Monster in me (СИ)

Чонгук мрачнеет от слов альфы. Он даже думать не хочет о слове «пока», вырвавшемся у Техена.

***

Намджун вечером не приходит. «Наверное, заработался», — думает Юнги и идет спать. Но он не приходит и следующие два дня, и у Мина начинается паника. На душе скребет, Юнги кажется, что это он причина долгого отсутствия альфы. Омега не выдерживает и скидывает Киму смс-ку с вопросом, ждать ли его.

«Нет», — коротко отвечает Ким, и настроение Юнги падает ниже плинтуса.

***

Намджун впервые за все годы своего правления, как главы картеля, проигрывает битву. Участок, через который огромную партию героина должны вывезти заграницу, перекрывают. Их там ждут. Полиция стреляет напролом, поэтому большая часть людей Кима погибает, оставшуюся часть - арестовывают, а груз изымают. Альфа теряет не только товар, доверие покупателя, но и своих людей. Верных, отстреливающихся до последнего, людей. Намджун сидит в кабинете в окружении Техена и двух лидеров самых крупных территорий. Все молчат. Сказать нечего. Все в шоке. Очевидно, что была утечка. Но откуда, никто не знает или не признается.

— Провести масштабные чистки внутри. Проверять всех, вплоть до обслуживающего персонала. Всех, кого обнаружите, сразу ко мне. Лично казню, — альфа обводит пальцами горло бокала, смотрит ожидающе на своих людей и продолжает:

— Силовым структурам мы будем мстить. Так, как никогда ранее, хочу чтобы по водосточным трубам стекала кровь этих собак. Это я поручаю тебе, Техен. За одного моего человека, двое из них. Пусть улицы окрасятся в красный. Я не позволю крови моих людей остаться на земле. Пора напомнить господину президенту и этому городу, что бывает, когда переходишь дорогу The Red Bullet.

— Значит, война, — хмыкает Ким. — Ты знаешь, я всегда «за».

— Вот и прекрасно. Приступайте. Я жду ту суку или сук, которые не держат язык за зубами. И лучше бы вам найти их поскорее, — альфа встает, сдергивает со спинки кресла свой пиджак и, надев на себя, идет к выходу. Остальные следуют за ним.

***

Юнги все узнает из новостей. Пять дней мучительного ожидания все-таки заставляют включить телевизор. Ведущие громогласно заявляют о крупной победе силовых структур, восхваляют Чжуна и его правильную политику. Мин чувствует, как тело покрывается тонким слоем льда, внутренности холодеют, и кажется, если выдохнуть, изо рта повалит пар. Теперь понятно, где Намджун. Понятно, чем он занят. У Юнги пока нет доказательств, но он уверен, что провал транзита груза — это его вина. Что-то в этой флешке, видно, оказывается полезным для Ли. Но дрожит Мин не столько от этого, сколько от мысли, сколько же человек погибло. И сколько еще погибнет. И эта кровь на руках омеги тоже.

Юнги тошнит, он отключает телевизор и бежит в ванную. Весь завтрак оказывается на дне унитаза. Мин понимает, что это ненормально. Не может человека выворачивать почти каждый день, и все-таки решает навестить врача. Мин записывается в ближайшую клинику, найденную в интернете, и, дождавшись назначенного часа, едет в больницу. Врач сперва слушает стенания Мина о постоянной слабости и тошноте, а потом усмехается и просит пойти на УЗИ. Юнги не понимает, чему смеется доктор, но на УЗИ идет.

«Седьмая неделя беременности» — звучит как приговор. Звучит как конец света. Если Армагедон и есть, то он точно выглядит так, как сейчас на душе у Юнги. Мин прикидывает в голове срок и понимает, что залетел во время течки. Омега не помнит, как, пихнув в урну в больнице фото с УЗИ, плетется к машине. Только проходя мимо внедорожника, пытается взять себя в руки, мало ли что охрана доложит Намджуну.

Юнги, еле передвигая ноги, поднимается наверх, кутается в покрывало и падает на кровать.

«Самое время удавиться», — думает омега, кулаком размазывая слезы по лицу. Руки неосознанно тянутся к животу, где без спроса и разрешения зародилась никому сейчас не нужная жизнь. Юнги не хочет этого ребенка. Искренне, честно не хочет. Да он и не родится. Намджун все равно заставит Мина избавиться от него. Носить ребенка человека, которого ты предаешь, и который, не раздумывая, свернет тебе шею, стоит ему только об этом узнать — груз слишком тяжелый для Мина. Он не вынесет этого. Это все слишком. Юнги зарывается лицом в подушку и воет. Истошно, отчаянно, кусает свои руки, в кровь раздирает ладонь. Юнги почти привык чувствовать боль как себя самого. Но даже этот барьер лопается до глупого беспрепятственно, мыльной, прозрачной совсем, пленкой, когда осознание того, что случилось, и чему только суждено произойти, бешено долбит на заедающий проржавевший стоп-кран. Юнги останавливается резко, бьется в титановый монолит реальности и будто отскакивает назад, с разбитым лбом и в кровь разворошенным нутром. Замирает скрытый душным пространством ткани и жмурится до невозможности выдохнуть, до мазутных пятен перед глазами, отчаянно сдавливая виски основаниями ладоней. Он же сейчас всего лишь бесправная вещь, никому не нужная, истрепанная и использованная. И от этого так пиздецки хреново, до тонкой болезненной тоски одиноко – не умереть бы. Но Юнги почти дышит, и плевать, что не кислородом и даже не вакуумом – болью, которая впервые настолько сильная, настолько осязаемая – Мин с ней не справляется, падает в пропасть под тяжестью собственного самообмана, где его вины во всем, кажется, девяносто девять целых девять десятых. Где его догоняет пустотой, перетертой с четкой, кристально ясной истиной: его место внизу, под землей и в гробу. Только там, где жизнь: ежесекундная смерть Юнги. Только там, где боль: Земля – предел, но не высь.

