Байки Чёрного Майя (СИ)

- Я же не знал, что у вас так принято… думал, что это самый обычный турнир…- начал оправдываться эльф, но вновь был самым невежливым образом перебит на полуслове:

- Неправда! Все ты знал, ты же – уллах!

- Кто я?! – вытаращил миндалевидные глаза Финрод.

- Уллах. Такой же, как Харт’ан Гортхар. – уверенно пояснила орчиха. – Когда Муфхар-иргит сказал, что Гортхар-сама придет на праздник со своим другом, то я сразу догадалась.

- Но… Хуркулух… – эльф еще раз попытался убедить новоявленную спутницу. – Ну, ты посмотри на меня хорошенько. Какой же я уллах?

- Как ты выглядишь – это ничего не значит, – парировала орчиха – Харт’ан Гортхар тоже принимает облик сухну. Почему бы тебе не принимать облик йерри? Ты сам подумай: разве станет уллах водить дружбы с кем-то, кроме себе подобных? Вот видишь!

И довольная своими рассуждениями Хуркулух игриво склонила голову на плечо избранника. Тот вежливо отстранился.

- Эм-м… – Финрод решил пустить в ход последний довод. – Понимаешь, у меня уже есть женщина, которую я люблю.

Хуркулух добросовестно осмыслила слова эльфа, но не поняла.

- Которая выбрала тебя? – на всякий случай уточнила она.

- Н-нет, это я… – довольно неуклюже пояснил Финрод, понимая, что с точки зрения Хуркулух, несет полнейшую чушь – Мне она нравится. Ее чувства мне неизвестны… – сказал он и погрустнел. Безжалостная мысль наконец-то оформилась в слова, и от этого стало очень холодно…

- Тогда отчего же ты не пошел в стойбище, где она живет, и не бился за нее? – возмутилась такой нерешительностью Хуркулух. – Зачем ты к нам-то пришел, если знал, что той женщины здесь все равно нет?

Права… она снова права, эта маленькая орчиха. Пусть на свой лад, пусть просто и бесхитростно, но права… Эру всемогущий, ну почему у забытого Тобою народа все настолько проще! Голоден – ешь, ненавидишь – ударь, хочешь – протяни руку и возьми…

- Ее стойбище очень далеко… – невесело хмыкнул Фелагунд, – Нас разделяют лиги морских просторов и древнее проклятие, тяготеющее над моим родом. Мне никогда не вернуться назад…

Финрод низко склонил голову, и пепельно-серебристые пряди скрыли его лицо. Обидевшаяся было орчиха ощутила нечто вроде сострадания. Она спрыгнула с бревна, и, встав перед своим избранником, осторожно коснулась его волос.

- Что? – Фелагунд вынырнул из пучины горестных воспоминаний так неожиданно, что едва не упал с дерева.

- Пойдем! – улыбнулась Хуркулух, привставая на цыпочки.

- Пойдем! – легко согласился эльф, спрыгивая в траву.

Идти было недалеко, но покрытые росой кусты в считанные мгновения промочили всю одежду до нитки. Плащ так и вовсе выжимать можно было. Изрядно замерзший Финрод обрадовался теплому шатру так, как, должно быть, не радовался во времен печально известного похода через Хэлкарэссэ. Шустрая хозяйка юркнула под полог первой, а когда Финрод переступил порог, согнувшись при этом в три погибели, то почувствовал, как чьи-то руки стаскивают с него плащ.

- Эй, не стоит…. – смущенно попытался возразить он, и столкнулся нос к носу с Хуркулух.

- Ты же промок, – с легкой укоризной заметила она, – На вот, переоденься! – и протянула государю Нарготронда безрукавку мехом внутрь. Финрод просветлел лицом, и сбросил осточертевший плащ, тяжелый от напитавшей ткань воды точно дубовая колода. Безрукавка оказалась слишком широка в плечах и проймах, однако не рискуя испытывать судьбу, эльф завязал все без исключения тесемки. Пока он переодевался, орчиха гремела какими-то горшками и мисками, заслонившись рукой от жара очага, снимала с него булькающий котелок, и при всей этой занятости – Финрод был просто уверен – нахально подглядывала за процессом переодевания. Фелагунд, краснея, одернул безрукавку, что же касается брюк – так и остался в мокрых.

