Игра Канарейки (СИ)

Тесак всерьёз считал своим долгом до конца уладить ситуацию с нелюдями в Новиграде – с тем, чтобы их пускали во все харчевни и трактиры и брали на любую работу, не говоря уже о том, чтобы очистить город от ксенофобских группировок.

Тесаку изрядно поднадоело положение крысы, бегающей по лабиринту, на которую пялится горстка безмозглых студентов. Он всюду чувствовал, что его преследуют, а среди его ребят запрятался «крот». Краснолюд решил, что эту проблему надо удалить вместе с корнем. И он знал, к кому с этим обратиться.

В комнату тихо, будто хищник или ведьмак, зашёл эльф с длинной чёрной косой на плече. На его лице не было одного изъяна или шрама, что больше всяких слов говорило о том, что эльф своё дело знает слишком хорошо.

Эльф молча стоял в тени у стены, дожидался, пока посторонние выйдут из комнаты. Последним очень уж спешно пытался выйти низушек-счетовод, рассыпая за собой хвост из бумаг и отчётов. Поймав взгляд темноволосого эльфа, низушек стушевался, подобрал пару листов и вылетел в коридор. За ним глухо захлопнулась тяжёлая дубовая дверь.

Канарейка шла среди торговых рядов, растерянно глядя по сторонам. Её мысли были где-то далеко, а не здесь, среди перезрелых яблок и увядающей зелени.

Воняло несвежей рыбой и гнилой картошкой. По жёлобу на обочине текли нечистоты, где-то истошно вопил ребёнок и визжала женщина. Канарейка даже не могла определить, скучно ей было от этого всего или просто омерзительно.

Эльфка достала из кармана кусок измятого пергамента, на котором Эйвар аккуратным мелким почерком написал, что ему нужно на рынке. Мука, соль, молоко, ягоды… Похоже, что в Редании вновь настали мирные времена, раз у Хаттори больше покупают его вареники, чем мечи.

Канарейка по привычке проверила, на месте ли кинжал. Но портупея оказалась пуста, только на поясе висела маленькая сумочка с ножиками. Всё-таки она была в крупном городе, где стража провожала долгим подозрительным взглядом любого, у кого было на поясе хоть какое-то оружие, будь это даже деревянная дубина. Канарейке излишнее внимание было ни к чему.

– Мне нужно три фунта муки, – сказала эльфка, протягивая рябому торговцу несколько крон.

Торговец, даже не взглянув на Канарейку, принял деньги и бросил три мешка муки. Два из них эльфка поймала, третий рухнул на брусчатку, подняв в воздух белое облако. Канарейка потянулась к мешку, но её опередили – чья-то большая рука схватила его. Эльфка поднялась с брусчатки, готовая свободной рукой выхватить нож.

– Ты уронила? – плечистый эльф с длинной чёрной косой протянул Канарейке мешок.

– Я подумала, что ты – вор, – улыбнулась Канарейка. – Спасибо.

Эльф как-то ослепительно улыбнулся, пока она пыталась найти в его одежде признаки, которые могли указать, кем или на кого он работает. Это Новиград, здесь ничего не происходит случайно и просто так, тем более с теми, кто известен в определённых кругах. Канарейка знала, что её работа ещё не раз ей аукнется.

– Я – Фиакна, – улыбнулся эльф, одетый в расшитую рубаху и простые рабочие штаны. – Может быть, тебе помочь?

Подозрительная учтивость эльфа ещё больше насторожила Канарейку.

– Я сама справлюсь, спасибо, – эльфка быстро зашагала в самую гущу толпы, надеясь затеряться в ней. Но Фиакна не отставал, следовал за ней быстро с грацией хищника, добродушная улыбка не сходила с его лица.

Канарейка бросила на него взгляд через плечо, нащупала свободной рукой сумочку с ножиками и завернула в тёмный узкий переулок. Эльф, конечно же, повернул за ней. В тёмном переулке его встретила ощетинившаяся вооружённая Канарейка, готовая в любой момент броситься на него.

Фиакна примирительно поднял руки.

– Эй, эй, стой. Давай успокоимся.

– Кто ты? – прошипела Канарейка.

– Я уже представился. А вот ты – нет.

– И на кого ты работаешь, Фиакна?

