Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

— Нам больше тысячи лет, — напомнили Вайдэ и Тэгион.

— И что? Какая разница, сколько сотен лет вы прожили в этом мире, если его восприятие у вас осталось на уровне маленьких детей? Тысяча… Лишь пыль перед вечностью.

— Вечность? — отозвался Полимос, хрипло рассмеявшись. — А ты сама разве что-то о ней знаешь?

— ТехноБоги вечны, — надменно заявила девушка, тряхнув густым хвостом.

— Не слишком ли много ты на себя берешь для той, кто изначально был…

— Замолчи! — рявкнула Май неожиданно зло, но затем взяла себя в руки и продолжила примирительным тоном. — А ты? Ты сам берешь не многое? Искусственное детище мира, который я создала? Фальшивка.

— Лучше быть Фальшивкой, чем тем, во что превратилась ты! — бросил Бренди, прикрывая рану в груди дрожащей рукой. Благодаря технобожественной силе кровотечение прекратилось, но боль по-прежнему оставалась невыносимой. — И не делай вид, будто одна приложила к этому руку. Были и другие…

— Были… Вот именно, что Были, — кивнула ТехноБогиня. — Не забывай, во главе всегда была я…

— И Нэй, — напомнили братья, заставив Май поморщиться. Она бросила в сторону спящей сестры гневный взгляд и всего на мгновение по лицу ее проскользнула какая-то странная, нечитаемая эмоция, которую девушка тут же поторопилась подавить.

— Вот почему я не даровала Вам нормальную жизнь. Вот почему отгородила Вас как от мира живых, так и от мира богов. Потому что вы были… Ее детьми, — прошипела она, внезапно хватая сосуд за горло и приподнимая его над полом словно пушинку.

— Ее… — согласился Крис голосами братьев, осипнув от сдавивших горло пальцев. — Но ведь и твоими!

— Не по моему желанию! — бросила Май и отшвырнула сосуд в ближайшую стену. Крис проломил спиною бетон насквозь, перелетел примыкающий к залу коридор, врезался во вторую, преградившую ему путь, стену и исчез в осколках разбитых витрин соседнего офиса. Май нервно постучала босой ногой по полу, вглядываясь в образовавшуюся сквозную дыру, ожидая, что братья накинутся на нее с ответной атакой. Но те так и не поднялись. Убедившись, что назойливые «мошки» больше ее не побеспокоят, ТехноБогиня вновь обратила свое внимание на Нэй.

— Как же так выходит, что всё и всех, кого я любила, ты умудрилась у меня отнять? — задумчиво протянула она, вставая на колени и подползая к сестре. — И ты продолжаешь спать, как ни в чем не бывало, будто и не причем! — взвизгнула она, в порыве ярости плюнув спящему мужчине прямо в лицо. — Ты всегда была слабой. Поэтому и стала ТехноБогиней ТетоСмерти. С мертвецами куда проще, не так ли? От них никаких проблем. То ли дело живые. Впрочем… — девушка встрепенулась, будто только сейчас вспомнила нечто важное. — Впрочем, это ненадолго. И скоро врата мира мертвых распахнутся вновь, принимая новых жителей! Я позабочусь об этом.

— Ад? — из Найта вырвался нервный смешок. — Не слишком это место походит на него, — пробормотал он, с задумчивым видом подходя к одному из деревьев и стуча по холодному стволу. Тот отозвался металлическим гулом внутренней пустоты. Заметив дупло, Макк неосознанно просунул в него руку и тут же выдернул обратно. На ладони появилась тонкая глубокая ссадина, обозначившаяся бусинками выступившей крови.

— Нет? — на губах Шута как обычно играла его уникальная безумная улыбка, от которой мороз так и бегал по коже. — А каким же Ад представляете себе вы, мой Король? — поинтересовался он. Пользуясь заторможенной реакцией брюнета, он взял пораненную ладонь Найта в руки и внезапно слизал появившуюся кровь. Запоздало очухавшись, Макк резко вырвал руку из цепких пальцев Шута и на всякий случай спрятал ее в карман джинсов, про себя замечая, что после прикосновения маньяка боль в ладони утихла.

— Место, где все мучаются. Варятся в котлах. Переживают целую вечность невыносимую боль, — на автомате описал стереотипное представление о данном месте Найт. — По крайней мере, так его описывают люди.

