Игра Канарейки (СИ)

Но ведь её жизнь – и жизнь Элихаля, жизнь Хаттори и Биттрегельда – мог в любую секунду закончить одним резким движением кто угодно.

И даже бессмертие Ольгерда, так поначалу её заворожившее и расстроившее, имело конец. И на него нашёлся свой палач.

Над Новиградом сгустились тучи, вдалеке загремел гром. Понтар мгновенно потемнел, и темнота его глубин была похожа на глаза Гюнтера О’Дима. Только у глаз торговца зеркалами, в отличие от Понтара, не было дна.

Планировал ли он всё это? Может ли хоть кто-то так далеко планировать?

Не слишком ли много трудов было положено на то, чтобы просто разжиться ещё одной душой?

– Если ты планируешь сдохнуть от лихорадки, то давай без меня. – Молчаливый наблюдатель, к которому Канарейка уже успела привыкнуть, вдруг подал голос.

Начался ливень. Понтар будто перевернули, и он теперь весь целиком обрушился с неба.

Эльфка поднялась с мостка.

– И пора бы уже собираться. Закат скоро.

Закат был скоро, а ещё ни один стражник даже не встрепенулся при виде Канарейки. Нарочно она не стала бы искать способа «соскочить» – всё-таки на кону стояли жизни её близких. Но эльфка всё ещё не была уверена в себе, в собственных руках. Смогут и они ещё раз убить после того, что она пережила?

Дом Бартлея вар Ардала был в Золотом городе. Дозоры, стоявшие на каждом углу, либо дремали, либо играли в гвинт на ящиках и бочках.

Фиакна и Канарейка даже не пытались прятаться в тенях или под капюшонами – тогда бы они вызвали больше подозрений. Эльфы спокойно шагали по улице, вели дурную бессмысленную беседу о налогах, которые никогда не платили, и дороговизне ночлега, который всегда могли найти бесплатно. Стражники не обращали внимания на болтающихся неподалёку эльфов – богачи из Золотого города, особенно нильфгаардцы, любили нанимать слугами нелюдей. Платить им можно было меньше, обращаться – хуже.

Наконец эльфы свернули в тёмный переулок, заваленный мешками и ящиками. С крыши одного из домов свисала лестница.

– Дальше – по крышам. Только тихо.

Канарейка взглянула на хлипкую даже на вид лестницу, рефлекторно сжала эфес карабелы. И тут же поймала себя на этом.

Это его жест.

Крыши определённо не были любимым местом для прогулок боящейся высоты Канарейки. В последний раз она лезла выше чем на пару метров от земли под внушением ведьмака. Он был убедителен, его Знак – безотказен.

Эльфка нервно подумала о семье, по «просьбе» Фиакны собравшейся на эту ночь дома у Элихаля, в Застенье. С ними была Эльза, которая заверила Канарейку, что защитит их, но кто знал, какие силы действительно стояли за Фиакной.

Канарейка схватилась за деревянную перекладину лестницы. Та скрипнула.

– Скажи, – зашептала эльфка, пытаясь отвлечь себя от хруста, с которым каждая ступень принимала её вес. – Ты правда работаешь на Тесака?

– А ты на кого работаешь? – спросил Фиакна с насмешкой.

– Я – наёмник.

– Тогда тебе не понять прелести работы с хозяином. Что бы ты ни сделал, на всём останется его имя.

– И что? – Канарейка выкарабкалась на крышу, ловя ртом воздух. Главное – не смотреть вниз.

Судя по скрипу, теперь наверх полез Фиакна.

– Я – только инструмент. Который убивает, нанимает, решает проблемы. Разве может похвастаться молоток тем, что он забивает гвозди? Нет. Забивает рука, в которой этот молоток. А вот всех своих жертв убила ты сама.

– Так ты просто боишься ответственности? – с вызовом бросила Канарейка.

Голова Фиакны появилась над крышей, он схватился за черепицу, подтянулся. Взглянул Канарейке в глаза:

– А ты не боишься?

Эльфка не ответила ему, встала. После дождя крыша была скользкой, не стоило отвлекаться.

Не хотелось об этом думать.

– Так чьи же призраки тогда беспокоят тебя по ночам?

– Заткнись, – прорычала Канарейка.

Этот чёрт говорил правду. Искажал её, придавал ей какие-то свои смыслы, но в целом говорил правду. И как бы Канарейка не воротила от этого нос, она знала это.

