Разбуди меня (СИ)

— Конфундус!

— Протего!

— Остолбеней!

Отвлекшись на заклятие Астории, Тео, слабеющий с каждой минутой, не успел отразить заклятие Малфоя. Луч ударил его куда-то в ключицу, и, поражённый заклинанием, он замер как каменное изваяние.

— Ещё раз скажешь что-нибудь подобное в адрес моей девушки — прибью, — холодно пообещал Малфой и, взяв со своей тумбочки два пергаментных свитка, продолжил прерванный разговор. — Во сколько вы собираетесь идти к Хагриду? Возможно, я присоединюсь к вам позже. Хотелось бы поговорить с ним наедине.

— Я понимаю, но там и так будут только Невилл, Гермиона, Джинни, Дин...

— Астория, — прервал её Драко, открывая входную дверь, — время.

Она вышла, бросив последний подозрительный взгляд на окаменевшего Нотта, и ответила — так, что он ещё мог её расслышать:

— Завтра после ужина, в восемь.

Весь дом был погружён в темноту, а за окном разыгралась настоящая буря: сумасшедший ветер пригибал к земле деревья, трепал листву и последние уцелевшие цветы. На горизонте зловеще сверкала молния, и через несколько секунд прямо над домом раздался жуткий грохот, от которого, кажется, затряслись не только потолок и стены верхних этажей, но и кирпичная кладка семейного склепа, вырытого глубоко в земле.

Шестнадцатилетний Тео, не моргая, смотрел на могильную плиту. На ней было выбито всего четыре слова... точнее, два слова и два числа: Элеонора Нотт, 1956-1994. По щеке подростка бежала предательская слеза, но он её даже не замечал. Он не замечал ничего вокруг, даже разбушевавшейся стихии. Сегодня два года, как умерла его мать, а боль такая же как и тогда, в издевательски солнечный августовский день перед четвёртым курсом. Тогда все только и говорили что о Чемпионате мира по квиддичу, на этом событии разом помешался весь волшебный мир Британии, включая Пожирателей смерти... включая его отца. Но их интерес был вовсе не в налаживании международных магических связей посредством спортивных состязаний. У них существовал какой-то свой план, хитрый, коварный, скрытый — как всегда. Они были взбудоражены похлеще других волшебников вместе взятых, и с каждым днём обстановка в их стане всё больше накалялась. Изредка, случайно отвлекаясь от тяжёлых дум о смерти матери, сидя в своей комнате наверху, Тео слышал разговоры отца и его приятелей. Они нередко посещали их поместье, устраивая за бутылкой виски странные долгие беседы, скорее напоминающие заговор. В их хриплых голосах слышалась дрожь — от выпитого ли алкоголя, радости или страха, Тео не мог разобрать. Но редкие реплики, долетавшие до его слуха, и те крупицы информации, которые всё-таки откладывались в его затуманенном горем сознании, давали понять: Пожиратели планировали устроить на Чемпионате мира что-то страшное, после чего...

Он не хотел думать о воскрешении Волан-де-Морта и всеми силами отгонял навязчивые липкие мысли. Нет, нет, не может быть! Гриффиндорец Поттер расправился с ним тринадцать лет назад, и всё закончилось. Отец принял сторону Министерства и спокойно работал там все эти годы — после множества допросов, которым, казалось, не будет конца, от него отстали даже самые придирчивые и исполнительные мракоборцы.

Хватит обманывать себя. Он вернётся. И если некоторые из дружков Нотта-старшего не так уж и рады воскрешению своего повелителя, от которого они отреклись, то все они — без исключения — живут в жутком, ненормальном, всепоглощающем страхе. Что будет, когда Тёмный Лорд воскреснет? Что будет с ними, с их семьями?

Тео глубоко плевать на это. Он зачерствел, как старый кусок хлеба, выброшенного на помойку; он не чувствовал ничего, кроме боли. Он мёртв. В том месте, где у настоящих, живых людей должна быть душа, у него — лишь комок тупой боли. Ему всего четырнадцать, а он не видел смысла жить дальше.

— Мама, — тихо сказал он, невидяще глядя на гроб, даже не щурясь на ярком летнем солнце. — Мама, почему ты умерла?

Он присутствовал на похоронах лишь физически; мысленно был далеко, и всё произошедшее плохо отложилось в его памяти. Может, это и к лучшему. Лишь одно он помнил хорошо: отец не пришёл. Видимо, у него были дела поважнее, чем похороны жены.

