Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Нет ничего прекраснее, чем пробудиться от долгого болезненного сна. Особенно если он длился годами и был преисполнен сплошными кошмарами. На их фоне реальный мир в глазах Май походил на Рай. Хотя до Сэнтовского сада ему было все равно далеко. Ведь в нем все еще процветала зараза, которая любой райский уголок за пару лет превращала в рассадник грязи и грехопадения. И имя этой заразе было «люди».

Май уже и не помнила те времена, когда любила их, существовала ради них, всю себя отдавала им. О сколько раз она умирала, даровав часть души во имя спасения человечества. Сколько раз отводила цивилизацию от грани, не позволяя рухнуть вниз к хаосу и саморазрушению. Какой же наивной ТехноБогиней она когда-то была. Теперь же в ней осталась лишь бесконечная ненависть к «вирусу», населявшему ее планету, и безумие, которым заразили ее эти самые когда-то до оскомины любимые люди.

ТехноБогиня в теле молодой девушки огляделась по сторонам, быстро нашла желаемое и скользнула к треснувшему зеркалу в человеческий рост, что устояло после взрыва цистерны лишь потому, что размещалось в дальнем конце комнаты. Критически осмотрев себя с ног до головы, Май поморщила миленький носик, оставшись недовольной увиденным.

— Безвкусица! — заявила она, кружась перед зеркалом и больше не ощущая первоначального восторга от разношёрстных лат, что скрыли ее наготу. — В таком виде уничтожать мир нелепо! Это верх неуважения, — продолжила она рассуждать, ни к кому конкретно не обращаясь. Дабы исправить ситуацию, Май щелкнула пальцами, и в самом центре ее нагрудника появилась паутина серебристых трещин, которые быстро разбежались по доспехам, покрыв собой все, включая шлем ТехноБогини. Добравшись до последнего нетронутого элемента брони — сверкающего нимба — трещины засветились, и доспехи начали облазить, сбрасывая с себя тонкими ошметками бронзовое, черное и белое покрытие, пока оно все не осыпалось на пол, будто разноцветная пыль. Латы полностью преобразились, став ровного светло-серебристого цвета.

— Так то лучше, — осталась удовлетворена преображением Май, вертясь перед зеркалом, будто девочка-подросток, впервые примерившая дорогущее платье. Она вела себя так, словно все происходящее для нее — лишь игра. Вот только цена за проигрыш в ней была слишком высока.

— Как я выгляжу? — повернулась она к Полимосу, что все еще корчился от боли в груди у разрушенной самим же собой стены. Сколько же всего ее когда-то связывало с этим мужчиной. Как же они были близки когда-то.

— Очень давно… — пробормотала Май себе под нос, с разочарованием замечая, что полупрозрачные латы ТехноБога ТетоВойны хоть и с большим трудом, но начинают принимать материальную форму. Конечно, от былого Полимоса осталась лишь жалкая тень. Когда-то он источал силу и энергию, питаясь яростью павших в мир Нэй людей. Он был непобедим, непокорим и непоколебим. Теперь же перед ней предстал жалкий человечишка с воспоминаниями ТехноБога. Сломленный, ослабевший, но по какой-то непонятной причине все еще пытавшийся помешать планам Май. Вот что совершенно в нем не изменилось, так это баранья упёртость. Но стоило ли из-за этого его опасаться? ТехноБогиня так не считала. Что может надломленный человек, коротающий вечера за бутылкой бренди? Разве способен он повергнуть Май, когда не смог справиться с собственными демонами и теперь старательно топивший их в спиртном? Слабый, безвольный и уставший от жизни, он потерял способность причинить вред кому-либо, кроме себя.

Май попыталась сдержать торжествующую ухмылку, но у нее ничего не вышло. Да, она получала удовольствие при виде когда-то великого ТехноБога, превратившегося в свое жалкое подобие.

Ступая босыми ногами по стеклу и оставляя за собой кровавые следы, Май обогнула спящую Нэй, пнула один из оказавшихся на полу помпонов странного существа, склонившегося над человеческим телом ТехноБогини ТетоСмерти, а затем направилась к Дэю.

