Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Бэйн не входил в состав тех немногих счастливчиков, которым действительно повезло с соседями, как, например, той старушке. Наоборот, парню очень не повезло. Соседи, что жили напротив, были любителями делать ремонт. Причем делали они его по выходным. С шести утра и до двенадцати ночи. Сверлили, стучали, хлопали, забивали. Достали! Те, чья квартира была справа от квартиры Бэйна, любили поругаться. Особенно по выходным. С шести утра и до двенадцати ночи. Крыли друг друга матом, грозились разводом, дрались, били посуду, вопили, орали. Достали! Те, что жили по левую от Бэйна сторону, были наркоманами. И выращивали в своей квартире марихуану. Активизировались по выходным. С шести утра и до двенадцати ночи. Варили, растили, дымили, сажали. Достали! Но самым кошмарным из всех соседей были те, что жили наверху. Точнее, соседка была всего одна. Старая бабушка. Она не кричала, не курила, не орала, а жаль…

«Блять!» – о, сколько в этом слове чудном эмоций неприступных скрыто, о, сколько смысла в нем сокрыто, безукоризненный ответ.

Бэйн не любил просыпаться с этим словом. Но разве его мнения кто-нибудь спрашивал? Соседку сверху точно не интересовало, что он там любит или не любит. Утренний душ она устраивала бедному парню чуть ли не каждую неделю. Чтобы не расслаблялся! Причем бодрящий душ капал на несчастного оператора с потолка.

Проснувшись от холодной капли, что упала Бэйну прямо на лоб, он вскочил с кровати и мысленно грязно выругался. Весь потолок его спальни был испещрен паутиной водянистых потеков.

«Опять!» – взвыл оператор, натягивая первые попавшиеся штаны и устремляясь на верхний этаж.

Да, милая старушка, что жила над Бэйном, любила своего соседа Заливать. Просто бабушка была настолько стара, что могла оставить набираться ванну и, тут же благополучно забыв об этом, пойти, скажем, в магазин за хлебом или выгуливать свою собачку, что сдохла еще полтора месяца назад, а иногда и вовсе уйти в туалет и успешно там заснуть. Бэйн все понимал – старая женщина, к тому же еще и одинокая. Злиться на нее было невозможно. Поначалу. Но после уже одиннадцатого потопа терпение лопнуло бы и у ярого гуманиста.

Взлетев на верхний этаж, парень забарабанил в дверь, зная, что звонка старушка все равно не услышит. Послышалось хлюпающее шарканье и тихие причитания, которые продолжались следующие пять минут – все то время, пока женщина со скоростью улитки добиралась до своей двери.

- Чем я могу Вам помочь? – поинтересовалась старая женщина, приоткрыв дверь ровно настолько, насколько ей позволила это сделать массивная дверная цепочка. Бэйн в ответ нахмурился и выразительно уставился на ноги старушки. Женщина, заметив нездоровое внимание к своим ножкам, удивилась, зарделась, засмущалась, и только затем заметила, что полы ее халата мокрые. Тогда старушка без промедлений подняла края халата и завязала их вокруг сохранившейся к ее годам талии, тем самым продемонстрировав Мартину синие гамаши, что скрывал халат, а также резиновые сапоги, в которых она рассекала по струящейся по квартире воде без каких-либо последствий для себя. Соседка ходила в этих сапогах и зимой, и летом. Предусмотрительная.

Парень ткнул пальцем в лужу, что образовалась под дверью старушки, но та явно не поняла, что же от нее хочет этот полуобнаженный мальчик. Точнее понять-то поняла, но слегка искаженно.

- Ах, господи, боже мой, неужели вы… Маньяк-насильник? – бабушка зарделась еще больше.

Бэйн закатил глаза и обессиленно застонал. Только не опять!

Каждый раз происходило одно и то же. Бредовая ситуация начиналась с наивной веры оператора в то, что в этот раз бабушка его все же узнает! Но она не узнавала. Каждая встреча с Мартином для старушки была в новинку, жаль, об этом не знали ее подружки, которым старая леди чуть ли не каждый день рассказывала о «новом» красавчике в ее доме. Дамы были уверены, что модельные мальчики окружают их подругу буквально со всех сторон, и яростно ей завидовали. А, по сути, сталкивалась она обычно только с Мартином, да и не слишком он тянул на модель – то, что бабушка была еще и слепа и любила приврать, также ее подругам знать было необязательно.

