Light (СИ)

— Чонгук, подожди, Тэ… Тэхён задыхается… — голос Чимина дрожал так же, как и его колени. Чонгук остановился, боясь повернуть голову.

— Залезай, Тэхён, — Чон присел на корточки.

Чимин помог ему залезть на спину Чонгука. Тэхён обвил ослабшие руки вокруг его шеи, шепча еле слышное «Прости». Чонгук лишь сильнее подхватил его ноги, чтобы он не спадал, потому что держаться ему самому было довольно трудно… Как Тэхён вообще на ногах стоял?..

Сзади окутывал свет и тепло. Чону не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, что это Чимин. У него хоть и дрожало чуть ли не все тело, но он пытался облегчить боль Тэхёна. Ему больно?.. Чонгук мысленно про себя ругнулся, жмуря глаза. С неба все так же падает снег, но здесь он какой-то обжигающий, совершенно другой…

— У господина Чона должны быть и таблетки, и новые растворы для инъекций… Главное — потерпи, Тэ…

Чонгук стиснул зубы. Кажется, они уже скрипели.

Возле тропинки, чуть поодаль, стоял мужчина в одном лишь белом халате. Во рту была сигарета, он выпускал дым изо рта, но, увидев недалеко парней, помахал им рукой.

— Это..? — Чонгук посмотрел на Чимина с надеждой.

— Чон Минсо. Слава богу… — он улыбается сквозь слезы.

Машет ему в ответ и бежит навстречу. Мужчина обнимает его, словно родного сына и с болью переводит свой взгляд на Чонгука, на спине которого задыхается и жадно глотает воздух Тэхён.

Они доходят до двухэтажного дома. Чимин о чем-то спрашивает господина Чона, но Чонгук не слышит. Он прислушивается к Тэхёну, чтобы его голос не начал хрипеть. Всячески щипал того за ноги, чтобы он не терял сознание… Когда они, наконец, дошли до гостиной, Чонгук аккуратно положил Тэхёна на диван, ловя на себе его взгляд. Глаза в глаза.

— Господин Чон, можно я? — тихо спросил Чимин, когда мужчина собирался вколоть Тэхёну в плечо инъекцию. Тот ухмыльнулся.

— Теперь не доверяешь мне, малец? — он потрепал его по волосам. — Я уверен, ты позаботишься о нем лучше, чем я.

Чимин благодарно улыбнулся, когда ему передали шприц… Он действительно доверял в этом только самому себе, никому более. Даже этому профессору, который эти лекарства и изготовляет. Пак уверен, что не причинит Тэхёну лишней боли, и он знает, как сделать это правильно.

Чонгук бы хотел сидеть рядом, но не может. Хотел бы подержать его ледяную руку, чтобы согреть, как это недавно делал сам Тэхён… Но понимает, что ему нужен сейчас не он. Чонгук смотрит на него, но замирает, когда взгляд снова встречается с его карими глазами. Чимин делает ему укол, но он просто не обращает никакого внимания на это. Он смотрит на Чонгука в упор, будто вся его жизнь в нем, будто Чон — единственное, что для него важно сейчас.

— Не смотри… — шепчет одними губами Чонгук. Его никто не слышит. Но Тэхён… Тэхён все видит, все понимает. Но он все еще смотрит.

Три таблетки, что лежат сейчас на тумбочке… Инъекции Киму не хватит, поэтому господин Чон чуть поднял его, чтобы Чимин смог дать ему таблетку. Рука, в которой Тэхён держал стакан, немного тряслась. Она ватная, почти ничего не чувствует, будто онемела. Раньше, насколько Чонгук помнит, Тэхён по-другому реагировал на недостаток в его организме этих лекарств. Тогда, когда его со спины буквально вырубили… Тэхён бился в агонии. А сейчас он не мог даже пошевелить губами, ни то что какой-то частью тела.

Тэхён заснул минут через десять. Господин Чон заварил чай. Не такой, который пьет Сокджин — в пакетиках, зеленый, противный, и не приносящий абсолютно никакой пользы. Он правда думает, что он успокаивает нервы? Вполне может быть. Нервы Чонгука просто больше ничто не успокоит.

— Завтра, ближе к вечеру, ему станет лучше, не переживайте вы так, — господин Чон улыбнулся по-доброму, чуть вымученно. Добрый мужчина, Чонгук это понимает. Ему лет 45, не больше. Его голос тихий и спокойный, но Гук… Он все никак не успокоится… — Я очень хочу поговорить с Тэхёном. Этот мальчик… Я помню, как Хо принес его сюда, моля меня дать ему вторую жизнь. Он никогда не просил меня о чем-то с такой мольбой, — его взгляд стал грустным, он смотрел на Тэхёна так, словно это он его сын. — Он полностью изменился, благодаря ему. В этом парнишке так много света и доброты, что я порой не мог поверить, что после всего, через что он прошел, он оставался таким мягким и улыбчивым.