- Садись, чай как раз горячий! – весело окликнула Хуркулух. Эльф вдохнул поглубже, заставляя себя расслабиться, и присел на мягкую медвежью шкуру у очага. На низком столике, более напоминающем поднос о двух ножках, тотчас появились две глиняные пиалы и необычной формы сосуд с крышкой, ручкой и носиком. Орчиха налила дымящийся травяной отвар себе и гостю, на мгновение о чем-то задумалась, а потом выудила откуда-то малый глиняный горшочек и добавила что-то в чай Фелагунду.

- Это что? – насторожился он, подозрительно разглядывая плавающую на поверхности тягучую как мед зеленоватую массу.

- Это чтобы чай стал сладким! – улыбнулась хозяйка, демонстрируя белоснежные клычки. – Не бойся, никакой это не яд! Видишь, себе я сейчас тоже положу… – она действительно капнула в свой чай того же подозрительного зелья. – Пей смело!

- Ха! – натянуто ухмыльнулся эльф, успокаивая себя покровительственным тоном собственного голоса. – Чтоб ты знала: на Перворожденных яды не действуют! – и он сделал большой глоток.

- Правда? – выказала вежливое удивление Хуркулух. – Ну, я ведь и говорю: уллах!

- Пусть будет уллах! – беспечно согласился государь, устав спорить с женской логикой.

Чай оказался горячим, пить его приходилось медленными глотками, поэтому занятие растянулось на достаточно долгое время. К слову сказать, никакой особенной сладости в чае эльф так и не заметил – разве что появился приятный аромат. Он даже пожалел, что не захватил с собой зефира, или хотя бы того же призового меда: то-то радости было бы! Внезапно он подумал о том, что эта маленькая орчиха – первая женщина, которой он поведал историю своей несчастной любви, но почему-то это откровение не вызвало никакого смущения. Ну и что с того? Поведал и поведал, зато сидит сейчас в настоящем орочьем шатре на мягкой шкуре у очага… хм, кстати, шкура такая мягкая, на ней, должно быть, хорошо, кхм…(вот от этой неожиданной мысли Фелагунд смутился ужасно), пьет душистый чай с травами – разве плохо? Да и согрелся заодно…

Он не заметил, когда Хуркулух успела придвинуться ближе. Почувствовал только, как острые коготки легонько царапнули грудь в вырезе безрукавки. Первой мыслью эльфа было прекратить это безобразие, но отчего-то он передумал. А орчиха, воспользовавшись моментом, лизнула его в шею, и принялась развязывать тесемки безрукавки. Прикосновения ее были приятны, даже слишком – казалось, что кожа исчезла, и обнажились нервы, еще чуть сильнее провести когтями – и станет больно. Стало жарко, особенно внизу живота, может, брюки высохли, наконец? Или нет… А ласки становились все настойчивее и откровеннее, порой даже дыхание перехватывало.

Хуркулух потерлась влажной мордочкой о его лицо, обдавая жаром дыхания и запахом горьких трав. М-м…

- Иди ко мне, – шепнула она, сбрасывая с себя одежду. И эльф не стал спорить. А смысл?

Черный Майя Таирэн Ортхэннэр, он же Гортхауэр, он же много других страшных слов, был весьма удивлен, когда на третий день отсутствия в Красный замок явился Финрод. Выйдя навстречу, он застал блудное величество сидящим на крылечке с совершенно отсутствующим выражением лица. Майя осторожно присел рядом.

- Живой? – тихо и участливо осведомился он у друга.

- А? – эльф с усилием повернул голову на звук знакомого голоса, и в вырезе рубашки стал заметен багровый след хорошего укуса. Тху смущенно отвернулся. Финрод же помялся немного, помолчал, а потом, уставившись в одну точку, неожиданно брякнул:

- Закурить есть?

От удивления Гортхауэр съехал на две ступеньки вниз.

– У меня-то откуда… – извиняющимся тоном начал он, но тут его осенило: – О, точно! Жди здесь, я сейчас принесу.

Страшный Черный Властелин вихрем влетел в переднюю, забежал в следующий зал и со всей мочи заорал:

- Гуфхат!!!

Стражник как из-под земли вырос, правда, был он какой-то помятый, и глаза слегка косили.

- Что угодно, хозяин?

На лице Сотворенного отразились замешательство и смущение:

- Слушай, Гуфхат… – Майя почесал в затылке. – Трубку с табаком не одолжишь на часик, а?

Глаза Гуфхата еще больше разъехались в стороны.

- Да, хозяин… – донельзя удивленный орк полез за пазуху за кисетом. – Для вас всегда пожалуйста!