Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Пять из десяти игроков – те, что набирали большее количество голосов – были обязаны открывать новый сезон, проводя первую пятерку символических игр с новичками. Эти игры были лишь показательными, направленными на разжигание у публики интереса перед серьезной игрой, а также на раскрытие потенциала новеньких. Только после этой пятерки игр на арену имели право выйти все остальные участники Телешоу – таковых было около тысячи. Вот тогда шоу становилось непрерывным.

Найт, безусловно, попал в пятерку открывающих. После выбора участников следовал выбор игровой локации. Их также было огромное множество: от тех, что не отличались от реального мира, до совсем необычных и психоделичных. Локации делились на три категории: простые, средней сложности и, наконец, сложные. Каждая категория подразумевала не только тяжесть жизни обоих введенных туда персонажей, но и психологическое давление, играть при котором становилась сложнее и, в некотором роде, мучительнее. В Телешоу даже была легендарная локация «Тэхонит» – каждый третий игрок в которой сходил с ума. Те же, кто оказывался психологически сильнее, тем не менее, от дальнейшей игры в этой локации отказывались и рассказывать о том, что там с ними происходило, и при этом не было зафиксировано аппаратурой Телешоу, не стремились. Тэхонит вскоре запретили к использованию в игре, но не уничтожили ее, оставив словно бы для того, чтобы травить душу новичкам. И у них это здорово получалось! Почти каждый новый игрок Телешоу бил руками в грудь, разглагольствуя о том, что когда-нибудь доберется до Тэхонита и выйдет из этой локации победителем! Между новичками даже был создан клуб, в котором они друг друга называли Тэхонитцами и верили, что тот, кто пройдет локацию, обретет бессмертие. Эта глупая уверенность была настолько сильна и заразительна, что в клуб начали вступать через сеть не только игроки-моловийцы – а эта раса считалась самой безрассудной – но и пепелийцы и огнийцы! А это уже попахивало жареным. Расы никогда не стремились соприкасаться друг с другом, если, конечно, эти соприкосновения не были связаны с бизнесом. Нет, письменного запрета на отношения между ними не было, просто они действительно друг друга никаким образом не привлекали, наоборот, казалось, что с рождения в геноме каждой расы была заложена тихая враждебность к двум другим. Это изучалось учеными всех трех рас, но объяснения данного явления найдено так и не было.

Конечно же, показательные игры проводились лишь на легких локациях. Они в свою очередь тоже делились на несколько категорий: повседневный мир – мало отличающийся от того, в котором проживали игроки; сказочный – с удивительными животными и магией; фантастические – далекое-далекое будущее, где корабли человечества вовсю бороздили космические просторы, стимпанк – миры, в которых упор шел на развитие механики и паровых машин, киберпанк – кибернетика в сочетании с общим упадком общества и так далее.

Найт любил повседневность, или миры альтернативного прошлого, как тот, в котором он играл в последний раз. Тот мир был построен на основе старой рукописи, одной из тех, что были найдены вместе с Забытыми Технологиями.

Но зрителям было искренне положить на то, что предпочитал Макк, в начале нового сезона они неотъемлемо жаждали сказки. Поэтому, когда перед Найтом сверкнула карточка «Локация: Фантазм», он не обрадовался этому, но и не удивился.

«Благо в игре я не буду помнить о том, как ненавижу этот глупый мирок…» – хмыкнул он мысленно, морально готовясь к игре.

«Как я ненавижу этот глупый мирок!» – буквально взвыл парнишка, вскакивая со своей постели, хватая с тумбочки яблочный будильник и со всей силы швыряя его в стену напротив себя. Грохот, что до того разносился оттуда, утих, потом послышались перешептывания, а после – скрип и стоны начали потихоньку возвращаться и нарастать.

- Будьте людьми, мне только четырнадцать! – взвыл блондин, сползая с кровати, одним несложным жестом заставляя яблочное пюре, что забрызгало собой всю комнату вновь сложиться в цельное яблоко и вернуться к нему в руку. Это заняло всего пару секунд, после которых Найт – так звали мальчика – размахнулся и бросил яблоко в стену повторно.

«Ненавижу!» – кричало все его естество.

Дэй сидел за стойкой своего любимого бара, цедил качественный бренди и не отрывал взгляда от экрана плексотелевизора.

