Любовь сильнее Тьмы (СИ)

Арименэль что-то такое и предполагала, а потому даже не удивилась. Кто-то действительно должен взять на себя эту миссию. Но возможно, за это придётся расплатиться чьей-то жизнью.

А всё-таки удивительный народ эти хоббиты…

— Тебя искали, — произнесла Владычица, — твои братья очень беспокоились о тебе, да и все остальные тоже.

— Я оставила им письмо, — заметила эллет, — в котором… Вы ведь уже знаете, да? — Арименэль пристально посмотрела в глаза эльдиэ, пытаясь понять, осуждает ли та её. Но Галадриэль лишь ласково улыбалась.

— Это твой путь. Твоя любовь. Ты не жалеешь об этом. Этот выбор был сделан тобой, — Владычица, разумеется, всё понимала.

— И я не отступлюсь, — взгляд Арименэль был твёрд, и Галадриэль невольно улыбнулась, заметив эту серьёзность.

— Я знаю, дитя, но… — две эльфийки вышли на небольшую поляну, и нолдиэ лёгким шагом подошла к небольшому каменному постаменту со стоявшими на нём большой чашей и серебряным кувшином, — не хочешь заглянуть в моё Зеркало?

Галадриэль встала рядом с постаментом, а Арименэль ещё колебалась, с сомнением смотря неё.

Она разумеется знала про это Зеркало, про его свойство. Два раза эллет даже заглядывала в него, но в первый раз увидела лишь тёмное небо со звёздами, а во второй — какие-то неясные видения.

Но сейчас определённо стоило попробовать. Хуже всё равно уже не будет. А вдруг она увидит Моргомира?..

Девушка немного нерешительно кивнула и, подойдя к постаменту, заглянула в мирную гладь Зеркала.

— Не касайся воды, — тихо предупредила её Галадриэль и отошла в сторону.

Сначала в воде отражалось лишь тёмное небо с яркими звёздами. Затем они вдруг все заискрились и ярко вспыхнули, да так, что эллет даже зажмурилась. Замелькали неясные видения, образы, но потом всё прояснилось, и Арименэль увидела мирный Ривенделл. Эльфы громко переговаривались. Мелькнуло взволнованное лицо Кэльдара, и всё исчезло.

А затем в Зеркале отразился город, Белый город, засыхающее Древо… Картина сменилась: Гондор горел, а его стены осаждали войска орков. Ярко сверкнуло солнце, и этот свет вспыхнул на тысячах щитах пришедших на помощь городу роханцев и эльфов.

Потом всё поглотила тьма, но она начала быстро рассеиваться. Всё Средиземье показалось в Зеркале, но через секунду исчезло. Тёмная тропа среди мрачных скал, чьи-то призрачные фигуры… “Димхольд”— внезапно поняла Арименэль. И на одно мгновение вспыхнуло огненное Око Саурона, от чего девушка едва не вскрикнула.

Но что это? Снова перед её глазами цветущий Имладрис и среди деревьев радостно бегает маленькая белокурая девочка. Эллет с удивлением следила за ней, а эльфиечка, точно почувствовав её взгляд, обернулась. И Арименэль вздрогнула и отшатнулась от Зеркала: глаза у девочки были такими знакомыми. Карими. Теми. И практически реально прозвучал растерянный детский голосок: “Мама?”

И изображения в Зеркале исчезли.

Галадриэль совершенно спокойно глядела на растерянную и испуганную Арименэль.

— Что это было? — дрожащим голосом спросила эльдиэ у Владычицы Лориэна.

— То, что есть. То, что было. То, что и сейчас существует. Или будущее. Возможное и невозможное, — нолдиэ невозмутимо глядела на эльфийку.

— Но я не понимаю, — Арименэль совершенно растерялась.

— Поймёшь, — Галадриэль ласково улыбнулась ей, — со временем всё поймёшь.

Эллет поняла, что Владычица Лотлориэне сейчас ничего не скажет и со вздохом кивнула, принимая эти слова. Время… время действительно всё покажет.

— Ты всё ещё не изменила своего решения? — Артанис пытливо смотрела на девушку, ожидая ответа. Но знала — не изменила.

— Нет, — твёрдо ответила Арименэль, — я всё равно пойду вперёд. Пусть даже идёт война.

— Храброе решение, — одобрила Галадриэль, и на миг в её глазах даже мелькнуло уважение, — полагаю, ты захочешь отправиться в путь через несколько дней?

— Лучше всего завтра днём, — уточнила девушка, решительно взглянув Владычицу.

Та лишь склонила голову в знак согласия.