— А разве люди могут что-то о нем знать, да? — больше прежнего развеселился Шут, с наслаждением вдыхая свежий аромат леса, к которому примешивался ощутимый запах чего-то еще. Железа? Или крови. И если в первое мгновение Найт его не чувствовал, то теперь с каждым вдохом запах становился все более явным. — Ведь те, кто когда-либо описывал Ад, не забывали упомянуть и то, что выбраться из него невозможно. Тогда кто и когда вырвался из его пут и рассказал о нем человечеству?

— Некоторым он снился, — попытался выкрутиться Найт. — Наверное.

— Нет, людям снится только то, на что способна их фантазия. Нельзя увидеть во сне то, что ты не способен осознать. Например… Разве кому-нибудь и когда-нибудь снился новый цвет? Тот оттенок, которого нет в нашем мире?

— Я понял, к чему ты клонишь, — сдался Найт, не желая спорить в принципе, а с маньяком, находившимся в опасной близости, в частности. — Но по-прежнему не понимаю, зачем Ад создавать настолько… Красивым, — чуть подумав, подобрал он самый подходящий на его взгляд эпитет.

— Тот, кто создал его, был весьма искусен, когда дело касалось причинения боли, — Шут прошептал это почти с благоговением. — Знаете, мой король, люди издавна считали, что нет ничего страшнее боли. И они были правы, но лишь отчасти. Они свое внимание акцентировали на физической боли. Вот только такие муки доступны телу, не душе. Душу нельзя резать. И в котле она вариться не может. Ведь это душа. Но и она не неуязвима. Уж кому, как ни вам, участнику Телешоу, знать, что же может ранить не тело, но нечто, чем каждый из нас является на самом деле. Вот вам, король, что причинило самую ужасающую боль? Заноза в пальце, удар в челюсть или же… Смерть матери?

Найт мгновенно побледнел. Слышать о Пэйрис Макк от Шута ему хотелось меньше всего. Уж точно не от него.

— Вот видите, — удовлетворенно кивнул маньяк, прочитав ответ на лице Макка. — Вот что действительно болезненно. Но если душевную боль ощущать постоянно, приходит апатия. А с ней человек понимает, что есть нечто пострашнее, чем чувствовать боль. А именно: не чувствовать ее вовсе. Не чувствовать вообще ничего. Быть сгустком пустоты, не способной реагировать ни на внешние, ни на внутренние раздражители. Поняв это, Нэй и создала это место, — провел Шут рукой по стволу. — Точнее… Она создала целую череду мультивселенных. И Шут искренне удивлен, что вы до сих пор не поняли этого, побывав в Аду не один десяток раз, — тихо выговорил он без тени насмешки.

— Я… Не понимаю.

— Разве? — Шут убрал руку от ствола и с интересом уставился на исполосованную ровными порезами ладонь. — А чем же, по вашему, являлись миры Телешоу?

— Цифровыми голограммами.

— Ах да, конечно, как же Шут мог забыть. Цифровыми, значит, голограммами, да. И то, что псевдосоздатели данных миров не раз усердно намекали на то, что их «детище» не имеет никакого отношения к виртуальной реальности, значения не имеет, нет. Как их там звали?

— Марази — отец и сын, — мрачно напомнил Найт.

— Вот-вот, семейное изобретение, да. Лишь воплощения маленьких ТехноБожков, выполнявших поручения свыше.

— Хорошо, — решил пойти на поводу у Шута Найт. — Предположим, все миры Телешоу — это Ад, как бы бредово это не звучало. В таком случае… Как вообще… Это же…

— С помощью забытых технологий душу человека отделяли от тела, забрасывали в один из миров и наблюдали за ним. Забавно, не правда ли, жить в мире, где никто ничего не знает о природе окружающих технологий, но усердно ими пользуется, не задумываясь о последствиях. На что только не пойдешь ради денег, да. Люди, да. Что с них взять, да, — пожал маньяк плечами, невозмутимо облокачиваясь на крону дерева, о которую только что изодрал ладонь. — Бросать себе подобных в Ад, а затем с наслаждением наблюдать, как они мучаются. Великолепный закат цивилизации.

— Что же это за Ад такой, если в нем позволяли так прекрасно жить? — Найту не хотелось спорить, но в голове не укладывался бред, который Шут с такой уверенностью преподносил ему как единственную истину во вселенной. И преподносил настолько убедительно, что в это хотелось верить. Вот только маленький скептик в голове Найта никак не желал заткнуться.