Ночная духота (СИ)

— Сколько можно вас ждать, отец?! Мы ведь опаздываем.

В дверях моей спальни, не смея переступить, по нашей договорённости, порога, стоял Лоран в аккуратном чёрном френче. Таком же, какой сейчас был и на графе.

— Кэтрин, куда ты так вырядилась?

Во взгляде Лорана читалось полное недоумение. Неужели что-то нынче осталось в секрете от хозяина, или он появился в доме только сейчас?

— Она идёт с нами. Вернее со мной. Тебе не понадобится сегодня спутник, им будет рояль.

— Там нет рояля, — скривил губы Лоран, будто пропустил мимо ушей сообщение обо мне. — Там какое-то раздолбанное пианино, которое хранители музея непонятно с какой помойки притащили. Поторопитесь тогда оба.

— Не кипятись, мальчик, — улыбнулся граф, ещё сильнее сжимая пальцы на моей руке, словно я могла куда-то сбежать, или же он желал проверить мой пульс, не доверяя своему чутью? — Месье Шопен говорил, что всегда следует опаздывать, чтобы собравшаяся публика успела понять, что без тебя на вечере можно ставить крест.

— Оставьте в покое хотя бы Шопена! — выкрикнул Лоран и, резко развернувшись на каблуках, бегом кинулся к входной двери.

Нас вновь ждал «Бьюик», но Клифа за рулём не оказалось. Это завтра он будет играть с Лораном, а в высший свет с гитарой его не пригласили. Да и я буду там явно лишней, но граф пожелал держать меня подле себя, и я не знала, как расценивать данное приглашение. Во всяком случае это дало возможность предстать перед графом не серым заморышем, как было всю предыдущую неделю, а чем-то более-менее напоминающим женщину. До нынешнего вечера мне не было дела до того, как я выгляжу. Но сейчас безумно хотелось понравиться графу.

К счастью или несчастью, мне отвели всё заднее сиденье, и не пришлось жаться в уголке, чтобы не коснуться графа, или же наоборот, тянуться к нему и сдерживать себя изо всех сил… К сожалению, за рулём в этот раз был Лоран, и я могла видеть в зеркале только его глаза, а для меня они всегда оставались немы. Впрочем, сейчас, я была уверена, мой хозяин думал только о музыке, и дела ему не было до того, во что я вырядилась ради его отца. А граф ни разу не обернулся, а дома его глаза оставались безжизненными. Неужто мне не выиграть эту ночь?

Граф оставил мой мысленный вопрос без ответа, но я продолжала сверлить взглядом его затылок, аккуратно уложенный гелем — волосочек к волосочку. Так хотелось прикоснуться к волосам пальцем и почувствовать стылую жёсткость. Я непроизвольно сжалась, почувствовав внизу живота предательский спазм, и из последних сил заставила себя глядеть в сторону и полностью отдаться придерживанию локонов, которые безжалостно трепал ветер, хотя мы ехали городскими улочками, постоянно останавливаясь на светофорах.

Место нашего назначения стало для меня откровением. Никогда бы не подумала, что таинственный особняк миссис Винчестер ночами открыт для вампиров. Как шумный музей мог вдруг стать местом встреч бессмертных убийц? Двери, украшенные витражами, выполненными знаменитой нью-йоркской фирмой Тиффани, не открывались даже при жизни владелицы, а в музейную эру и подавно оставались закрытыми, и посетители со времён постройки особняка входили через заднюю дверь. Теперь же парадные двери были распахнуты настежь.

Гостей встречала распорядительница праздника, от одного взгляда на которую, у меня замерло сердце. Она не была красива, не была безобразна, она была ужасна сияющей вампирской красой — будто прилетела из ЛА со съёмок какого-нибудь готического фильма. Распорядительница слишком долго глядела мне в лицо, а потом тихо кивнула графу, и в тот же миг оказалась подле Лорана, заметя мне дорогу длинным блестящим шлейфом, о который я чуть не запнулась. В одно мгновение вампирша исчезла вместе с моим хозяином, оставив нам с графом пустую дверь.

— Месье Шопен был прав, — усмехнулся граф, вновь слишком сильно сжав мне локоть.