Тогда Тео сказали, что его мать тяжело заболела. Он не верил ни единому слову. Она была достаточно сильной колдуньей, чтобы в тридцать семь суметь справиться с каким бы то ни было недугом.

Спустя несколько лет ему скажут, что его отец заживо замёрз в камере Азкабана. И он тоже в это не поверит.

А сейчас он сидел у могильной плиты, битый час глядя на грязно-белый мрамор и не понимая, что именно он хочет разглядеть за этими бездушными буквами и цифрами: Элеонора Нотт, 1956-1994.

Не сказать, чтобы он любил маму так, как это бывает в некоторых семьях, особенно где один ребёнок. Он одинаково уважал обоих родителей, считая их образцом супружеских отношений и семьи как таковой. Но всё вдруг поменялось в один миг. Поменялось тем чёртовым летом 1994 года.

Тео не верил ни целителям из Мунго, ни родственникам со стороны матери, которые, впрочем, бесследно исчезли после похорон, оставив четырнадцатилетнего мальчика на попечение папаши-Пожирателя. Да, Тео давно догадывался, что отец братается с теми, кто сеял смуту и убивал во времена первой магической войны; также он догадывался, что Волан-де-Морт близок к тому, чтобы возродиться вновь. И он знал, понимал каким-то необъяснимым чутьём, что именно Волан-де-Морт — та тёмная уничтожающая сила, которая разрушила его семью.

Гроза разыгралась ещё пуще: небо стало иссиня-чёрным, изредка освещаясь жуткими всполохами света. Тео тяжело поднялся и медленно вышел из склепа в бушующую стихию. Дождь заливал ему глаза, ветер нещадно хлестал по лицу, но ему было всё равно...

И вдруг очередная вспышка выхватила на горизонте то самое, чего он так боялся. Огромный череп с выползающей изо рта змеёй.

— Теодор, — послышался откуда-то с неба высокий холодный голос: тот самый, от которого кровь стыла в жилах, — я знаю, что ты догадался. Я всё знаю, мой мальчик, от меня ничего не скроешь... Но я не убийца, нет-нет. Я великий маг, величайший в мире, и я предоставляю тебе право выбора. Я и мои слуги не хотим, чтобы проливалась чистая волшебная кровь, а потому я приглашаю тебя — заметь, пока ещё приглашаю — встать на мою сторону. В рядах Пожирателей смерти, моих верных последователей, ты будешь купаться в лучах славы, ведь у тебя хорошая наследственность: до моего падения твой отец служил мне верой и правдой...

— Зато сейчас он отступился от тебя! — выкрикнул Тео в ответ на этот голос, стараясь перекричать раскат грома.

Вдруг картинка сменилась: последняя вспышка молнии выхватила из тьмы кладбище вместе с небольшой кучкой родни, но тут же свет померк, и всё исчезло. Из темноты повеяло таким холодом, по сравнению с которым дыхание дементоров казалось обжигающим пламенем...

— Не думаешь ли и ты последовать его примеру? — голос резал слух, становясь всё более высоким.

— Разумеется! — с отчаянным вызовом ответил Тео, боясь этого голоса, но ещё больше боясь вступить в ряды его обладателя. — Я не хочу быть таким как ты! Ты монстр и самый настоящий убийца! Я не верю тебе!

— Глупый мальчишка! — пророкотал голос и залился жутким смехом. — Твоя мать считала так же и поплатилась своей никчёмной жизнью! Что ж, раз так, то ты был прав, щенок: я убийца. И сейчас я расправлюсь с твоим отцом, который предал меня, перейдя на сторону Министерства вместо того, чтобы сидеть в Азкабане и ждать моего возвращения! Я убью его жестоко и беспощадно, а на закуску оставлю тебя.

В кромешной тьме зажглись две красные полоски — два узких вертикальных зрачка. Тео отшатнулся назад и почувствовал, что падает в пропасть...

====== Глава 11 ======

— Да проснись же, Мерлин тебя возьми!

Стоя в одних пижамных штанах, Малфой с силой тряс Тео за плечо.

— А? Что? Какого чёрта?!

— Хотел спросить тебя о том же... — Драко распутал клочья простыни, в которые, как в кокон, завернулся его сосед по комнате. Уже светало, и снова ложиться спать было бессмысленно. — Что тебе опять приснилось?