Chorus (СИ)

Матка Роя же вроде как уже не собирается. Отходит, и слегка пинает дочь мордой перед собой, как будто наказывает. Я в очередной раз сомневаюсь, что они обе — не разумные.

Перевожу дыхание, пока вокруг сутолока — охранников-сайлов много, у них сразу не получается удержать строй в толпе. Прихрамывая, подхожу к Мэлло, и только тогда он осознаёт, что что-то не так:

— Ник ранен!

— А ты думал легко быть вашей игрушкой? Меня, если ты не заметил, чуть не убили!

— Самка не тронет Архивариуса.

— Хорошо, ладно, — выдыхаю, пытаясь успокоиться. — Вот это тогда что? А я подскажу! Дыра в ноге! Не тронет, как же!

— Самка не разумная.

— Да знаю я! Как будто только разумные могут! А вы все, такие умные, Рой так называемый — вы не догадались помочь, нет?

— Ребёнок. Не понимает, Ник.

— Уходишь от ответа, значит. Да я и так понял. Вы, Рой, вообще не понимаете, что мы слишком хрупкие. Играетесь всё. И ничем не отличаетесь от своих детей. Мы закончили тут? Или ещё каких-нибудь сто тридцать событий и ритуалов?

— Нет, Ник. Можно ехать.

— Мне сначала бы дойти.

Очень надеюсь, что Мэлло говорит правду, которая совпадает с объективной истиной — живя с сайлами, я уже научился различать эти понятия. И хорошо, что я успел попрощаться с Белоснежкой и остальными ребятами заранее. Жалко только, что Влад так и не очнулся. Он был бы счастлив, наверное, увидеть сразу две самки Роя. Увидеть, что я не соврал — они усатые. Вздыхаю, и это Мэлло, видимо, воспринимает как знак к действию — обхватывает меня языком и сажает к себе на спину. Осторожно, почти ласково, и это вызывает странные чувства — вроде бы как этим языком-щупальцем можно металл резать, а поди ж ты. Заботится. По крайней мере, старается.

Я же полностью прав — для сайлов, покрытых кристаллической бронёй, алмазно-твёрдых, огромных, сильных — мы как стеклянные статуэтки. Или ещё верней — как восковые ангелочки. Повредить — проще простого.

Но я вот — приспосабливаюсь даже к этому. Уже научился хвататься за пластины на холке Мэлло так, чтобы не резать руки, и сидеть, чтобы было удобно. Как иначе, если мне теперь точно не отвязаться от Роя. Я его часть. И эта мысль пугала бы меня раньше, но сейчас наоборот, успокаивает. Всё образуется. А на единицу Роя уж точно ни по одному закону не могут напасть и изнасиловать. А вот какие отношения нужно поддерживать внутри стаи — мне только предстоит узнать.

Судя по всему, не всё так гладко и регламентировано — у дверей нас дожидается лиловый сайл, который тоже стая для Мэлло. Точнее, меня он точно не ждёт, Архивариусы явно хотят переговорить наедине. В подтверждение этому я ссажен на пол, и для верности в плечо подтолкнут — иди мол, не мешай. Да с удовольствием. Ещё бы я хотел при их разборках присутствовать. Могут и драться начать, а меня под ногами не заметить.

Стаскиваю с себя комбинезон и бросаю в домике прямо на пол, на попечение двух машин-изучателей, чёрной и серебристой.

Вода в душе немного облегчает боль, но вид оголённой плоти без кожи мне всё равно не нравится. Немного поискав в своей небогато обставленной комнате, нахожу всё-таки закатившуюся баночку мази. Почти пуста, но хватает. Шиплю, корчусь на полу — пока никто не видит, можно себе позволить.

Только вот смены одежды у меня никакой нет, а отопление ещё не включено. Да если бы и было, не привык я голяком расхаживать, не сайл же, у которых всё и прикрыто, и защищено.

Идея приходит только о родильной ткани. В проходном зале на всякий случай ориентировочно уточняю. Посередине — процедурно-гигиеническая, слева — комната с сыном Мэлло, а вот справа — «кабинет». Двери пускают меня уже без проблем, допуск по браслету не требуется. То ли так настроены, то ли признают во мне Архивариуса, сайлы друг от друга, как я понял, не запираются вообще.

Ткань всё на том же месте, всё так же скатана в рулон. Уже починена, никаких признаков разрыва. Скользящая, тяжёлая, но хоть что-то. Если ещё в спальник залезть — самое то будет. Возвращаясь, натыкаюсь на Мэлло. Он немного потеряно бродит по комнате, но заметив меня приветливо зажигает полосы. Те же цвета, всё, как всегда.

