Ночная духота (СИ)

— Ну что же, — губы вдруг начали слушаться. — У них есть европейская традиция превосходства, а у нас лишь наша пресловутая американская свобода, которую никто не посмеет у нас отнять, так милый? Плевать, что ты мёртвый и холодный, а я живая и горячая — зато у нас есть своя декларация независимости, которую мы чтим, как Библию, и никакие парижане не будут управлять нами. Давай-ка смешаем им все карты их же руками, а?

Холодные руки Клифа легли на мою шею и сжали её. Я смотрела в его глаза и видела в них собственную улыбку. Мне не было страшно.

— Значит, ты меня совсем не хочешь? Так?

Я покорно склонила голову, и его губы встретились с моей макушкой. Руки продолжали сжимать шею, большие пальцы подбросили мой подбородок, и его губы заскользили вниз, на мои глаза, заставляя опустить веки.

— Я смогу забрать тебя у них. Если я не справлюсь сам, то попрошу помощи у Габриэля. Я никогда ни о чём его не просил, а всё-таки он мой создатель…

Чертова ли таблетка сковала мне в тот момент язык или страх, что Клиф вновь передумает, но я ничего не ответила, покорно подставляя тело под его ласки. Необходимо было поставить галочку, чтобы Лоран не мог упрекнуть меня в невыполненном требовании. И, быть может, он действительно отпустит меня, и я уберусь отсюда за тысячи километров, оставив тебя, милый Клиф, наедине со своей мечтой о Джанет.

Моё тело для тебя мертво, и только полный профан не может почувствовать это. Быть может, такой ты и есть, если веришь моим наигранным вздохам. Ты вычеркнут из моей жизни полностью… Он продолжал что-то шептать мне на ухо или даже напевать, но я уже ничего не слышала. Я наконец-то проваливалась в желанный глубокий сон. В нём была лишь маленькая девочка. Она бежала по расцвеченную полевыми цветами лугу — над головой сияло голубое небо. И в вышине, раскинув огромные крылья, парил орел… Девочка не сводила с него глаз, считая секунды, когда же тот камнем кинется вниз к очередной жертве. Кто же обречён в этот раз? Эта девочка? Нет… Он не успеет, потому что мягкие лапы койота уже легли ей на плечи, а орел никогда не вырвет добычу у того, с кем его связывает старинная дружба, которая началась задолго до того, как на свет появилась эта девочка… Дыхание койота обжигает, когти оставляют на коже глубокие кровавые борозды, и орел молча взирает на распластанное на траве тело девочки…

В полудрёме я пыталась ухватиться пальцами за ворсинки ковра, но те выскальзывали из пальцев. Наконец Клиф перехватил мою руку, сжал пальцы в кулак и положил на мою обнажённую, едва вздымающуюся грудь. У меня не было сил открыть глаза, да и не хотелось, ведь мне впервые посчастливилось уснуть в чьих-то объятьях, чтобы в них же и проснуться — пускай не на рассвете, а на закате. К тому же, я была счастлива, что этим некто оказался Клиф, потому что я к нему ничего не чувствовала, абсолютно ничего, и не боялась, что он уйдёт. Это я надеюсь уйти от всех, если хозяин сдержит данное слово.

========== Глава 26 ==========

Я проснулась задолго до заката, но абсолютно выспавшаяся. Сквозь жалюзи пробивался солнечный свет и замирал рядом с плинтусом, оставляя в спасительном сумраке диван, рядом с которым мы спали. Моя голова лежала на ледяной груди Клифа, но от накинутого на нагое тело одеяла было тепло. Он укрыл меня, когда я уже спала, а потом уложил себе на грудь. Как романтично… Я втянула ноздрями воздух в надежде уловить хоть какой-то знакомый запах — вчера я не чувствовала ничего, даже валерьянки и аромата вина, которым поил меня граф. Сейчас же я поняла, что следует принять душ, чему несказанно обрадовалась, ведь мёртвые не потеют!

Я несколько раз пыталась скинуть руку Клифа, но тот упрямо, без слов и не открывая глаз, возвращал её на моё плечо, не давая подняться. Тогда я решила воспользоваться подаренным временем, чтобы собрать разрозненные мысли воедино, если вообще было что собирать. Голова напоминала ёлочный шарик, в пустоте которого парил лишь орел… Я подняла глаза и увидела свисающий с потолка дримкетчер — огромный плетёный из натуральной кожи круг с вкраплением настоящих костей и камней — не ширпотреб, висевший в квартирке маникюрши, а добротный ловитель снов. Ночью его не было. Значит, Клиф для чего-то повесил его перед сном.