— Господин Чон, Хосок… Он… — Чимин хотел сказать, он не мог молчать, на что мужчина лишь покачал головой.

— Я знаю, Чими. Все хорошо, я был готов, — он сжал руки в кулаки. Но не сильно, не до следов от ногтей на ладонях. Словно он пытался сосредоточиться. — И Хо, думаю, тоже.

Мужчина перевел свой взгляд на Чонгука. А у него там, внутри, кажется, прямо сейчас было пустынно. И он эхом слышал, как стучит сердце. Размеренно так, тихо, словно замедляя темп.

— Ты мне его напоминаешь, — сказал он, взяв в руку чашку.

— Кого? — Чонгук поднял глаза и посмотрел на профессора. Он, словно мудрый владелец храма, смотрел на Гука, зная абсолютно обо всем. Чонгука это одновременно пугало и успокаивало, но взгляда он не отводил.

— Моего сына, — он посмотрел на Тэхёна с долей грусти, подняв уголки губ. — Ваш взгляд, когда вы смотрите на Тэ… Это взгляд отчаянных людей, которые готовы отдать свою жизнь за родного человека. Лишь для того, чтобы он продолжил идти протоптанной тропинкой, которую вы построите, пожертвовав собой. Но стал ли Тэ счастливее, живя в мире, где больше нет Хосока? Как ты думаешь? — он снова посмотрел в глаза Чонгуку. Отчаяние… В его глазах господин Чон видел слишком многое. — Я люблю этого мальчика всем своим сердцем, и он заслуживает прожить счастливую жизнь. Но, понимаешь… После всего, он не будет счастлив. Я уверен, он знает, сколько людей погибло ради того, чтобы он жил… Собственное счастье, ценой жизней других людей, которые ни в чем не виноваты? Ты, правда, думаешь, что он будет счастлив, неся на своих плечах души погибших?

— Я постараюсь сделать так, чтобы он забыл об этом, — Чонгук смотрел теперь в пол, упрямо игнорируя удивленные взгляды пары глаз. — Я эгоист, знаю. Мне просто нужно, чтобы он никогда больше не страдал, не винил себя в чем-то, потому что его вины здесь нет. Виноват никогда не может быть только один человек. Я заставлю его забыть, я сделаю его счастливым, потому что я в силах сделать это. Он сильный, я тоже… И уверен, что мы справимся.

Чимин закрыл рот ладонью еще тогда, когда говорил профессор. Сейчас же он тихо плачет, опустив голову, и улыбается. Чонгук услышал, как он рассмеялся сквозь слезы.

— Ты и правда влюблен по уши.

Чонгук секунд десять молчал, но его следующие слова звучали далеко не весело, а смеяться было просто невозможно от тона его голоса. Потому что он стальной, словно его лишили всякой жизни. Душа… А где она у него? Внутри, где сердце? Его сердце сейчас в руках человека, жизнь в котором гаснет. Что же с ним будет?.. Помогут ли молитвы и вера?

— Я не влюблен, Чим. Я люблю. Сильно. Очень сильно. Я никогда так не любил… — он решил быть максимально честным, максимально открытым. И сейчас он чувствовал себя так, словно вспорол себе грудную клетку и показывает, что там внутри, вывернув свои чувства перед другими людьми. Если это так тяжело произносить вслух другим людям, то каково это — произносить, глядя в глаза тому, кому признаться страшнее всего?

Чимин поджал губы так, словно сказал что-то не то. Но Чонгук лишь улыбнулся и встал с кресла. Он, честное слово, не хочет уходить. Он бы и не ушел, если бы господин Чон не хотел бы поговорить с Тэхёном. Кажется, он собирается просидеть здесь целую ночь…

Чонгук и Чимин зашли в комнату, кладя вещи, которые они кое-как успели забрать из академии. Чимин положил руку на плечо младшего, не собираясь смотреть ему в глаза.

— Мне кажется, все мы здесь погрязли в этом чувстве, Чонгук. Я бы с уверенностью сказал, что если бы даже у Тэхёна была сила, и его жизни не угрожала бы опасность, были бы другие проблемы. Потому что да, это любовь. Она сносит на своем пути абсолютно все, не оставляя после себя ровным счетом ничего… Даже тот человек, которым ты был в прошлом, тобой больше не является.