This one. Книга вторая. Ирисы под кровавым дождем (ЛП)

Вечером они остановятся в его поместье, пополнят запасы, но потом придется ехать верхом целыми днями. Но если мальчик должен прийти в Киото как самурай… Кацура нахмурился и внимательно осмотрел чудо перед собой – крошечный, неряшливый иностранный ребенок, но одетый в хлопковую одежду, с горячностью отвечающий на смех Такасуги. Даже меч на поясе не придавал ему вид воина. Нужно обеспечить его вещами, начиная с нормальной одежды. А то это на самом деле тряпки…

Ранним вечером они прибыли в семейное поместье Кацуры в Хаги – роскошный и стильный двухэтажный особняк. Сразу по прибытии слуги поприветствовали их и приняли лошадей. В короткое время утомленные путешественники были устроены в комнатах и накормлены. Для Кеншина находиться среди такого вопиющего богатства было странным опытом, даже в сравнении с туманными воспоминаниями об Осуми и поместье Шиоми в Мацуэ. Он просто не привык, чтобы его потребности обеспечивали другие, чтобы ему служили, как господину. Это делало его особенно неуверенным в том, как себя вести.

И что еще больше нервировало, когда Кеншин проявлял неуверенность в чем-либо, например, в простом этикете, Такасуги-сан поглядывал на Кацуру-сана, который, в свою очередь, задумчиво хмурился. Ни один из них не сердился и не ужасался его промахам. Но тем не менее, их взгляды были странными и заставляли Кеншина все больше чувствовать себя посторонним.

После обеда Кеншин наконец получил ответы на некоторые свои вопросы, что возникли у него к двум самураям и их тихому разговору.

– Кеншин – ведь так тебя зовут, верно? – внезапно спросил Кацура-сан.

Быстро кивнув, Кеншин открыл было рот, пытаясь найти слова для правильного ответа. Но это как-то оказалось еще более невозможным, чем обычно. Я больше никогда не буду «глупым учеником», только Кеншином. Эта мысль должна была сделать его счастливым, но вместо этого чувствовалась пустота. Давай, подумай об этом, хотя Кацура-сан был представлен мне… Я, в свою очередь, не был представлен ему. Эта, возможно, странная вещь была замечена довольно поздно, но представиться друг другу это вежливая необходимость, даже среди представителей низших классов. Итак, это странное упущение… что оно могло бы значить?

– Насколько я понимаю, ты не из класса самураев?

– Нет, мой отец был фермером, – нерешительно ответил Кеншин, подавая правду под лучшим углом. Но это бесполезно, если Кацура-сан из тех самураев, которые не одобряют, когда «низшие классы выходят за пределы дозволенного».

– Я так и подумал. Я ценю людей не по их социальному статусу, но хорошо узнать об этом. В любом случае… Как ты слышал, я глава Ишин Шиши Чоушуу. Однако большая часть моей работы – в столице. Так что завтра мы отправляемся в Киото.

Киото! Столица! Кеншин был совершенно ошеломлен. Я никогда не был так далеко…

– К сожалению, за моей деятельностью внимательно следят. Если я приеду в Киото с ребенком иностранной крови, возникнут вопросы. Однако я, как влиятельный человек, никогда не путешествую без телохранителя. Так что, если я прибуду с молодым охранником-самураем, никого не смутят его необычно бледная кожа или надетая шляпа, никто не поставит это под сомнение.

Что Кацура-сан пытается сказать? Путешествие… телохранитель… о…

– Но выдавать себя за самурая это преступление.

– Да, это так. Однако я планирую добавить тебя в клановый реестр здесь, в Хаги. Если ты не привлечешь слишком много внимания, то никто не узнает. В Чоушуу более ста самурайских семей низшего ранга, и потребуется тщательное расследование, чтобы раскрыть правду. Кому в столице будет это интересно?

Звучит, конечно, логично, но… мало того, что это незаконно, так это еще и ложь. Кеншин колебался. Он всегда знал, что происходит из низов, и хуже того – он сирота, проданный в рабство, что автоматически исключало его из классовой системы. Было практически невозможно не знать разницы в статусе после лет, проведенных рядом с образованным и интеллигентным Мастером. С другой стороны, Кеншину не хотелось стать источником неприятностей для Кацуры-сана. Но опять же, мысль о том, что придется говорить неправду, давила на его совесть. Так что он постарался облечь свою нерешительность в слова, какими бы неловкими и грубыми они ни были.

