Игра Канарейки (СИ)

– Войдите!

Дверь отворил крупный высокий мужчина в гамбезоне Ордена Пылающей Розы. Его лицо было незнакомо Сэимусу и не выражало никаких эмоций. Вслед за собой он толкнул в каюту связанную Канарейку.

На лице Сэимуса появилась ухмылка.

Птичка всё-таки попалась в клетку.

Мужчина дёрнул за верёвку, которой были связаны руки эльфки, она бессильно осела на пол, до белизны сжимая губы.

– День добрый, – наконец произнёс пришелец. – Сэимус аэп Тальесин, я так понимаю.

Нильфгаардец скрестил руки на груди.

– А ты, хоть и в орденской одёжке, не похож на одного из них.

Мужчина улыбнулся как-то жутко, с готовностью широким жестом сбросил с себя гамбезон. Под ним оказался кунтуш из дорогой ткани с растительным орнаментом и коллар с розовыми драгоценными каменьями. Если бы не обилие уродливых багровых шрамов на руках и голове, Сэимус бы с уверенностью определил в мужчине махрового реданского аристократа.

– Ольгерд фон Эверек, – представился мужчина.

Нильфгаардец ухмыльнулся.

– И откуда ты узнал, что я ищу её, Ольгерд фон Эверек?

– Земля слухами полнится, – протянул атаман, глядя на Канарейку. Та осела на полу со связанными за спиной руками и закрытым с помощью магии ртом. – Слышал, ты потратил бешеные деньги на то, чтобы поймать эту суку.

Эльфка бросила на Ольгерда полный ненависти взгляд.

– И как же ты её поймал?

Атаман небрежно провёл по голове эльфки, медленно пропустил золотистый локон между пальцами. Канарейка вздрогнула. Так очень часто делал Гюнтер О’Дим.

Нильфгаардец захохотал заливисто низким, на удивление красивым голосом. Как-то жутко захохотал.

– Трахал её? – Сэимус стукнул ладонью по столу, утёр рот рукой. – И как она?

Ольгерд наклонил голову, положил руку на эфес карабелы. Нильфгаардец напрягся.

– Самый болезненный удар обычно наносят со спины, – сухо сказал атаман.

– Во время ебли? – хохотнул снова расслабившийся Сэимус аэп Тальесин.

– В том числе, – отстранённо ответил Ольгерд.

Канарейка впилась ногтями в ладони. Как бы он не заигрался.

Нильфгаардец повернулся к окну. Новиград медленно удалялся, «Королева Элисса» рассекала синие волны Понтара.

– И сколько ты мне за неё заплатишь?

– Ты не похож на того, кто нуждается в деньгах.

– Сейчас все нуждаются в деньгах.

Канарейка дёрнула головой, откидывая волосы с лица, хищным взглядом упёрлась в спину Сэимуса аэп Тальесина.

Тот вздрогнул, словно бы физически ощутил этот взгляд.

– Шесть тысяч тебе хватит, Ольгерд фон Эверек?

– Эта шлюха стоит дороже.

– В гончих написано, что пять. Можешь, конечно, и страже сдать. Но в итоге они вряд ли заплатят, – развёл руками нильф.

– Мы уже отплыли, – холодно заметил Ольгерд. – Обратно я с ней не потащусь.

Сэимус молча открыл ящик стола. В нём лежало несколько мешочков золота. В каждом – примерно по пятьсот новиградских крон. Один из мешочков нильфгаардец вытащил, картинно бросил на стол. Монеты оглушительно звякнули, стукнувшись о деревянную поверхность.

– А моё золото прямо здесь.

– И что ты будешь с ней делать?

Сэимус прыснул.

– А тебе не всё ли равно, фон Эверек? Тоже трахать. Или, может, ушки её очаровательные отрежу, на шею повешу. Не срать ли тебе на эту суку?

Атаман упёр руки в бока, медленно обошёл Канарейку кругом так, чтобы она оказалась у него по левую руку.

– Будет обидно, если такой талант пропадёт.

– К чему это у неё талант? – саркастично спросил нильфгаардец. – Сосать?

Канарейка почувствовала, что верёвка на её руках ослабляется, развязывается сама собой. Эльфка не подала виду, даже не подняла взгляда от пола.

Ольгерд стоял совсем рядом, его карабела висела на поясе на расстоянии вытянутой руки. Оставалось подгадать момент.

– Всё у тебя к одному сводится. Но ты же не для себя целый Орден на уши поднял?

– Отъебался бы ты, Ольгерд фон Эверек. А то тебе головы долго не сносить.