— Да будет так. Лаурелинмэ поможет тебе в сборах. Лаурелинмэ! — на зов пришла та самая золотоволосая эльфийка.

Арименэль коротко попрощалась к Нэрвен и в сопровождении с Лаурелинмэ направилась во дворец. По пути она поглядывала на неё, не зная, как начать разговор.

Сколько же этой эльдиэ было лет? Неизвестно, но в зелёных глазах отражалась такая печаль, что казалось, что она видела саму Первую Эпоху. Бледное лицо, плотно сжатые губы, но лёгкая и быстрая походка.

Лаурелинмэ молча помогла Арименэль в сборах, точно так же как и в Ривенделле Эрэль. У эллет не получилось разговорить эльфийку, хотя та, может быть, и хотела бы поговорить. Она коротко попрощалась и ушла, оставив девушку в недоумении.

Арименэль долго пыталась понять, кто же эта Лаурелинмэ. А потом решила всё-таки поговорить с ней и направилась в соседнюю комнату. Эллет просто не могла видеть чью-то печаль и не стараться утешить.

Эльфийка решительно постучалась в дверь и вошла, когда услышала усталое: “Войдите”.

Лаурелинмэ сидела на своей кровати. По щекам её ползли частые слёза, а сама эллет комкала в руках платок.

— Почему вы плачете? — Арименэль с сочувствием и лёгкой растерянностью смотрела на неё.

— Просто, — тихо прошептала эльфийка, опустив голову, — вспомнила о прошлом. Не обращай на меня внимания.

— Почему же? — Арименэль присела рядом, — я не могу смотреть, как из-за чего-то печалитесь.

— Я? Печалюсь? — на лице Лаурелинмэ вдруг промелькнула усмешка и снова исчезла, — я не печалюсь более. Боль давно прошла, время помогло. Но к сожалению эльфы не забывают.

Арименэль поняла, что нужно срочно перевести тему. Взгляд её упал на висевшие на стенах картины, которых было очень много.

— Вы занимаетесь рисованием? — она обвела взором портреты и замерла в восхищении — они действительно были прекрасны.

На лице Лаурелинмэ наконец появилась искренняя улыбка — будто луч света осветил её лицо.

— Иногда. Вот моя мать умела рисовать, да. У неё был настоящий талант, — эльфийка с нежностью посмотрела на портрет черноволосой улыбающейся эллет, — эту картину я рисовала, но кажется, она удалась.

— Да, очень красиво, — Арименэль восхищённо оглядывалась по сторонам. Столько портретов, пейзажей… И каждый из них был так реален, кажется, протяни руку — и листья меллорна упадут тебе в руке. И эльфы вдруг оживут и весело рассмеются.

— Она была синдэ, — тихо сказала Лаурелинмэ, следя за восторгом эллет, — а мой отец — нолдо. Но я его никогда не видела. Мама, правда, нарисовала его портрет и отдала мне, — недлинная пауза, — а потом Галадриэль немало о нём рассказал мне.

— А где они сейчас? — Арименэль задала этот вопрос и тут же пожалела об этом.

— Погибли в Первой Эпохе, — тихо ответила Лаурелинмэ осевшим голосом, — как и многие. Даже младшую сестру не сберегла. Но она уже во Второй… умерла. Я ей как-то книгу подарила на прощание… Она тогда уезжала. Навсегда. Потом эта книга ко мне вернулась. Но я отвезла её в Ривенделл, отдала лорду Элронду.

Арименэль не нашла ничего лучшего кроме как успокаивающе взять эльфийку за руку. Блеснуло золотое кольцо, подаренное Моргомиром, и Лаурелинмэ вдруг вздрогнула, неверяще взглянула.

— Откуда у тебя это кольцо?!

— Мне его мой любимый подарил, а ему от матери досталось, — эллет растерянно посмотрела на побледневшую эльфийку.

— Не может быть, — неверяще прошептала та, глядя на неё, — это кольцо моей сестры.

Теперь уже вздрогнула Арименэль. Начала смутно вырисовываться невероятная мысль, что… Нет, не может быть.

— А книгой случайно была не “История Берена и Лютиэнь”? — эльфийка пристально взглянула на Лаурелинмэ, которая побледнела ещё больше, — и на титульном листе не были написаны слова на квенья?

— Да, — выдохнула эллет, — да.

Значит, это правда. Арименэль чувствовала, как бьётся от волнения её сердце. И задала короткий вопрос:

— Как звали вашу сестру?

Лаурелинмэ посмотрела на неё долгим-долгим взглядом. А затем медленно ответила: