Игра Канарейки (СИ)

Конечно, Геральт и сейчас пришёл не с пустыми руками, а с материалами и чертежом для нового меча. К тому же, раз Канарейка в городе, велика вероятность застать её у кузнеца. Это было бы неплохо.

Геральт по обыкновению толкнул дверь вперёд, но та почему-то не поддалась сразу. Ведьмак постучал. Ответа не последовало, и голосов изнутри тоже не было слышно. Почему-то чувствуя недоброе, Геральт постучал настойчивее. Из-за двери раздалось мужское грудное «сейчас», скрипнул засов.

На пороге оказался не Эйвар, как можно было понять по голосу, а Канарейка. В простой льняной рубахе и кальсонах, в фартуке, вся в муке.

– Эйвар! – крикнула Канарейка на второй этаж. – К тебе ведьмак пришёл.

– Слышу! – ответил кузнец. – Сейчас спущусь.

Канарейка игриво наклонила голову, пропуская Геральта в дом. Только теперь он заметил Эльзу, месившую тесто и хмурого незнакомого эльфа, сидевшего на лавке в углу, отрешённо наблюдавшего за происходящим.

– Здравствуй… – Геральт проглотил имя Канарейки, взглянул на незнакомого эльфа.

– Давно не виделись, – улыбнулась она.

– Дня четыре? – Ведьмак обрадовался, что она тут. Пусть встреча в святилище ещё не была назначена, Геральту было как-то спокойнее знать, что Канарейка дома. И, судя по всему, никуда не собирается.

– О, ведьмак, – Эльза махнула рукой и снова вернулась к тесту. – А ты чего здесь?

– Встречный вопрос.

«Кабаниха» кивнула на сидящего в углу эльфа.

– Как так получалось, что я раньше не видел тебя у Хаттори? – спросил ведьмак у Канарейки, ещё раз взглянув на эльфа.

– У меня свои секреты, – эльфка протёрла щёку, оставила на ней мучной след.

По скрипящей лестнице спустился Хаттори.

Канарейка вернулась к вареникам.

Геральт протянул кузнецу недавно найденный чертёж меча Школы Волка, исподтишка наблюдая за незнакомцем. Кузнец достал из кармана монокль, вгляделся в полусгнивший пергамент.

В комнате висела напряжённая тишина. Её было не скрыть даже Канарейке, то и дело что-то спрашивающей звонким голосом у Эльзы, напевающей себе под нос и легко порхающей по комнате. «Кабаниха» косилась на эльфку, отвечала ей односложно. Эйвар делал вид, что не замечал происходящего, а незнакомец в углу наоборот внимательно смотрел за каждым движением Канарейки, словно без памяти влюблённый мальчишка или… соглядатай.

– А метеоритной стали у тебя столько есть? – спросил Хаттори.

– Должно хватить. Не хватит, скажи, я найду.

Кузнец кивнул.

– Работа интересная, спасибо. Давно я такого не делал. – Хаттори сложил всё на рабочий стол. Среди оселков, молотков, лоскутков кожи, слитков железа и чертежей лежала начищенная и заточенная карабела Ольгерда. Её ножны отмокали от крови и грязи в тазу рядом.

– Приходи через пару дней. Будет тебе лучший меч.

– Спасибо, Хаттори.

Кузнец кивнул ведьмаку, развернулся и стал подниматься по ступеням. Ведьмак хотел было открыть дверь, заставил себя остановиться и обернуться.

– Карина?

Канарейка улыбнулась ведьмаку на удивление безмятежно.

– Я могу с тобой поговорить?

Эльфка повернулась к соглядатаю, но ничего не спросила. Он молча встал, будто стряхивая с себя остатки оцепенения, за эльфкой и ведьмаком вышел на улицу.

– Вообще-то, я хотел поговорить только с ней, – холодно заметил ведьмак.

Эльф-соглядатай взглянул на Канарейку. Та быстро нашлась.

– Знаешь, Геральт, это мой давно потерянный брат, – соврала она, даже не пытаясь выглядеть убедительной. Фиакна закатил глаза. – Сначала он потерялся, а теперь нашёлся и боится людей. Ни на шаг от меня отойти не может!

– Не сильно-то вы похожи.

– Мы от разных матерей, – Канарейка вкрадчиво посмотрела Геральту прямо в глаза. Это значило что-то вроде «не задавай вопросов».

– И вообще его подбросили тролли, – в тон эльфке закончил ведьмак. – Как скажешь. Мы можем поговорить без твоего «брата»?