Я улыбнулась, поймав ещё один знак — пусть сегодня был не четверг, обещавший вещие сны, а суббота, но посетившее меня сновидение явно несло в себе какой-то тайный смысл. То, что орлом был Габриэль, сомневаться не приходилось, а вот на роль койота претендовали аж сразу три вампира. Граф, Лоран и милый Клиф… Одно не вызывало сомнения, все трое в той или иной степени желали моей смерти, каждый со своим выигрышем, и меньше всего доставалось, как ни странно, Антуану дю Сенгу, благодаря которому я сейчас безмятежно лежала в объятьях Клифа.

— Да отпусти ты меня наконец! — крикнула я, и сама поразилась тому, с какой силой прозвучал мой голос, который вчера пропадал на каждом третьем слове. Сон действительно стал целительным и в какой-то мере спасительным, дав мне поле для размышлений.

— Я не разрешаю тебе идти к нему, — Клиф, казалось, не разлепил губ, но я явно услышала его голос — вампир не сумел проникнуть мне в мысли. — Ни к нему, ни к Лорану.

Я вновь попыталась высвободиться, но теперь Клиф прижал меня к себе обеими руками, заставив уткнуться носом в гладкую ледяную грудь.

— А кто ты такой, чтобы хоть что-то запрещать мне? — пропищала я, стараясь не касаться его кожи губами, чтобы Клиф не принял это за ласку. — С чего вдруг я должна тебя слушаться?

— Да потому что я люблю тебя и пытаюсь защитить…

— А я не боюсь своих французов, — перебила я Клифа, чтобы тот бросил примерять на себя маску Ромео. — Им я, как и тебе, нужна живой. Мы ещё поиграем.

— Глупая … — Клиф продолжал лежать с закрытыми глазами, но в этот раз я увидела, как дёрнулись его губы. — Глупая самоуверенная смертная женщина… Если бы этот граф хоть что-то испытывал к тебе, у тебя мог бы появиться шанс начать игру… А так он убьёт тебя, не задумываясь, просто так, ради удовольствия. Он убийца, причём безжалостный… Это ведь читается в его взгляде.

Клиф говорил о графе, но я представляла себе Лорана и радовалась, что мне не удалось прочесть его дневник и подстегнуть воображение, потому что сейчас образ садиста-вампира оставался в какой-то мере нереально-книжным. Интересно, рассказывал ли Лоран про свои изощрённые убийства Клифу? В минуты близости это было бы по-вампирски романтично… А вот был ли настолько безжалостен граф, я сомневалась. Да, он чуть не убил приёмного сына, но лишь от желания помочь, а меня почти отправил на тот свет не от скуки, а пытаясь реабилитироваться в собственных глазах. Так ли он плох при этом?

— Его останавливал лишь наш уговор с Лораном, — продолжал Клиф разговор с самим собой, потому что я совершенно не желала его слушать и явно пропустила что-то из этого примитивного монолога. — Теперь же, когда всё закончилось…

Он замолчал. Я тоже молчала, постигая сказанное, которое ночью почти незаметно прошло мимо моего опустошённого сознания, лишь обдав мимолётным жаром ужаса… Если верить словам Клифа, хозяин выдерживал меня целый год, как молодое вино, доводя воздержанием и постоянным присутствием в доме Клифа до сумасшествия — надеясь, что я всё же влюблюсь в горе-рокера. И если это правда, то спор с хозяйкой «Пресли», повлёкший за собой неожиданный приезд графа, смешал мальчикам карты. Граф с самого начала выпытывал у меня информацию о Клифе, словно старался распутать какой-то клубок, а потом сделал всё, чтобы план Клифа не сработал. Тогда получается, что Антуан дю Сенг сжалился надо мной и пошёл против сына, оттого Лоран так и злился на него вчера. Однако если допустить, что Лоран был честен со мной и попросил отца о помощи, потому что после разрыва с Клифом решил не давать байкеру лишней силы, то парижане объединились против Клифа. Кто же из них троих врёт и почему? Понять невозможно. Не подлежит сомнению лишь одно — я всего лишь разменная монета, на которую особо ничего не купишь… Однако, как говорится, копейка рубль бережёт, поэтому меня все ещё держат в кармане — причём, все трое сразу.