– Я не знаю. Я не лгу и… Я даже не знаю почти ничего о самураях.

Такасуги усмехнулся где-то в стороне. Касура-сан, однако, не обратил никакого внимания на командира, вместо этого он продолжал пристально смотреть на Кеншина.

– Использовать альтернативные имена – это обычная практика. Ишин Шиши работает над тем, чтобы свергнуть Бакуфу, и наша деятельность должна быть покрыта тайной. Я иногда скрываюсь под именем Ниибори Мацуске. Даже Такасуги-сан здесь использует имя Тани Уменоске для этой же цели. Так что для тебя будет естественным сделать то же самое, чтобы обозначить свою принадлежность к самураям.

– О…

Подробное объяснение ощущалось как предостережение, но тон, которым все это было сказано, сделал его весьма разумным. Конечно, правительство не станет смотреть сквозь пальцы на деятельность, угрожающую его существованию, именно поэтому у Кеншина возникли трудности с поиском Кихетай и ознакомлением с деятельностью Ишин Шиши.

–… Я сделаю это. Но я не уверен, что у меня хорошо получится.

– Это легко исправить. Путешествие займет две недели, и я научу тебя по дороге.

Две недели? Кеншин замер, ощущение предчувствия ударило его. Путь в столицу займет куда больше двух недель, даже если он пойдет в одиночку. Так что… Нет! Ни за что! Лошади! Ехать верхом несколько недель? Кеншин вздрогнул прежде, чем его захлестнул еще больший страх. Что делать, если я не смогу? Притворяться самураем… даже если Кацура-сан обещает научить меня, две недели – это так ужасно мало.

– Что касается имени. Самураи имеют право носить фамилию. У тебя есть предпочтения? Я могу придумать, если хочешь… но имена имеют смысл, а фамилии еще больше, потому что могут быть унаследованы.

Кеншин посмотрел на Кацуру-сан с удивлением. Фамильное имя?… ну, если я должен выступать в роли самурая, то оно должно быть. Кеншин кивнул задумчиво. Но какое имя будет подходящим?

Кеншину всегда нравились значения, спрятанные в именах, и разгадывание этих значений всегда было одним из его увлечений с самого детства – с тех пор как Мастер переименовал его в «сердце меча». Из-за этого, в свою очередь, он дал духу имя Кента, и с ним, в свою очередь, было так же, когда он был Шинтой. Хотя имя семьи…

– Как ты думаешь? – спросил он духа. Это касалось их обоих.

Нерешительность. Согласие. Потом образ деревни в огне.

Это воспоминание о происшествии с самураями!

– Да, – прошептал Кента.

Кеншин задумался. Это был очень важный момент в его жизни. И правда, ведь его убеждение в том, что закон не защищает людей достаточно хорошо, родилось тогда? Так что и путь, который привел его сюда, начался там…

Чувство ласкового утешения.

Если фамилия наследуется, и если Кеншин берет новое имя для борьбы… тогда это уместный выбор, потому что его борьба за Сонно Дзёи и Ишин Шиши началась там, в деревне, объятой пламенем. Так что огонь – хи, и деревня – мура. Неплохо, подумал Кеншин и попробовал его вслух:

– Химура. Химура Кеншин.

– Это хорошее имя, – согласился Кацура-сан. – Я прослежу за этим. А сейчас отдыхай. Завтра предстоит сделать многое, прежде чем мы отправимся.

… вот просто так? Кеншин был поражен. Но признавая четкое распоряжение, он откланялся.

Отправив мальчика, Кацура не мог не отметить задумчивость своего друга. Однако необходимости искать причину далеко не было. Такасуги не нравилась мысль использовать мальчика в качестве убийцы, и в результате внутренняя борьба нравственности и отчаянной необходимости продолжалась весь день. Если быть совсем честным с собой, меня это не заботит, усмехнулся Кацура. Чем больше он общался с мальчиком, тем больше сознавал, что ребенок ему нравится. Кеншин был добрым и отзывчивым, но в то же время таким юным. Кацура удивился, когда узнал, что мальчику уже четырнадцать. Он предположил бы, что меньше, поскольку мальчик был так мал – не больше пяти футов ростом.