В поисках будущего (СИ)

Она не поднимается и не смотрит на меня или что-то вроде, просто продолжает говорить дрожащим, едва понятным голосом.

– Кто-то его убил. Я не знаю, почему…

– Где твоя мама?

– Я не знаю, – она делает долго сдерживаемый выдох, и я чувствую это на своей шее. – Наверное, понесла Лэндона к бабушке с дедушкой.

– Хьюго?

– Я не знаю.

Я притягиваю ее ближе, и она сворачивается клубочком рядом со мной. Мы ничего больше не говорим, и эта тишина каким-то образом успокаивает. Роуз в конце концов засыпает, и я просто лежу рядом с ней, давая ей отдохнуть. Она красива, когда спит – она всегда прекрасна, но, когда она спит, ее ресницы совершенно потрясающе дрожат, а грудь ровно и спокойно поднимается и опускается.

Я не могу представить, как она себя чувствует.

Как такое могло случиться? Такие вещи не должны происходить. Нельзя хоронить родителей, пока вы еще дети. А Роуз не самый уравновешенный человек, которого я знаю, поэтому, уверен, для нее это будет еще хуже. Я не игнорирую вину, которую ощущаю, потому что я отлично понимаю, что не делал ее жизнь легче в последнее время. На самом деле я был полным придурком и, наверное, причинил ей большую боль, чем хотел.

Но я не мог остановиться: я был так зол. И я просто чувствовал себя преданным – преданным из-за того, что я практически бросил к ее ногам все, а она буквально наплевала на это. Но я знаю, что и сам напортачил. Я не должен был так ее об этом спрашивать, и я должен был прикладывать больше усилий раньше. У нас с Роуз уже давно все было не очень хорошо, но я не обращал на это столько внимания, сколько должен был. Я позволил другим вещам стать важнее ее, а я никогда не должен был этого делать. Она – самая важная часть моей жизни и была таковой уже очень давно. Я не должен был позволять всему этому дерьму и другим людям встать между нами.

Я бы хотел вернуть все это и сделать так, будто ничего не произошло. Один простой факт, что Роуз не была уверена, что я приду, заставляет меня чувствовать себя полнейшим мудаком. Но что еще она могла подумать? Она написала мне ровно три письма после той ужасной ночи с предложением и разрывом, и я проигнорировал их все. Я читал их и выбрасывал. И я видел по ее письмам, что она была несчастна и подавлена. И это было по моей вине. Но мне было плевать, то есть мне не было плевать, но я ничего не делал, потому что мне тоже было плохо, и я хотел, чтобы она чувствовала то же, что я.

Но это было глупо.

И все это сейчас кажется таким бессмысленным. Глупая маленькая ссора ничего не значит, когда речь заходит о по-настоящему важных в жизни вещах, верно? Ее отец умер. Все остальное неважно. Я больше ее не оставлю. Я буду заботиться о ней и прослежу, чтобы она была в порядке, и я никогда не позволю чему-нибудь случиться с ней. Я не могу ее потерять. Я почти потерял ее, и я не позволю этому произойти снова.

Она спит уже долго, а я просто лежу рядом с ней и смотрю на нее. Наконец в комнате начинает темнеть, когда садится солнце, но я остаюсь с ней и не делаю попыток ее разбудить или что-то вроде. Ей нужно отдохнуть. Но это утомительно, знаете? Я имею в виду, смотреть, как другой человек спит. Через несколько часов я позволяю своим глазам закрыться, но спустя, как мне показалось, несколько секунд они открываются снова, потому что звук открывающейся двери будит меня.

Мы больше не одни в комнате. Ее мать стоит на пороге, и свет из коридора тускло освещает спальню. Миссис Уизли выглядит вымотанной и изможденной, когда ловит мой взгляд. На секунду я беспокоюсь. Те несколько раз, когда меня ловили в комнате Роуз без разрешения, заканчивались не слишком хорошо, хотя в последний раз это было пару лет назад. Теперь мы взрослые и совершеннолетние, но, уверен, для родителей мы все еще дети. Может ее мать разозлится, что я лежу в постели ее дочери, не говоря уже о том, что я пришел в ее дом без предупреждения и приглашения. И, конечно, потому что, уверен, она отлично знает, что мы с Роуз не очень хорошо ладили в последнее время.

Но она ни о чем из этого не упоминает, просто смотрит мне в глаза еще несколько секунд, а потом спрашивает:

– Она спит?