- Может, хватит устраивать мне здесь землетрясение? – недовольно проворчал Гэб, наблюдая за тем, как вся стойка буквально ходит ходуном. Пусть детектив и выглядел как всегда опьяненно-спокойным, но его выдавала нога, которой он слегка пинал барную стойку. Пинал слегка, но с такой бешеной скоростью, что бармену казалось, будто под его баром ездит с десяток электричек.

- Так беспокоишься за него? – немного подумав, решился предположить мужчина.

- Я? За этого? Да ты что, Гэб, совсем с ума сошел? – слишком бурно среагировал Бренди на слова друга, при этом продолжая гипнотизировать экран плексотелевизора.

- Тот, кто действительно сходит с ума, так это ты… – недовольно проворчал мужчина. – Если он так интересен тебе…

- Он мне не интересен!

- Отнекивайся сколько угодно. Может, перед другими ты виртуозно скрываешь все свои чувства, притворяясь конченым пьяницей, но я знаю тебя далеко не первый год, Дэймон, – нахмурился мужчина. – Кроме того, от такой тряски, которую ты вызываешь посредством использования своей драгоценной кривой ноги, скоро все здание сойдет с фундамента и додрожит до первой попавшейся канализации.

- У меня свело мышцу, – начал вяло оправдываться Дэй.

- Мышцу, говоришь? Ту, что в голове? Ее у тебя свело еще в университете, по-видимому, и все никак не отпустит, верно?

- Гэб, отвали, а? У меня нет настроения терпеть твои придирки.

- Это не придирки, Дэймон, а желание раскрыть тебе глаза.

- Они и так раскрыты!

- Не раскрыты, друг мой, а залиты! Вот этим самым бренди! Ты уже и сам не понимаешь, что чувствуешь!

- Я все понимаю!

- Если все, тогда отодвинь от себя стакан и иди на Телешоу! Хочешь ты его охранять или нет?

- Сегодня не моя смена!

- Я не о такой защите говорил!

- А о какой? Чего ты от меня ждешь, Гэб? Что я проберусь в шоу и, несмотря на запреты, каким-то образом попаду в его игру??... Хм… А это мысль… Я так и сделаю. Спасибо, Гэб! – стакан с бренди впервые за долгое время так и остался недопитым. Детектив убежал из бара, не дав бармену сказать и слова.

- Дети! – фыркнул мужчина и продолжил яростно вытирать прозрачный стакан.

- Ты сам во всем виноват! Теперь и отдувайся!

- Почему это? Что я такого сделал?

- Что сделал? И ты еще спрашиваешь с таким невинным видом, что ты сделал?? Ты сказал моей матери, что мы встречаемся, вот что ты сделал!!

- Ну и что? Ну, сказал… Я не обязан…

- ОБЯЗАН!!! Обязан теперь тащить свою задницу ко мне домой и, мило улыбаясь, попивать мамин чаек!

- Даже не надейся… Скажи своей матери, что мы расстались!

- Ты дурак, да?

- Чего?

- Ты идиотина, даже не представляешь, куда влез! – когда Эгон проговорил это, Стэм лишь рассмеялся ему в лицо, действительно не понимая, как он попал. Осознание этого пришло к нему только на следующий день, когда парень, придя с очередной страстной ночки к себе домой, только раздевшись, приняв душ и собравшись поспать пару часов перед дневным дежурством, внезапно этого сна был лишен. И причиной этого оказался стук в дверь. Сначала Стэм хотел было притвориться, что ничего не слышал. Но настойчивый стук повторялся каждые двадцать секунд, пока парень не вскочил с кровати и не прошел в коридор. Он распахнул дверь, приготовившись вылить на незваного гостя настоящий тазик словесных помоев, но осекся. На пороге его квартиры стояла мать Эгона.

- Здравствуй, мальчик мой, не разбудила? – невинно хлопая глазками, поинтересовалась женщина. Стэм смутился.

- А… Эм… Нет, что вы… – у блондина матери не было, воспитывал его отец, и отношения с ним у него, мягко говоря, не складывались, но все свое детство он мечтал о том, что в один прекрасный день мать, что уехала в другой город, вернется. В конце концов, она была майбургцем, а значит, должна была рано или поздно возвратиться в город. А может, уже возвратилась? Тогда почему она не приехала за Стэмом?