Мы переступили порог особняка, и двери сами собой затворились у нас за спиной. Мы и впрямь оказались последними гостями. Все собрались в танцевальной зале, наполовину заставленной стульями, словно тут и правда встретились почитатели музыки. Я искала глазами живых людей, но не находила. Граф был удивлён не меньше моего, но всё же отодвинул стул и дождался, когда я присяду, прежде чем занял другой подле меня. Разговор позади нас на секунду стих, и я понимала, что стала причиной прекращения беседы, но продолжение не заставило себя ждать. Говорили по-итальянски, хотя мой мечущийся мозг не внял бы сейчас и английской речи.

Лоран перебирал клавиши, пытаясь справиться с собственным удивлением. Рояля до сего дня в этом зале не было. Пусть я посетила музей первый и последний раз год назад, как только переехала в Долину, но рояль, который звучал при живой Винчестер, никогда не возвращался в музей. Распорядительница, небрежно облокотясь на блестящий корпус инструмента, окидывала взглядом зал, решая, можно ли объявлять вечер открытым. Или же глядела на меня, в упор, проникая в душу… Или же её жертвой стал граф, слишком вальяжно для европейца развалившийся на стуле. Он наигрывал на моём оголённом плече, должно быть, один из вальсов Шопена.

Мне было невыносимо холодно от близости графа и ему подобных, хотя по периметру зала на старинный манер горели свечи и светились газовые лампы, и нормальный человек мечтал бы сейчас о веере. Моё сердце точно было единственным, которое билось в этом зале, и я не сомневалась, что распорядительницу съедает любопытство, если только она не читает меня сейчас или даже самого графа, как раскрытую книгу. По той дрожи, что охватила меня, когда она обратила ко мне свои тёмные очи, я поняла, что она хотя бы попыталась это сделать.

Гости казались непримечательными, если не считать их нарядов и бледности. Они не походили на героев вампирских флэшмобов — натянутой галантностью в одежде они будто старались скрыть своё естество даже друг от друга. Я не способна отличить блеск настоящих бриллиантов от фальшивых, но даже если дамы надели на себя дорогие украшения, они не кричали о богатстве их владельцев, как принято среди людей. Я сама в простом платье, с крошечными золотыми серёжками, спрятанными за спускающимися по лицу завитками, с пустой шеей, на которую из-за неожиданного появления графа не успела повесить жемчужный кулон, вовсе не казалась замарашкой. Признаться, мне ещё никогда не доводилось видеть бессмертных женщин — быть может, они вовсе не похожи на нас, живых, в своих предпочтениях не только в одежде. Впрочем, пугающая распорядительница выделялась из общей массы. Она вырядилась слишком броско даже для подобного особняка — будто немного ошиблась временем или адресом. Только я старалась не думать про неё и даже не смотрела в её сторону, ведь кто знает — быть может, вампирши могут обижаться, как и смертные женщины, а Лоран с графом не были нынче хорошей охраной.

Я дрожала от близости по крайней мере двух дюжин вампиров и желала оказаться за дверями бальной залы, среди бесчисленных лабиринтов этого странного дома, построенного якобы для того, чтобы успокоить души, погубленные знаменитыми винчестерами, которые производила на свет фирма мужа Сары Винчестер. Здесь коридоры упирались в стену, камины не имели дымоходом, лестницы заканчивались у потолка, а двери открывались в стены… После смерти мужа Сара получила от медиума знак, что ей следует покинуть родной Коннектикут и отправиться в Калифорнию, чтобы купить дом и начать его перестройку — молотки должны стучать денно и нощно, и только так миссис Винчестер могла продлить свои дни. Муж с того света предупредил бедную вдову, что за их семьёй ведут охоту неприкаянные души убитых выстрелом из «жёлтого парня», как индейцы окрестили за блестящую медь винчестеры.

И вот сейчас меня менее страшили духи, которые, через сто лет, прошедших со смерти хозяйки, всё ещё могли блуждать в лабиринте ста шестидесяти пяти комнат, чем вампиры, благоговейно устроившиеся на стульях в ожидании бессмертной музыки Шопена. Я боялась обернуться и видела лишь тех, кто сидел передо мной и, конечно же, не узнала никого, ведь Лоран никогда не брал меня с собой — я знала лишь хозяина Софи и парочку других представителей андерграунда. Подобных личностей в особняке не могло оказаться. Как долго длятся музыкальные вечера, я не знала, но надеялась, что вампиры мирно разойдутся сразу после концерта. Я боялась стать свидетелем чего-то более ужасного, от чего отгораживал меня Лоран и выставлял напоказ кинематограф.