========== Your insanity ==========

Комментарий к Your insanity

Если бы они были счастливы, то наверное выглядели бы так. Запомним их такими:

НамГи

http://s020.radikal.ru/i708/1704/d6/60832d9aace0.jpg

ВиГукки

http://i079.radikal.ru/1704/f6/60b08357bad8.jpg

***

Уже второй день, как в стране объявлен режим чрезвычайного положения. Все началось в среду ночью. У своего дома был застрелен лейтенант полиции. Утром следующего дня в центральном полицейском участке начался пожар. Точнее, участок подожгли. Всех, кто успел выбежать и не задохнуться, встречали снаружи пули. Несколько бронированных внедорожников без каких-либо опознавательных знаков окружили здание участка, и люди со скрытыми за масками «монстров» лицами стреляли в упор в каждого, кто покидал здание. Весь этот ад происходил среди бела дня. Как потом в своих показаниях говорили жители соседних домов, казалось, что звуки стрельбы никогда не прекратятся. Весь вход участка и тротуар были усеяны трупами сотрудников полиции. Техен блестяще справлялся с возложенной на него обязанностью. Весь асфальт был залит кровью служителей закона. Крови в то утро было столько, что асфальт отмывали несколько часов, и все равно разводы не светлели. Нападающие скрылись до прибытия подмоги. Это было первым нападением из серии последующих, учиненных картелем The Red Bullet.

Граждане перестали выходить из домов с наступлением темноты. Страх окутал столицу. Как только солнце садилось, давящая тишина заполняла многочисленные улочки города, и все граждане до единого, сидя у себя в домах, ждали рассвета. Картель объявил войну силовым структурам, но боялись все. Во-первых, в городе некому было следить за порядком, полицию убивали, и число служителей закона сокращалось. Во-вторых, сейчас все участки были сконцентрированы на поиске нападающих. Чжун выступал по три раза в день по государственному телевидению и призывал граждан сохранять спокойствие, обещал со всем разобраться. Но каждый раз, когда в ходе вечернего выступления, президент продлевал дни ЧП, надежда населения угасала. Правительство скрывало истинное число погибших. По официальным данным погибло пятнадцать служителей порядка за четыре последних нападения. По неофициальным данным число погибших доходило до ста двадцати.

***

Техен не насыщался кровью, а Намджун свое ручное чудовище не отзывал. Техен лично участвовал только в одном нападении, где буквально умылся кровью. Дальше он только давал указания и наблюдал за их исполнением, сидя на заднем сиденье своего автомобиля. После казни альфа стандартно ехал к Чонгуку, где уже прямо у порога сдирал с него одежду и, повалив на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, вгрызался в тело. Кровь только возбуждала аппетит Техена, гасило его - тело Чонгука. Он трахал омегу жестко, больно, нетерпеливо и по-звериному. Раздирал тело под собой, вжимал во все, царапал, на клочья рвал мешающую одежду, и Чонгуку это нравилось. Омега начал думать, что у него проблемы с головой, ибо то, каким приходил Техен после казни, было неописуемо. Этот огонь безумства в его глазах и дикое желание перекрывали всю правильность-неправильность ситуации. Чон ждал. Смотрел новости и, стоило ведущему объявить о нападении, нетерпеливо облизывал губы и смотрел на дверь. Ждал своего зверя. И был полностью готов для него. Один раз Техен пришел весь перепачканный чужой кровью. Она пропитала рубашку, прилипла к телу альфы. Складывалось такое ощущение, что Ким в ней купался. Она притягивала, и Чонгук все не мог нанюхаться сладким запахом, пока Техен водил по его голому телу руками по локоть в крови. Пока доводил омегу до криков, толкаясь так глубоко, как можно. Чонгуку в такие моменты казалось, что он отключается, и сознание покидает его. Именно тем вечером, до синяков зажимая трепыхающееся тело в руках, Техен поставил ему метку. Уже после сумасшедшего секса, сидя обнаженным на полу в объятиях своего Монстра, с которым они курили одну сигарету на двоих, стряхивая пепел прямо на пол, Чон рассматривал метку в зеркале на шкафу напротив и любовно водил пальцами по свежему и еще кровоточащему укусу на ключице. Эта дикая, необузданная и перепачканная в крови страсть сводила их с ума. Лежа под своим альфой, максимально выгибаясь и раскрываясь для него, Чонгук думал, что может умереть ради Техена. Чон уже уверен, что может. Техен это не любовь — это безумие, и омега живет им. А для Техена Чонгук — это воздух. Горячий и раскаленный, когда альфа хочет его, и ледяной, с кристаллами льда, когда зверя надо усмирить. Техен дышит этим воздухом и умрет сразу же, стоит его перекрыть.