Chorus (СИ)

За мгновение до того, как он заговорил, внутри пробежало элетрически-быстрое, малооформленное желание-осколок: «…до меня… …по коже…», и исчезло, как только я услышал синтетический, непривычный голос:

— Здравствуй, Ник. Перестроить дверь. Не войти.

— Да? — изумляюсь и замечаю, что дверь действительно узковата, сайл не пройдёт, даже перевернувшись на бок. — А раньше ты как туда попадал? К Принцу?

Упоминание прозвища его бывшего помощника сайлу, видимо, неприятно, отвечает он далеко не сразу:

— Не входил.

— И что, он сам к тебе каждый раз выходил? Или ты его упрашивал? — не знаю, зачем, но ковыряюсь в этой явно болезненной теме.

— Нет. Ловил, — лаконично, явно неохотно и нервно отвечает Мэлло.

Конечно. Язык сайла легко дотянется до любого уголка этой мини-квартиры, и ничто его не остановит. И зря я затеял расспросы — моя хрупкая, почти подсознательная иллюзия «хорошего Мэлло» опять даёт трещину. С Принцем он не церемонился, да так, что его вконец смятенная душа нашла способ покинуть тело через петлю под потолком. И обращение со мной — просто другая, более совершенная стратегия общения. Которая, однако, принесла неожиданные плоды — вряд ли Мэлло рассчитывал, что я стану Архивариусом. То есть, я хочу верить, что он на это не рассчитывал.

— А меня не нужно ловить, я сам выйду. Всегда. Куда ж я денусь.

Интонаций голоса ему не уловить, и уж точно не заметить обречённую усталость. Но нытьё не изменит правды — теперь уже никуда не деться, и все мои наивно-оптимистичные планы по выживанию в мире после отлёта Роя рассыпались, как карточный дом в ураган, и почти забыты. Я сам себя угробил и отдал Рою. Сомневаюсь, что он сохранит в себе единицу, которая вдруг взбунтуется.

— Не Ник выйти. Мэлло — войти, — сайл явно волнуется, поэтому вновь сбивается на отрывистый говор, — Быть внутри. С Ником.

— Да ты там едва ли поместишься и мебель развалишь. Зачем тебе это?

— Нику удобно. Сделать.

— То есть ты думаешь, что мне будет удобней, когда твоя туша займёт всю комнату, будет следить и доставать?

Осекаюсь. Но поздно, слова уже вырвались, и произвели на Мэлло эффект сродни обиде:

— Нет. Как Ник захочет.

Опускает голову и машины-строители синхронно разворачиваются от двери и шагают прочь.

— Так, стоп. Делай дверь. Вдруг со мной что-нибудь внутри случится?

Конечно, причина притянутая, даже если я там загибаться буду, можно же достать языком-щупальцем. Но я в некотором роде компенсирую страх, ведь почему-то только когда Мэлло рядом, я чувствую себя защищённым. И если тогда, когда меня насиловал Маркус, вжимая в оранжевый диванчик, я и мысли не допускал о том, чтобы меня защитил или спас сайл, то сейчас… всё по-другому.

— Ты управишься до нашего отъезда?

Уже в следующий цикл Мэлло обещал забрать меня с собой, в своё очередное путешествие за информацией. Научить меня, как быть Архивариусом, рассказать о Даре и ещё кое о чём, что пока — тайна. Предвкушение ворочается в животе, требует, чтобы я или поддался ему, или отвлёк себя работой.

— Да. Не долго.

— Только старую дверь не перерабатывай или что ты там хотел с ней сделать. Она очень дорога́ мне. Как память.

Не сама дверь, конечно же, дался мне этот кусок какого-то композита. Кривоватая надпись с завитушками на ней. Память о Владе, который… может никогда не проснуться. И только такие мелочи и будут напоминать о том, что он когда-то улыбался.

— Как родильная ткань? — зачем-то пытается уточнить Мэлло.

А я не ошибся, решив, что это ценная вещь для сайла. Может быть, вообще единственная, что он может назвать своей в полной мере — и машины, и дом, и многое другое — собственность Улья. А кусочек наследуемой тряпки Улей не отберёт. Качаю головой:

— Нет, не так. Её нельзя портить.

