Monster in me (СИ)

— Пока ты отходил от наркоза, я думал. Я долго думал, и знаешь что? Блестяще, — говорит альфа бесцветным голосом и хлопает в ладоши. — Залететь, чтобы в случае того, что я тебя раскрою, шантажировать меня ребенком. Отлично сыграл, жаль не до конца. Но ты все равно умница, ты смог заставить меня же его убить. Я преклоняюсь перед твоим умом. Серьезно. Я, считай, в тебя влюбился, представь? — продолжает он и смотрит в упор. Омега от этого взгляда ежится. — Я думал снять твоего отца с трона безболезненным способом. На инаугурации сделать переворот. Не убивать из-за тебя, урода. Думал, что ты не переживешь, дрянь.

— Я так не хотел, — еле выговаривает слова Юнги.

— Не хотел? — альфа делает шаг вперед. — Ребенком меня шантажировать собрался? Его жизнью?

— Я не хочу от тебя детей! Я вообще от тебя ничего не хочу! — Мин не сдерживается, переходит на судорожные рыдания и размазывает по лицу слезы, мешающиеся с кровью.

— Ну, конечно, не хочешь. Ты заигрался, малыш. Все твои приемы и замашки я уже изучил. Ты самая лживая дрянь из всех, которых я встречал. Ты поставил на кон жизнь ребенка! Моего ребенка! Сейчас мне даже кажется, что ты хуже своего братца, и, может, это он здесь жертва, а не ты! — срывается на крик Ким.

Юнги уже рыдает в голос, не в силах слышать эти слова. Рыдает от осознания того, что он потерял ребенка. И пусть он сам собирался на аборт. И пусть ему не суждено было жить. Но все равно больно. Мин обхватывает свой живот, обнимает сам себя и воет. Истошно, как потерявший самое дорогое, что у него было в жизни. Плачет уродливо и не сдерживаясь. Только судорожно двигает губами и повторяет: «мой малыш». А Намджун только добивает. Смотрит на жалкого, растекающегося по кушетке в поисках непонятно чего омеги, и хочется сделать больнее. Хочется упиться его болью в надежде, что своя отступит, своя отойдет.

Каждое слово Намджуна больно бьет. Юнги и так еле дышит, еле держится, чтобы не осыпаться, а альфа только добивает. Лучше бы уже пустил пулю в лоб, и все бы закончилось, терпеть это нет сил.

— Я не хотел так, я хотел этого ребенка, но я был записан на аборт. Я бы никогда не воспользовался им, — кричит Юнги и обхватывает руками голову.

— Заткнись! — Намджун подходит вплотную, омега машинально дергается назад. — Не говори ничего. Ты свою роль сыграл. Свое дело сделал. А теперь моя очередь. Я думал окрасить твоей кровью двор особняка, а останки скормить моим псам. Но знаешь, нет. Ты достойный противник, было бы неправильно с моей стороны так тебе ответить. Ты заставил меня убить моего ребенка. Ты убил моих людей. Лишил меня крупной партии героина. Поставил под угрозу всю мою империю, моего брата. Твоя смерть – это избавление. Я не позволю этому случиться, — альфа протягивает руку и больно давит на ранку на губах омеги. — Я искупаю тебя в крови. Не в твоей. А в крови тех, кого ты любишь. Ты будешь жить с мыслью, что ты убил своего ребенка. Ты останешься один в этом мире, и я тебе в этом помогу, — Намджун хватает омегу за локоть и рывком тянет к себе, тащит слабого, все еще не пришедшего в себя, парня к выходу из больницы и пихает в машину.

Юнги плохо, то ли от выкидыша, то ли от еще до конца не отошедшего наркоза, он сам не знает. Вокруг один мрак. Альфа давит до упора на газ, куда-то мчится, но Мину уже все равно. Он плохо слышит, не реагирует на цвета вокруг и почти ничего не чувствует. Кроме страха. Он видит этот мрак, он даже ногами забирается на сиденье бентли и вжимается в спинку. На улице два часа дня. Но Юнги видит ночь. Темнота подбирается ближе, лижет голые пятки, и Мин собирает ноги под себя. Но она не останавливается, все ползет к нему. Ползет, и Юнги кричит. Он думает, что кричит, на самом деле он просто судорожно ловит ртом воздух и хрипит. Намджун всю дорогу молчит. Видит, что омега на грани срыва, но не реагирует.