Канарейка обернулась к Фиакне. Тот стоял в двух шагах позади неё, скрестив руки и всем видом показывая, что до их разговора ему нет совершенно никакого дела. Но, понятное дело, он ловил каждый звук.

Эльфка покачала головой, хмурясь. Маска её беспробудного счастья треснула. Только теперь Геральт заметил, что улыбки её были натужны, а в глазах мелькали тени.

– Геральт, он уже?.. – спросила Канарейка сдавленным голосом, глядя в сторону.

Фиакна выразительно прокашлялся – он не услышал её слов.

Ведьмак нахмурился, сел за стол, предназначенный для тех, кто знает о Хаттори только благодаря его вареникам. Канарейка опустилась на лавку напротив.

– Нет, – сказал ведьмак. – Я говорил с ним два дня назад.

Слова шли через силу, застревали в горле, как в спешке непрожеванные куски мяса. Душили. Канарейка сидела с абсолютно каменным выражением лица, даже не пытаясь делать вид, что она что-то слышит. Всё-таки заметив, что ведьмак замолчал, она улыбнулась и подпёрла голову рукой.

– Он просил время. И я уехал.

Канарейка рассматривала столешницу.

Фиакна сел за соседний стол, достал самокрутку, закурил.

– Он был зол, когда я сказал ему, что ты знаешь о святилище.

Эльфка невесело хмыкнула.

Город вокруг гудел, звенел, бренчал, стучал, кричал разными голосами. За столом была тишина. Так много стоило сказать, так много из этого говорить было нельзя.

Канарейка действительно привыкла и, может, даже полюбила ведьмака, пока они вместе выполняли желания атамана.

Могла ли она подумать о чём-то подобном тогда, дождливым вечером, когда она встретилась в «Семи котах» со своим старым знакомым?..

– Нильфа, нанявшего Орден, вынудил на это О’Дим.

– Зачем?

– Я пытаюсь понять… – Канарейка замолчала, рефлекторно протёрла лоб рукой. – И всё никак не могу.

– А от твоего «брата», – Геральт кивнул в сторону Фиакны. Тот выпустил изо рта облачко дыма, повернулся к ведьмаку. – Ты ждёшь от него неприятностей?

Канарейка грустно улыбнулась.

– Спасибо, Геральт. Я справлюсь.

У неё не было сил говорить ещё о чём-то, это было очевидно даже Геральту. На мгновение ему вспомнилось, как он чувствовал себя, когда думал, что Цири мертва. Что мертвы Трисс и Йен.

– Если что, у тебя есть друзья. Они обыкновенно любят ввязываться в истории, спеша на помощь другу. Считай меня одним из них. – Ведьмак поднялся из-за стола, невольно вторя словам, которые ему когда-то сказал Регис. – Прощай, Карина. Думаю, мы ещё увидимся.

Канарейка улыбнулась.

– Обязательно увидимся, Геральт из Ривии.

Эльфка долго смотрела вслед ведьмаку, пока его спина с двумя мечами – одним для людей и вторым для чудовищ – не потерялась в толпе.

Дальше день тянулся чудовищно долго. Канарейке было нечем себя занять, она делала вареники, слонялась по городу, кидала камешки в воду с мостков в доках. Эльфка вышла в город без плаща, не скрывая лицо – она не делала так уже слишком давно, и от мысли, что её кто-то может узнать, горячилась кровь. В её голове даже пронеслась мысль – неплохо бы, чтобы её теперь схватили стражники.

Канарейка думала, что впервые в жизни была готова поплатиться за всё, что совершила. Но если бы она была до конца честна с собой, то смогла бы понять – она просто боялась убивать ещё раз. И дело было совсем не в том, что она боялась взять на душу ещё один грех. В каком-то диком неестественном страхе. Эгоистичном. Личном. Руки и глаза тех, кого она убила и так слишком часто являлись к ней во снах. Скрежет ногтей и немой крик, спрятанный в глубинах десятков глаз. Немой ужас, тремор, холодный пот, в котором Канарейка просыпалась среди ночи на мокрой подушке.

Она боялась убить ещё раз потому, что как-то очень резко и внезапно осознала собственную смертность. Сколько бы у неё не было доводов и печалей против большой продолжительности жизни старших народов, срок, в который ей позволялось оставаться ребёнком, а потом другой – ещё более продолжительный, в который она была бездумной машиной для убийств, и понимание того, что впереди ещё века полтора – если не больше, расхолаживал.