========== 23. Силу его, энергию, сам был им, ==========

Как известно, если хочешь, чтобы что-нибудь сорвалось — тщательно это распланируй. Так и наше «свадебное путешествие» с Мэлло было отложено. Причина более чем уважительная — в Улье праздник, внезапный, хоть и ожидаемый. Родилась новая самка. И всё бы ничего, посмотрели бы на неё и ушли, но моя везучесть — скорее патология, чем успех.

Потому что иначе не объяснить то, что сейчас это разноцветное существо, которому всего несколько часов отроду, держит меня пастью за ногу, блаженно зажмурившись, и не собирается отпускать, а я смею надеяться только на то, что кислота в слюне у маленьких сайлов ещё слабая, и комбинезон не разъест. Но что предпринять — совершенно не представляю, эта малышка не то что священная, а фактически бесценная. Ну, это по меркам взрослых сайлов она малышка, так-то — с меня размером, и уже вполне способна ногу, в которую вцепилась, пополам перекусить. И если любая другая единица Роя или знает, как вести себя в ситуации, когда новорождённая царица назначила тебя игрушечкой, или может телепатически спросить совета, то я — нет. И никто из сайлов не спешит на помощь, даже Мэлло. Просто стоит рядом и смотрит, игнорируя мольбу в моём взгляде. Со стороны это всё, должно быть, выглядит презабавно.

Нога затекла, а кожу начинает щипать — кислота уже стекает тонкой струйкой по ткани и капает на пол. Уснула она, что ли? Добровольно терпеть, пока моя нога растворится до кости, я точно не смогу. Пусть меня подведут под местный трибунал, но я буду сопротивляться. Она же неразумная, так? Вроде собачки, получается. Да и всё равно не услышала бы моих просьб. А если бы и услышала — когда это дети не делали всё наоборот назло?

Осторожно кладу ладонь на её мордочку, чуть толкаю. Пластины, как я и думал, очень мягкие и тёплые от кожи. Открывает шесть влажно блестящих тёмных глаз, таких же чёрно-космических, как у мамы, смешно топорщит ещё коротенькие усики, зажигает единую полосу эмоций. Но ногу мою не отпускает. Я осторожно похлопываю малышку, стараясь смотреть на неё строго и убедительно. Так и хочется ей сказать что-то вроде: «фу, место, плохая сайл!» Сдерживаюсь.

Немного пожевав ещё, неохотно раскрывает пасть, чем я тут же пользуюсь. Так и есть, комбинезон в дырах, кожа воспалилась, выступившая кровь вспенилась и побурела, хочется немедленно содрать с себя одежду и промыть рану.

Но малышка-сайл, кажется, всё-таки поняла, что игрушку свою — испортила, как-то виновато затопала лапками и выпустила язычок, потянувшись им ко мне. Отпрыгиваю, не обращая внимания на боль — это уже острая и опасная плеть, если дотронется — станет лишь хуже. Не совсем, может, вовремя, подмечаю ещё одно отличие самки от самцов — у неё нет большой грудной пластины, и самих передних, дополнительных, конечностей — тоже. Похоже, как будто малышка обиделась и сейчас расплачется, умей это. Но из этой ситуации я бы не смог найти другого выхода.

Только вот сайлы-охранники, которые сопровождали маленькую королеву, и до этого просто наблюдали за её проделками, зашевелились и уставились на меня. А «принцесса» наклонила голову и вся как-то набычилась.

По спине пополз холодок, превращающийся в полноценный озноб, когда замечаю, что Мэлло ничуть не беспокоится, и уж точно не собирается приходить мне на помощь, и в дрожь, когда я сначала слышу, а потом вижу крупные неприятности.

Настоящую, взрослую королеву сайлов, несущуюся ко мне скачками, опередив своих охранников. Разъярённую мать размером с минивэн, а обидел её дочку — я. Мне тут сам Господь Бог уже не поможет, существуй он.

Фиолетово-чёрные глаза, все шесть — напротив моего лица, из пасти выходит шипение. Звук выскальзывания языка, и до того, как тот меня сожмёт и сломает — лишь сглотнуть едкую слюну.

Но этого не происходит, королева медлит, чуть отступает, внимательно меня разглядывает. Малышка-сайл жмётся к её ногам и как будто жалуется на обиду. Но если на то пошло, то это она меня обидела — ногу жжёт и дёргает, вызывая раздражение. Очередная травма. Даже самые маленькие и безобидные сайлы продолжают меня калечить. Как проклятье какое.