— Ты сам себя наказал. Самое большое наказание ты уже получил, — говорит ему альфа и выруливает на знакомую омеге улицу. Мин раскрывает веки и понимает, что альфа привез его домой. Туда, где Мин вырос. Кортеж Намджуна бесцеремонно въезжает во двор президента и разносит шлагбаум. Ким выходит из авто и, схватив Мина за локоть, тащит внутрь. Выбежавшая к гостям охрана не смеет шевельнуться под прицелами людей картеля. Волоча за собой омегу, Ким открывает дверь и входит.

— Надо же, вся семья в сборе! — театрально восклицает альфа и с силой тянет на себя дернувшуюся в сторону омегу. Чжун и семья сидят на диване и пьют кофе, когда президент решает встать и посмотреть, что за шум на дворе, но он не успевает. Намджун уже на пороге.

— Ничего не потеряли, господин президент? — издевательски тянет альфа и швыряет под ноги Чжуну Юнги. — А то я тут подобрал одного. Утверждает, что ваш.

Юнги видит выражение шока и ужаса на лице папы и брата, а на Чжуна глаз поднять не смеет. Он даже на ноги встать не сможет, если ему не подадут руку. Живот скручивают спазмы, словно лишний раз напоминая, насколько там сейчас «пусто». Омега сгибается, весь собирается и часто дышит, пытаясь унять боль.

— Что здесь происходит? — первым в себя приходит Чжун. Подходит к Юнги, протягивает ему руку, но омега не подает свою в ответ, дергается назад и кричит:

— Не трогай меня. Не прикасайся!

Намджун неосознанно делает шаг вперед, с все еще не отпускающим, тупо ноющим в груди чувством защитить, но замирает и переключает внимание на президента.

— Что ты с ним сделал? — уже рычит Чжун и идет на Кима.

Намджун зарывается пятерней в волосы, громко смеется и сам делает шаг к президенту:

— Ничего такого страшного. Попользовался и вернул. Мне жаль, что ваш план не сработал, а в услугах этой шлюхи более не нуждаюсь, — Намджун с отвращением на лице смотрит на сгорбившуюся на полу фигуру и идет к двери.

— Да, чуть не забыл, — альфа снова поворачивается к президенту. — Первого числа ты выступишь по национальному телевидению и заявишь о своей отставке. Иначе, — альфа подходит вплотную к президенту. — Ты умрешь. Вы все умрете. Я объявлю войну. Хватит с меня игр. Единственное твое оружие дало осечку и не сработало, — усмехается альфа и кивает в сторону Юнги.

Чжун замахивается и бьет Намджуна по лицу, альфа только усмехается, стирает выступившую на губе кровь и идет на выход. Чжун, схватившись за сердце, оседает на пол. Стоит Намджуну выйти за дверь, как Ши Хек подбегает к мужу и кричит Джину вызвать скорую. Чжун от скорой отмахивается и, опираясь на супруга, подходит к Мину. Юнги так и сидит на полу, обхватив себя поперек живота, и делает неудачную попытку встать.

— Все-таки вызови скорую, — кричит Джину уже отец и садится на пол напротив сына. — Что у тебя болит? Он бил тебя? — президент осторожно гладит сына по лицу и не знает, как вообще себя вести с собственным ребенком.

— Мне плохо. Мне очень плохо, — снова срывается на рыдания Мин и позволяет отцу прижать к груди его голову.

Джин демонстративно покидает гостиную и уходит к себе. Ши Хек приносит воды Мину и отходит к дивану. Чжун так и сидит на полу рядом с Юнги до приезда врачей. Врач долго разговаривает с омегой, прописывает обезболивающие, успокоительные и укладывает в его комнату спать.

— Ему нужен покой, — говорит уже потом врач Чжуну. — Он перенес огромный стресс. После того, как здоровье поправится, лучше еще оказать ему специализированную помощь. Парень только что пережил выкидыш. Притом, видно, не только его. Не каждая омега может сам с этим справиться.

Чжун несколько секунд удивленно смотрит на врача, потом провожает его до двери и возвращается к капающему себе в воду успокоительное Ши Хеку.

— Я не хочу говорить об этом, — говорит омега, выпивает воду и морщится.

— Я тоже, — отвечает президент и устало опускается на диван.

***

— Как ты смеешь? — Чонгук так и застывает с чашкой, в которую собирался налить кофе. Техен стоит невдалеке, облокотившись на шкафчики, и смотрит на омегу.

— Смею! Он предал нас! Я не пущу тебя к нему, даже если придется привязать! — Техен говорит именно тем тоном, когда Чон знает, что лучше не спорить. Но только не в этот раз. Омега отшвыривает чашку в сторону и вплотную подходит к альфе.