Я киваю, следя за тем, чтобы не потревожить Роуз.

Ее мать тоже кивает:

– Хорошо, – медленно говорит она. – Ей нужно отдохнуть.

Она смотрит несколько секунд на Роуз, а потом тихо выходит из комнаты и закрывает за собой дверь. Я слышу ее шаги, ведущие к лестнице. С секунду я просто остаюсь на месте и смотрю на Роуз, которая мирно спит. Она ни разу не шевельнулась с тех пор, как заснула. Так осторожно, как только можно, я убираю ее руку со своей талии и опускаю ее, чтобы встать.

Когда я спускаюсь вниз, я нахожу ее мать на кухне. Она одна, и я не уверен на сто процентов, что я делаю и почему вообще вышел из спальни – не то что бы я мог что-то конкретное сказать ее матери – что-нибудь, что могло бы ей помочь – но я все равно встаю на пороге и смотрю, как она роется в шкафчике и, наконец, находит кофе.

– Нужна помощь? – спрашиваю я, чувствуя себя немного неуютно и не в своей тарелке.

Она оглядывается на меня, очевидно, только сейчас заметив мое присутствие. Но качает головой и начинает готовить кофе магловским способом. Она многое делает по-магловски, как я заметил. Это странно, хотя, наверное, это потому, что она маглорожденная. Но все равно странно, что министр магии выбирает для стольких занятий не магические способы.

– Как Роуз? – спрашивает она, продолжая возиться с кофеваркой. Понятия не имею, что она делает.

– Она в порядке, – тихо говорю я, переступая с ноги на ногу. – Она не знает, что произошло.

– Ей никто еще не сказал, – быстро говорит она, так, словно сообщает, что за окном дождь или что-то вроде. Я ничего не отвечаю, просто жду, что она прояснит хоть немного, и она это делает. – Проклятье предназначалось Алу.

Мне нечего на это сказать. Я стою там, где стоял, шокированный донельзя. Это переводит все на совершенно новый уровень, и у меня ощущение, что Роуз нехорошо на это отреагирует, когда узнает. Миссис Уизли заканчивает с кофе и достает себе кружку.

– Хочешь? – спрашивает она, не глядя на меня.

– Пожалуйста, – бормочу я, и она наполняет нам по чашке кофе. Протягивает мне одну, а потом садится за кухонный стол. Стоя я чувствую себя неловко, поэтому присоединяюсь к ней.

– Мне очень жаль, – тихо говорю я. – Даже не могу представить, как Вы себя чувствуете… – это глупо, да. Но я не знаю, что еще сказать. Я никогда не знал, что говорить в таких ситуациях.

Она просто кивает. Определенно, она не ждет от меня каких-то речей.

– Спасибо, – она медленно отпивает кофе. – И спасибо, что пришел. Я собиралась тебя вызвать, но меня отвлекли.

– Я пришел, как только услышал, – говорю я, делая глоток из своей кружки. Я не очень люблю кофе, поэтому я к нему не привык. – Я о ней позабочусь, – добавляю я, опуская глаза и глядя на стол.

– Знаю.

– Я не знал, захочет ли она, чтобы я пришел, – признаюсь я, чувствуя новую волну вины.

– Ты ей нужен, – миссис Уизли кажется где-то очень далеко, как будто она говорит не со мной.

– Я не хотел причинять ей боль… – я знаю, что она в курсе всей истории, и уверен: она видела, как я расстроил ее дочь.

– Мы всегда причиняем боль тем, кого любим, – я поднимаю на нее взгляд и вижу, что теперь она смотрит перед собой. Она выглядит очень усталой, но ее глаза не красные, а на щеках нет следов слез. Я ожидал, что она будет выглядеть, как Роуз, но нет. И она не плачет сейчас. Возможно, она в шоке. Но внезапно она поднимает глаза и смотрит на меня.

– Роуз сильная, – ровно говорит она. – Но иногда она думает, что она сильнее, чем есть.

Меня поражает, насколько справедливо это замечание. Я никогда не слышал более точного описания Роуз раньше, но, думаю, я не должен удивляться: в конце концов, она ее мать. Интересно, сможет ли моя мать сказать обо мне что-то настолько же невероятно верное. Несколько сомневаюсь. Но миссис Уизли права – у Роуз есть привычка притворяться, что многие вещи для нее не так трудны, как они могут быть на самом деле. Она делает перед всеми вид, что совершенно непобедима, но на самом деле под этой маской она очень ранима.