— Быстро вы разобрались. В чём дело-то было?

— Больше не стая.

— Ты его что, разлюбил? — усмехаюсь.

— Ник — стая.

— Да я понял, но у вас же вроде можно хоть впятером жить.

— Ник один. Только с Ником, — Мэлло сбивается и явно не может вспомнить и подобрать нужные слова.

— Это должно меня впечатлить или что? Я запрещаю, что ли? У вас свой порядок, свои понятия, тем более, вы давно вместе. Да и мы с тобой в некотором роде… не совсем подходим друг другу.

— Ник не хочет стаю? — полосы Мэлло вспыхивают так ярко, что выдают эмоции вместо интонации.

— Нет, ну хочу, наверное… не против, в общем, — мнусь. — Только со мной нельзя вытворять… всякое. Я просто не выдержу и сдохну.

— Мэлло не станет. Мэлло не нужно. Быть с Ником.

Испытывая недостаток в словах, мой Архивариус подходит и осторожно тычется краем морды мне в плечо. Сморит. Фиолетовым бездонным космосом.

— Ладно, ладно, я же согласен, — почти смущаюсь. — Да и куда я денусь-то теперь. Мы с тобой уже столько вместе пережить успели, что хоть женись. Ты, как честный сайл, вообще обязан, — скрываю неловкость усмешкой.

— Ник хочет свадьбу? — Мэлло принял всё за чистую монету.

— Нет, нет, да ты что! Нет, точно не надо, не вздумай, — повторяю я для верности.

Если на меня после принятия в Рой и стаю люди косятся так, как будто лично я их маму убил и хомяка изнасиловал, то после «свадьбы» вслед плевать начнут. Такого мне не надо, мне ещё неизвестно сколько времени придётся с ними провести. Не смогу же я, в самом деле, с одними сайлами всё время находиться. Хотя конкретно вот с Мэлло побыть наедине — я и не против.

Накатывает чувство покоя и защищённости, пока я сижу позади него и наблюдаю, как он работает. Гудение движущегося дома и едва ощутимое покачивание — убаюкивает. Почти тепло, почти уютно, только немного скучно. Если откажет, пойду спать — мне это более чем нужно, но сначала спрошу:

— Мэлло, ты говорил, что раньше вы детей сами вынашивали. А как? Они же… ну, в воде должны быть?

— Да, — охотно отзывается Мэлло. — История большая.

— Длинная, — машинально поправляю его. — Расскажи.

Архивариус не только начинает рассказ, он даже показывает — над его стационарным изучателем сменяют одна другую объёмные проекции, то ли моделирование, а то ли реальные съёмки-сканирования, не разобрать.

— Рой вышел из воды. Единого Роя не было. Были только единицы. Было много самок. Злоба была, вражда. Дети гибли. Растут только в воде. Убивали друг друга там.

Непонятность рассказа поясняется проекциями. Вот сайлы, крупные, тёмные, и какие-то угловато-острые. Похожие на современных так же, как неандертальцы — на людей. Первобытные сайлы, надо же. Из воды, значит. Понятно теперь, почему плавают, и что планеты, где разумная жизнь только в воде, им тоже подходят. Вот панорамы планеты Роя — черно-серые скалы, покрытые ковром лишайников или мхов. Деревьев нет, но всё равно красиво. И вода в их озёрах или реках — мутновато-голубая, и как будто светится. А вот и «беременные» сайлы! Бродят по мелководью, и трудно разглядеть, но всё же понятно — детёныши у них на животах. Прикреплены теми же тяжами, что и сейчас. Только родители их дополнительно удерживают одной из средних конечностей, и от этого не могут убежать от «свободных» сайлов. На одной из сцен отворачиваюсь — отвратительное убийство.

— И за что вы дрались? — спрашиваю.

— Территории. Еда. Не умели добывать из глубины. Самки гибли чаще всего, рождались — меньше. Осталось пять. Тогда Рой объединился.

— А раньше самки у вас были разумные?

— Нет. Гибли от этого. Доверчивые. Добрые.

— Это очень странно, знаешь ли. Непонятно, — ёжусь.

В голове не укладывается пока ещё, как можно жить, иметь детей, обращаться как с равным… с неразумной. Если бы наши женщины были такими, что бы было? Наверное, рабство, ужас и сплошной разврат. И с разумными-то женщинами раньше так себе справлялись, и за людей не считали — ни прав, ни свобод. Только лет двести как одумались. А сайлы вот как-то смогли и объединиться, и выстроить общество. Мэлло даже говорил, что когда Рой летит — самка свободна. Да и сейчас её не больно-то и удерживали, скорее, просто охраняли и наблюдали. Забота, а не плен.