История Нового Каллена — Недосягаемая (СИ)

Первые несколько минут в ушах стоит легкий гул от работающих на пределе двигателей — слышно одно только шумное дыхание. Пальцы неосознанно стискивают подлокотники кресла. И вдруг тревога проходится по теплой коже ледяным языком — что-то не так, что-то ещё… Сбой навигации? Птица в двигателе? Нет, что бы не говорили репортеры и люди, расследовавшие авиакатастрофу, внутри росло смутное, пока еще едва уловимое чувство недоверия. Потому что в салоне не было никакого дыма. Даже полосы, ведущие к экстренным выходам, не зажглись. Вместо этого мы просто…

Я нахмурилась от бессилия и стиснула кулаки. Было необходимо уловить показавшееся на краю сознания воспоминание. Но оно снова ускользнуло, как кусок мыла из мокрых ладоней, оставляя на небе привкус грязного мороженого, привычную разочарованную тоску. Элис придержала высокий винный бокал, который неуклюже пошатнулся от моего резкого возвращения в реальность.

— Ты в порядке? — Я продолжала вглядываться в дымно-кобальтовые небеса, и вампиресса заинтересованно проследила за моими зрачками; но не увидела ничего, кроме парящих над башней чаек. Что же, и ей бывает доступно то, что никогда не увижу я.

— Нет, не в порядке, — глухо отозвалась я и снова дотронулась до волос. Соблазн спрятать за ними лицо был огромен, но я сдержалась. — Но я так привыкла быть не в порядке, что до недавнего времени прекрасно научилась не замечать.

Элис тревожно воззрилась на меня и отложила телефон на столик. Она тяжело вздохнула. Ее узкие плечи поникли, как крылья намокшей бабочки.

— И я никак не могу тебе помочь. — Она покачала головой. Я принялась складывать из салфетки лягушку.

— Сегодня ты мне очень помогла. Ты — одна из немногих в семье, кто умеет отнестись по-человечески. А дальше я постараюсь справиться со всем сама. Никто ведь не пошлет за мной няньку в университет, правда?

Я попыталась улыбнуться, показать, что не падаю духом — больше для себя, чем для Элис. То, что нужно — услышать от самой себя непреклонный призыв самосовершенствоваться, преодолеть трудности и хандру. И распоясавшихся недоджентльменов.

Элис хитро прищурилась и хотела было что-то ответить, как приятный и собранный официант поставил передо мной дымящееся блюдо. Известный ресторан возвышался над городом не только в прямом смысле — насколько бы я не была избалована дарами моря в прошлом, пирог с Дандженесским крабом оказался непревзойденным. Элис деловито крутила в ладони бокал с красным вином, то и дело притрагиваясь к нему губами для одного вида, и не торопила меня. Я утрамбовала пирог шоколадным Pot de crème в комплекте с медовым латте, шапку взбитой молочной пены на котором покрывала карамель в форме чайки. Я вспомнила запрет Карлайла на кофе и мечтательно спрятала в чашке широченную улыбку. Было в этом что-то озорное и раскованное. Освобождающее.

Мне нравилось, что Элис безмятежно строит планы, отвлекает меня обыденной, обезоруживающе человеческой реальностью. Для меня навсегда останется загадкой, почему она не сумела предупредить ни бой машинами, ни одержимого дьяволом Мэнголда. Но меня не покидало чувство защищенности, когда она находилась рядом. Может, она и была слишком занята собой в те дни — спасение мира дело хорошее, но и гардероб обновлять надо! — но, если бы мне грозила настоящая угроза, она бы наверняка пришла на помощь.

Далеко на юге засеребрились первые молнии, и раскаты грома глухо донеслись из-за толстого стекла. Всегда ненавидела грозу. Иррациональный страх, что дом сгорит до фундамента. Визгливые сирены чувствительных машин, верещащие далеко заполночь. Постель, липкая от нервного пота. Дождь, и не думающий убаюкивать, то идущий мягкой поступью мороси, то грозящий разворошить подоконник с прытью артиллерийских снарядов. В такие длинные ночи, полные света, шума и ярости, со мной в одной постели неминуемо оказывался Арчи. Прикосновение ледяных ступней. В зрачках напряженных глаз, словно в зеркале, отражаются синие молнии — и, покровительственно обнимая его, я уже чувствую себя храбрее. Я — старшая сестра, умная и сильная, не знающая пустячных тревог. Но в Денали мои воспоминания, моя мнимая власть обернулись вспять. Я никогда не задумывалась, почему внезапно полюбила грозу и штормовое небо, что за далеко запрятанное воспоминание согревает моё сердце всякий раз, когда полыхают зарницы, когда электрический разряд обнажает сердцевину неба.