Канарейка почувствовала, что теперь может говорить. Она плотно сжала губы. Нельзя было выдавать себя раньше времени.

– Тогда тебе придётся нас простить. Мы тебя наебали.

Нильфгаардец нахмурился, не допонимая смысла только что сказанной фразы. И растерялся, не успел отреагировать, когда только что связанная обездвиженная эльфка вдруг вскочила, выхватила из ножен карабелу атамана и бросилась на Сэимуса. Спустя мгновение смертельно острое лезвие оружия Ольгерда оказалось возле горла нильфгаардца.

– Кто? – прошипела Канарейка.

Сэимус попытался поднять руки, отвести карабелу, эльфка в ответ надавила лезвием на его горло. На бежевый сюртук капнула кровь.

– Кто?! – повторила эльфка злее, громче.

Атаман медленным размеренным шагом подошёл к ним.

– И чем она тебя взяла? Тоже заплатила? Больше?! Собой дала? А ты, урод, головой подумай, а не хуем!

– Я спросила! – Канарейка тряхнула Сэимуса, ещё надавила на лезвие. Стало нестерпимо больно, нильфгаардец вскрикнул.

– Да не знаю я, кто это!

Атаман схватил Сэимуса под подбородок, приподнял его от земли.

– Говори.

– Я скажу, скажу! – захрипел нильфгаардец.

Ольгерд опустил его, сделал шаг назад.

Сэимус отдышался рвано. Лезвие всё ещё блестело возле его горла.

– Мужик. Торговец. Сказал, что убьёт, душил только взглядом… – Сэимус отдышался. Лоб его взмок, чёрные кудри прилипли к нему. – Хер его знает, кто. Чародей, вампир… Обещал убить, и, знаю, убьёт.

– А Канарейка ему зачем? – жёстко спросил атаман, снова встряхнув Сэимуса.

– Не знаю! – взвыл тот.

Эльфка нахмурилась.

– О’Дим. И даже не хотел скрыть, что это он.

– Убей его, – сказал атаман, кивнув на пленника.

Сэимуса аэп Тальесина, мелкого нильфгаардского дворянина, забило крупной дрожью. Он трясся как заяц у эльфки в руках. Хищник и добыча поменялись местами.

И хотелось сделать всего одно резкое движение – разрезать ему горло, прикончить быстро и чисто. За чудовищные два дня в сырых пещерах, где только ленивый ею не воспользовался, за нестерпимую боль в ноге, за унижения и страх.

Рука твёрдо держала карабелу. Для убийцы это был не первый раз. И она могла это сделать, чего уж там, хотела, но что-то её останавливало. От напряжения и силы, с которой она держалась за рукоять, руки одолел тремор.

– Не будешь? – спокойно спросил атаман.

Эфесом эльфка резко ударила нильфгаардца под дых, тот рухнул на пол как мешок с дерьмом и задышал тяжело и отрывисто.

– Идём.

Ольгерд усмехнулся, с готовностью распахнул окна каюты. Внизу обманчиво спокойный Понтар ласкал волнами корпус «Королевы Элиссы».

Хотелось возразить: всё-таки прыгать в Понтар – не самая умная идея, но нильфгаардец вдруг пришёл в себя, на удивление громко позвал на помощь. Двери распахнулись почти сразу, два матроса влетели в каюту, но успели увидеть только спины Ольгерда и Канарейки, прыгающих в воду.

Матросы метнулись к окну и выглянули вниз, растерянно провожая взглядами убийцу и атамана.

Они оба чувствовали себя в воде уверенно, быстро гребли к берегу. До него было каких-то полстае.

А Гюнтер О’Дим, демон с перекрёстка, стоял в доках Новиграда и без труда наблюдал за тем, как в двух морских милях от него эти двое, два его должника и цели, пытаются выйти сухими из воды. Воды, в которою он сам их завёл.

Комментарий к XXXIX. Вода

*Bloede aep arse! – Какое-то жуткое эльфячье ругательство. Что-то про «старую» и «жопу».

========== XL. Обман ==========

Жить надо так, будто нет никакого завтра.

Ольгерд фон Эверек

На краю леса, возле которого Канарейка и Ольгерд вышли на берег, стояла старая рыбацкая лачуга. Её крыша была похожа на одну сплошную дыру, а от пола и вовсе осталась всего пара досок, но у неё всё же было одно неоспоримое преимущество – стены. Свежий вечерний бриз пробирал до костей, и мокрая холодная одежда тоже не способствовала тому, чтобы согреться.