Эльф улыбнулся по-лисьи, выдохнул:

– Хотел познакомиться с симпатичной девушкой, а она затащила в переулок и угрожает… Вот времена…

Канарейка нахмурилась. Врёт же чёрт.

Или нет?

– Может быть, ты уберёшь оружие, и мы с тобой познакомимся так, как стоило бы?

Эльфка быстро огляделась. Если у этого эльфа были сообщники, они бы уже давно выскочили в переулок – он был тупиковым. У самого Фиакны оружия видно не было, а его руки и лицо с идеальной чистой кожей без единого шрама довольно красноречиво говорили о том, что заядлым воином он не был. Честно говоря, Канарейка даже немного завидовала его коже – такая бывает только у холёных аристократов или профессиональных бездельников.

Может быть, он и не был тем, за кого эльфка поспешно его приняла. Кажется, после этой глупой и опасной истории с рыцарями Пылающей Розы Канарейка немного повредилась в рассудке.

Эльфка выдохнула, убрала ножи на место.

– Извини. Сложный выдался месяц.

Фиакна с усмешкой приподнял одну бровь:

– Что-то даже сложно представить.

– Ко мне не часто подходят на улице «просто познакомиться».

Фиакна хмыкнул, взял в руки мешки муки. Канарейка даже не успела возразить.

– А что так, всем от тебя чего-то надо?

– Можно и так сказать, – неопределённо хмыкнула эльфка.

Даже несмотря на то, что этот Фиакна оказался очень милым парнем, усердно улыбавшимся, засыпающим ворохом шуток и беспробудно учтивым, и они вместе купили всё, что нужно было Хаттори, Канарейке совсем не хотелось показывать эльфу, где она живёт. Её в этом Фиакне подкупила какая-то непосредственность, беззаботность – он вроде бы говорил что думал, был прост и болтлив, мягко заполняя собой весь воздух вокруг. Эльф с иссиня-чёрными волосами, заплетёнными в тугую косу, абсолютно безупречной кожей и аккуратными тонкими чертами лица был странно красив, опасно очарователен, и неуловимо напоминал ей кое-кого. Канарейка думала об этом, ловя многозначительные взгляды и фразы, которыми осыпал её Фиакна.

И ей было приятно. Она не без удовольствия их принимала.

Кому, в конце концов, это не приятно?

Добрые слова латают сердца, так? Когда-то давно ей кто-то это сказал.

Пусть и нельзя было сказать, что её сердце разбито. Оно не было разбито.

Во время прощания с Ольгердом возле Портовых ворот, когда атаман вдруг несдержанно сильно обнял её и она снова почувствовала запах перца и сладкого табака, наверное, её сердце покрылось каменной коркой. Не такой толстой, как у фон Эверека, но всё же прочной, не способной пропускать внутрь что-то. Заключающей внутри её любовь.

– Прощай, Карина, – тихо сказал атаман. Её имя, когда его произносил он, что-то переворачивало внутри.

– Прощай, Ольгерд.

– Я надеюсь, мы никогда не встретимся, Пташка. – Ольгерд легко провёл рукой по её волосам.

И несмотря на то, что вокруг бродили толпы зевак, что по крышам барабанил дождь, а стражники неподалёку гремели доспехами, что в нос била вонь навоза и урины, они вдвоём тогда были вместе. Одни. И это были их последние секунды. Им нельзя было вновь встретиться – Канарейка должна была жить.

А потом атаман молча развернулся и зашагал к воротам, медленно исчезая за стеной дождя. Эльфка пыталась заставить себя не смотреть ему вслед, отвернуться.

– А ты ведь так и не представилась. – Фиакна наградил её очередной ослепительной улыбкой, перехватил из рук корзину с покупками.

Канарейка выпала из какого-то оцепенения, повернулась к эльфу.

– Имени я твоего не знаю, говорю.

– И правда.

Канарейка замолчала, думая, каким из имён ей лучше представиться.

– Ты какая-то излишне осторожная для простой помощницы кузнеца.

– Кузнеца? – переспросила Канарейка, чувствуя недоброе.

– Ну да, – хмыкнул Фиакна. – Ещё утром тебя приметил, когда ты от Хаттори выходила. Вы с ним довольно тепло попрощались, он тебе ещё и денег дал, я так понял, ты на него работаешь.

Вдох, – выдох. Канарейка не должна показывать, что это обстоятельство сильно её обеспокоило.