Фиакна хмыкнул. Опасная убийца на поверку оказалась глупой девчонкой.

– Ты продолжаешь меня разочаровывать, – сказал Фиакна, рукой указывая нужную крышу.

– Засунь своё разочарование себе в задницу и прокрути его там пару раз. У нас есть дело, давай выполним его поскорее, – почти прорычала эльфка.

Канарейку разозлили его слова. Кто он такой, чтобы говорить ей это?!

Они перепрыгивали с крыши на крышу, пригибались, слыша грохот доспехов, вглядывались в огни. Не говорили ни слова. Им казалось, что они уже всё поняли друг про друга.

В паре домов от нужного Фианка жестом остановил Канарейку, выглянул из-за высокого фронтона прилегающего здания.

– Этот Бартлей знает, что до него можно добраться по крышам. Возле его окна всегда на посту стоит лучник. Как правило – не из солдат, самый дорогой и самый лучший.

– А разведка у вас что надо.

Фиакна повернулся к эльфке.

– Я – разведка.

– И что будем делать с этим лучником?

Эльф ещё раз выглянул, всмотрелся в темноту.

– Я его не вижу.

– Может, он спрятался?

– Иди, – вдруг коротко приказал Фиакна.

– Что? – Канарейка нахмурилась. – Ты же сам сказал, что там лучник!

– Вот сходи и проверь.

Эльфка оставалась на месте, хмуро глядя на Фиакну.

– Ты же помнишь, – вкрадчиво начал он. – Мои ребята сейчас держат на прицелах твою «семью».

Канарейка продолжала упорно смотреть на эльфа. Фиакне сейчас оставалось только вытерпеть этот взгляд.

Он ещё никогда не мухлевал так по-крупному.

Естественно, Тесак, подозревая среди своих ребят «крота», не дал Фиакне ни одного человека. И никто не держал на прицеле семью Канарейки.

Но эльфке неоткуда было это знать.

Она сглотнула.

– Хорошо.

Канарейка медленно вышла из-за фронтона, скрывавшего от них окно Бартлея. Она огляделась. Никого не было видно. Но это не означало, что лучник не мог спрятаться где-нибудь на чердаке или за трубой.

Эльфка осторожно ступила на мокрую черепицу, чутко отзываясь на каждый звук и скрип. Она держала руку на эфесе карабелы. Не факт, что она успеет отразить стрелу, если что, но попытаться стоило.

Фиакна прятался за фронтоном, боясь выглянуть, весь обратился в слух. Его нервировало, когда данные разведки расходились с действительностью.

Вдруг послышался грохот падающего тела, Канарейка сдавленно выругалась по-эльфски.

Фиакна помедлил мгновение, но потом всё же выскочил из-за угла – если Канарейка сдохнет теперь, он сам не сможет закончить дело.

Эльфка растянулась на скате, пытаясь встать. Попалось какое-то жутко скользкое место, но в темноте было не разглядеть, что это. Может, просто вода собралась на неровно выложенной черепице.

Канарейка наконец встала, быстро и тихо зашагала к окну. Когда он была на полпути, Фиакна вышел из укрытия и постарался догнать её.

– Куда делся лучник?.. – буркнул он.

– А мне так больше нравится, – сказала Канарейка, толкая вперёд ставню приоткрытого окна и хватаясь за карабелу.

Эльфка тихо опустилась на пол в комнате. Фиакна забрался за ней, нервно косясь на дверь.

Бартлей вар Ардал спал. Лежал в кровати на животе, раскинув руки рядом с подушкой.

Канарейка смотрела на него и тряслась почти всем телом.

– Что, кодекс запрещает убивать спящих? – едко спросил Фиакна, подпирая собой дверь. И вторым ухом слушая, нет ли за ней шагов.

Эльфка взглянула на карабелу, которая тряслась у неё в руках, пуская блики от бледного света лампадки. На свои руки, которые почему-то были все… в крови.

Канарейка поднесла руку к глазам, пытаясь понять, не кажется ли ей это. Взглянула на колени, на которые упала там, на крыше, поскользнувшись. Штаны тоже были в крови.

Фиакна молча хмурился, глядя на неё.

– Это с крыши, – прошептала она.

– Давай скорее, и надо смываться. Мне это не нравится.

Канарейка посмотрела на пол. На тёмном дереве можно было различить бордовые капли. Эльфка наклонилась к Бартлею, прислушалась.