Ночная духота (СИ)

— Бэйби…

Обращение прозвучало до боли нежно, но причиной нежности была ревность. Та же необузданная, что и в «Бьюике». Только сейчас Клифу пришлось стиснуть зубы и вместо моих плеч сжать гриф гитары. Мной вновь играли.

— У нас тут есть музыкант Пол Ривер. Давным-давно со своими парнями он создал псевдо-патриотический стиль в ответ на англонизацию последователей битлов, которые выступали в строгих костюмах. Такие вот наряды революционеров были одним из их сценических образов. Ну и мы попали в волну…

Клиф не спускал глаз с пальцев графа, которыми тот по очереди приподнимал мои, словно опускал на клавиши рояля. Я не чувствовала смертельного холода, потому что страх отключил все мои сенсоры. Граф принял игру и наигрывал какую-то знакомую Клифу мелодию… Хотя играл он её вероятнее всего для Лорана. Клиф, как и я, попал между молотом и наковальней. Только находился в более выгодном положении — он уже был мёртв, а я желала остаться живой.

— Лорану нравится их творчество, — продолжал байкер спокойно; теперь он смотрел в лицо графа, и мне стало непонятно, кому предназначались произносимые им слова. — В нём чувствуется наша американская самобытность.

— Мне не терпелось получить объяснение странному маскараду, который при иных обстоятельствах, учитывая мой возраст, мог быть воспринят как оскорбление.

На лице графа не было и тени улыбки. Голос звучал сухо. Он уже отпустил мои пальцы, и те машинально сжали ткань юбки. Я смотрела вперёд мимо Клифа на лицо Лорана: хозяин был бледен даже по вампирским меркам. Подведённые ресницы дрожали, будто он собирался заплакать.

— Да что вы, папа, право… Клиф замечательный мальчик, и даже в самом плохом расположении духа не подумает вас обидеть. Лучше обратите испепеляющий взор на Кэтрин. Сегодня именно она достойна вашего порицания.

Я непроизвольно повернула голову в сторону графа, но увидела лишь кончик носа. Остальное лицо скрывали выбившимися из-за уха волосы. К счастью, у меня не возникло желания дотронуться до волос вампира, как в первую встречу.

— Твоё предвзятое мнение о женщинах, мой мальчик, мне прекрасно известно, — сказал граф сухо, совсем так, как говорил со мной в спальне. — Но я впервые хотел похвалить твой выбор.

Я вцепилась свободной рукой в мягкий подлокотник дивана в надежде удержать равновесие и не упасть на графа. Что это было, скажите на милость, комплимент или очередное предупреждение? Клиф стащил парик, но остался в сеточке. Какой же он смешной без чёлки…

— Ваше Сиятельство, даже не имея ничего предосудительного в мыслях, я хотел бы попросить у вас прощения. Если я ненароком задел ваши чувства, то очень сожалею.

Граф проигнорировал извинение. Вернее ответил лёгким кивком, не спуская цепкого взгляда с Лорана. Хозяин вымучено улыбнулся и поманил Клифа. Несчастный сорвался с места как по команде и чуть не зацепился расстёгнутым камзолом за столик с нотами. Граф вновь завладел моей рукой, будто собирался доиграть мелодию, но для кого? Они не смотрели на нас. Или же граф заставил Клифа зацепится кружевом манжеты за колки и теперь ждал моей реакции. Лоран безучастно перебирал клавиши, пока Клиф решал, лучше снять гитару или порвать костюм.

Вам скучно, Ваше Сиятельство, что правду таить. Может, я и заслужила презрение, но не позволю, чтобы из-за меня страдал Клиф, вся вина которого в том, что он послушной собачкой бегает за вашим сыном. Я вырвала руку и медленно, до конца не веря в свою смелость, подошла к Клифу. Его взгляд был тёплым и живым. Я резко сорвала дурацкую сетку и распушила волосы, а затем осторожно поддела кружева фиолетовым ногтем и освободила от гитарного плена. Клиф тут же опустил руку на деку, будто боялся схватить меня.

— Спасибо, — опередил его Лоран с благодарностью, хотя тон вовсе не вязался с произнесённым словом. — Я хочу посвятить тебе первую песню… Вернее её споёт, конечно, Клиф. Я лишь подыграю.