…Лес молчит. Деревья будто замерли, будто испуганно прижали ветви к стволам в ожидании первого разряда. Мир будто дышит мне в затылок.

***

Я прекрасно понимала, что прогулка с Элис по торговому центру — гиблое дело. Но мне нужно было новое пальто.

Многоярусная подземная парковка матово блестела в свете ярких фар машины. От асфальта шел густой пар. Дождь окутал нас по пути в магазин, и теперь разгоряченный двигатель заставлял гладкий аметистовый капот подсыхать неровными пятнами. Почему-то только сейчас я заметила сходство цвета автомобиля с бескрайним звездным небом — самым успокаивающим зрелищем на свете. Раньше меня волновала только его марка.

— В Денали я все равно в нем замерзну. Разве стоит тратить столько денег на пальто? — Я покрутила в руках четырехзначный ценник. Элис беспечно отмахнулась. Кашемировые шарфы на соседней полке струились по ее белоснежной щеке.

Мое лицо вспыхнуло, как сигнальная ракета, отправленная с борта тонущего корабля — это движение так напоминало Таню. Как-то раз в порыве душевного расстройства я вломилась к ней в самый неподходящий момент. Марвел замерла на подступи к массивному гардеробу, ее голые ступни погрузились в мягкий ворс ковра, по спине растекался алый шелк. Она собиралась примерить восхитительное, полупрозрачное, танцующее от любого движения воздуха платье. Сияющий шелк легкого халата заскользил вниз по ее плечам так медленно, что, казалось, время остановилось, чтобы этот момент навсегда отпечатался в моей памяти. Когда она обернулась ко мне, последнее напоминание об одежде соскользнуло с кончиков ее пальцев, шелковистой лужицей растекаясь в ногах. В нежном изгибе ее губ я неожиданно разглядела чувственность. Пораженная ядовитой стрелой в самое сердце, я совершенно забыла, что в тот час привело меня в ее спальню; и поняла, что если бы Таня захотела в то мгновение разорвать меня в клочья, я бы не стала противиться.

С моих губ сорвался вздох, который Элис приняла за манифест нелюбви к магазинам. Вампиресса снисходительно улыбнулась, прищурилась и повторила, что никакие возражения не принимаются. Словно с целью измотать, она водила меня из бутика в бутик, заставляя голову кружиться от обилия ярких, чрезмерно смелых образов, от бесстыдно длинных чеков за одежду и обувь, которым не было видно конца и края. По стеклянной крыше огромного торгового центра непрерывно колотил ледяной дождь, и сквозь нее я видела темнеющее с каждым часом небо. Не хотелось возвращаться домой сквозь ливень. Вообще не хотелось возвращаться домой.

К концу дня я выдохлась. В висках неприятно пульсировало, плечи налились тяжестью от десятков пакетов, которые я таскала в руках. Обоняние притупилось от изобилия приторных ароматов. Кофе в белоснежных стаканчиках больше не спасал. Тряпки опротивели. Боже мой, хорошо, что ради Элис еще не придумали круглосуточных торговых центров. Главное, никому не подать идеи.

— Примерь вот это? Последнее! — Умоляющий голос Элис раздался как раз в тот момент, когда я стягивала с плеч тонкую хлопковую рубашку с ярким цветочным принтом. Я обреченно протянула руку за шторку, чтобы взять последний — надеюсь — инструмент пыток и испуганно отшатнулась, когда Элис собственной персоной протиснулась в примерочную. Она замерла. Кровь загудела у меня в ушах, и я стала поспешно одеваться, хотя и прекрасно понимала — Элис разглядела и запомнила все до последней царапины.

Элис выронила фигурный шелковый топ. С непонятной завороженностью вампиресса протянула руку, чтобы коснуться багровой отметины у меня на плече. Я отшатнулась, неосознанно пытаясь прикрыть тело дрожащими ладонями.