Когда же Бэйн приходил к старушке, дабы в очередной раз сообщить ей о том, что она его топит, ее предположения по поводу того, кто же он, варьировались от «маньяка-насильника» до «грабителя-насильника». И парень не мог понять, то ли соседка насмотрелась чернушных сериалов, в которых даже к слову «почтальон» или «библиотекарь» приписывали суффикс «насильник», то ли бабуля просто каждый раз делилась с Бэйном своими эротическими слегка маразматичными фантазиями – второй вариант пугал не на шутку!

Мысленно взвыв от злости и собственной глупости, парень вернулся обратно в свою квартиру, нашел альбом и черный толстый фломастер – вещи, о которых он начал забывать, общаясь с Анжело (ведь журналист понимал его и без подобной атрибутики) – после чего пулей влетел на следующий этаж и вновь забарабанил в уже закрывшуюся дверь. До нее снова шаркали пять минут, потому что бабушка решила, что пришлась маньяку не по вкусу, расстроилась и вернулась обратно к делам, от которых ее оторвали.

- Ох, батюшки! – вскрикнула бабуля, вновь открыв дверь и увидев на пороге своей квартиры все еще полуобнаженного, к тому же еще и привлекательного, пусть и немного странного маньяка–насильника–вора–модель–красавчика–убийцу–сексуашку–Бэйна.

«Вы меня заливаете!» – вывел кривым почерком Мартин послание на белой бумаге и повернул листок к бабульке. Та в ответ крайне медленно вытащила из кармашка своего халата старые треснутые очки, нацепила их на глаза и, сощурившись, прочитала фразу.

- Я Вас… Простите, что? – старая женщина покраснела. – Завожу?

«ЗА-ЛИ-ВА-Е-ТЕ!» – по слогам написал новое послание Бэйн.

- Я для Вас старовата… Была бы я годиков на десять помоложе.

«Да хоть на все триста, старая кошелка, выруби краны, блять!» – зарычал Бэйн, но тут же взял себя в руки и написал новое послание.

«Закройте кран!»

- Ох, гормоны кипят, кран не закрывается, понимаю, но я ничем…

«Водопроводный!!!»

- Я не сомневаюсь, что Он силен, как водопроводный кран, но… Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

«ТУПАЯ ДУРА!» – дрожащей от ярости рукой написал Бэйн. Почему-то именно эту фразу бабушка и прочитала и поняла как надо:

- Время идет, а мужчины совсем не меняются! – запричитала она. – Откажешь им в постели, и тут же становишься дурой! – нахмурилась она и захлопнула дверь.

«Дура и есть!» – с этой мыслью Бэйн, наплевав на все возможные последствия, одним ударом ноги выбил хлипкую дверь, после чего, не обращая внимания на оторопелый взгляд опешившей старушки, прошлепал по напитавшемуся водой ковру к ванной комнате, из которой и хлестала вода. Лишь закрутив кран, парень немного успокоился. Но ненадолго.

- Ах ты, негодяй! – воскликнув это, бабуля ударила Бэйна мокрой клюшкой по его голой спине. Да так смачно ударила, что парень вскрикнул и упал на колени.

«Нихрена себе силища!» – только и пронеслось в голове у парня, прежде чем ему пришлось уклоняться еще от одного удара, направленного уже в голову.

- Я тридцать лет прожила с мужем-алкашом! – грозно заявила старушка, вставая в какую-то незамысловатую позу и выглядя крайне комично. Вот только Бэйну было совсем не смешно, слишком ныла спина.

- Ну, давай же… Нападай!

Но связываться со старушкой по известным причинам Бэйн не стал. Бочком прошел к входной двери, вернулся к себе, и, стараясь не замечать ливня, что устроила ему соседка, набрал номер социальной организации, которая должна была следить за одинокими стариками, и напечатал им лаконичное письмо:

«Старая ведьма, проживающая по адресу Грэйн Доки дом 142 квартира 58-7, снова меня затопила! Прошу принять меры! Пока я сам не устроил ей личную инквизицию! С уважением, Мартин Бэйн».

Лишь сообщение было отослано, как телефон оператора завибрировал. Парень обрадовался было тому, что ему впервые за все одиннадцать случаев затопления, а также три случая поджога и восемь случаев подозрения о том, что бабушка наконец-то двинула кони, ответили так быстро. Но нет, тем, кто звонил парню, оказался Анжело.