Я продолжала смотреть в лицо гитариста и заметила, как он побледнел. Черт побери, какую ещё оплеуху они с отцом решили мне сегодня отвесить? Но я снесу всё стойко. Пусть знают, что я умею отвечать за свои действия, какими бы глупыми они ни были. От взгляда графа тепло растекалось по моей спине, не давая появиться мурашкам, которые я предпочла бы сейчас ощущать. Нет, вы не получите сон наяву, я не собираюсь подыхать в угоду вашей скуке.

Клиф взял первый аккорд, и Лоран вступил со стаккато. Я осталась стоять перед роялем, положив руки на корпус, чтобы ненароком не свалиться от услышанного.

— Girl, you thought you found the answer on that magic carpet ride last night, but when you wake up in the mornin’ the world still gets you uptight. Well, thereʼs nothin’ that you ainʼt tried to fill the emptiness inside… (Paul Revere And The Raiders — Kicks)

Клиф редко пел для меня. Музыка собственного исполнения напрягала его, вызывая, наверное какие-то неприятные воспоминания. Он предпочитал слушать записи. Сейчас я имела редкую возможность оценить его вокальные данные. Он выкладывался по полной, будто доказывал что-то французам, хотя тем не было до него дело. Они вели свою игру, старались выиграть собственную битву. Мы с Клифом просто случайно оказались у них на пути. Я не вслушивалась в слова. Мы с Лораном прекрасно поняли друг друга. Но моя ли в том вина, что прошлое продолжает с такой дикой силой удерживать меня в плену?

Человек вообще слаб духом, что уж говорить обо мне больной. Откуда в эти три дня могла взяться сила противостоять дикому желанию, которое не сумела выбить из меня вся твоя терапия? За что ты наказываешь меня, ведь с высоты твоих лет один несчастный поцелуй не должен значить абсолютно ничего. Вампир, ревнующий к смертной, смешон. Как смешон и тот, кто считает сексуальных партнёров незнакомого ему человека, как будто меня интересует его мнение. Меня ничего не интересует, кроме одного единственного вопроса: что вы решили со мной сделать?

Словно ответом прозвучало из уст Лорана продолжение песни:

— Kicks just keep gettin’ harder to find and all your kicks ainʼt bringin’ you peace of mind…

Голос хозяина — высокий и чистый — убивал меня, оставляя с каждым звуком глубокие кровавые раны в душе, будто от ударов хлыста. Я, наверное, начала бы подпрыгивать в такт музыке, если бы не поклялась сдержать боль, вынести всё со стиснутыми зубами. Я видела ненависть во взгляде Лорана. Она сквозь пальцы выливалась на клавиатуру, карабкалась по белому корпусу рояля и бежала ко мне, чтобы влиться в мои растопыренные пальцы и электрическим разрядом пройти по всему телу. Я дрожала не только внутренне; плечи тоже сжимались под каждым ударом звукового хлыста и выдавали окружающим мою борьбу с болью. Глаза щипало от невыплаканных слёз, как от лука, но Лоран продолжал каждой новой нотой прыскать мне в лицо всё больше и больше ядовитого сока.

— Тебе нужна помощь, детка.

Слова звучали усмешкой, прекрасно замаскированной под отбойный молоток песни. Да, мне нужна помощь, но вовсе не с наркотиками. Но мне неоткуда её взять. Вы трое ненавидите меня — даже Клиф должен возненавидеть окончательно, если ты и его накажешь за моё безумное поведение.

— Ну… — голос Клифа не менялся, он лился водопадом чувств, будто пытался выбить почву у меня из-под ног, чтобы лицо наконец скрылось за спасительным корпусом рояля. Я действительно думала, что отыщу с тобой кусочек рая, но до сих пор не нашла ничего, кроме боли. И твоя песня права — следует задумываться над каждым следующем шаге. И, о да… Чтобы я ни делала, я не убегу от себя, от своих страшных воспоминаний и желаний. За избавление от них придётся заплатить высокую цену. Я знаю. И, кажется, уже плачу её. Я всё понимаю. Зря вы оба считаете меня дурой.

Ноги влились в деревяшки пола, чтобы я даже не подумала бежать от боли. В тот момент я перестала различать слова песни, их заглушал мой внутренний крик о помощи. И вдруг что-то случилось, и я как ошпаренная отскочила от рояля прямо к двери, ведущей в сад, и пулей вылетела к бассейну, подгоняемая словами песни. Да, никакой наркотик не избавит от проблем. Они вернутся утром вместе с больной головой.