Божественные метаморфозы проходили достаточно болезненно. Одно дело — вспомнить, но совсем другое — принять это и стать тем, кем ты являлся изначально. Это не могло не причинять боли. Нет, это раздирало на части. Воспоминания мутили разум, прошлые жизни рвали личность на куски. И ТехноБог на какое-то время терял связь с действительностью, неспособный понять, кем он является и существует ли он на самом деле. Осознать и смириться со своим прошлым помогала разве что ТехноБожественная энергия. Но после стольких перевоплощений контакт с ней был почти утрачен, из-за чего сама она в человеческое тело не вливалась. Энергию приходилось вытягивать из Вселенной, прилагая для этого невероятные усилия. Именно это в данный момент и пытался делать Дэймон Бренди, бездумно растративший запасы своих сил еще в прошлые ТехноБожественные стычки.

Май просыпалась почти каждое поколение, но далеко не всегда успевала осознать свое всемогущество. После «Того Самого Дня», дня, когда ТехноБоги пали, дня, который люди окрестили Первой ТехноГенетической Войной, восстановиться оказалось крайне сложно как Полимосу, так и Май. Впрочем, ей досталось даже больше, ведь последние силы она отдала на то, чтобы стереть случившееся из памяти людей. Она не хотела, чтобы они помнили об ее позорном проигрыше. Подарить целой планете качественную амнезию, чтобы спрятаться от унижения — в этом была вся Май. Хотя теперь она поймала себя на мысли, что возможно потратила силы зря. Быть может, людям было бы полезно помнить о том, что тогда произошло. О небесах, что разверзлись над городом, о ТехноБогах, спустившихся на землю. О том, как беспощадно они друг друга кромсали, попутно уничтожая целые города, руша древние строения, погребая людей под руинами процветающей цивилизации, растаптывая то, что с таким трудом строилось целое тысячелетие? «Боги пали — теперь вы сами по себе!» — вот каким мог быть посыл. Не стоило и сомневаться, люди, опьяненные вседозволенностью, уничтожили бы друг друга, погрязнув в анархии и бесконтрольной ярости к собственному виду, тем самым лишив Май необходимости просыпаться, чтобы заканчивать начатое. Жаль, что гордыня затмила ей глаза, и она не поняла этого раньше. Итогом ее бездумных действий стало забвение ТехноБогов. Они превратились в Миф, в забавную сказочку для детей. Не к этому Май стремилась. Не этого она желала. Но сколько бы раз она затем ни просыпалась и ни пыталась все исправить, приспешники Нэй находили ее раньше, чем силы полностью возвращались к ТехноБогине. Лишь раз ей удалось вырваться из человеческой плоти. Тот день назвали Второй ТехноГенетической Войной. Тогда в честь Май Пели вечные двигатели. Лучшее, что она когда-либо слышала.

— Были же времена, — ностальгирующе улыбнувшись, Май встала напротив Дэя и начала с интересом разглядывать его искаженное болью лицо. В глазах Полимоса прочиталась ненависть и желание вновь закинуть ее в то сонное подпространство, из которого она каждый раз пыталась вырваться. Но силы не торопились возвращаться в его слабое тело. Лишь левый наплечник наконец-то принял материальную форму. Остальная броня продолжала существовать на уровне эскиза, к которому художник не желал возвращаться.

— Мда… Толку от тебя, как от бесхребетного человека. Хотя погоди, ты ведь им и являешься! Тебе стоило спрятаться в каком-нибудь вонючем углу, где тебе самое место, и не отсвечивать. Посмотри на себя. Ты ни на что не годен, — смакуя каждое слово, прошипела ТехноБогиня. Она могла бы убить Полимоса прямо здесь. Прямо сейчас. Она могла бы убить и Нэй. Всех, кто находился в этом здании. Но тогда все ее действия тут же теряли всякий смысл. Ведь она собиралась уничтожить этот мир не для себя. А для них.

— Молим, остановись! — все то время, пока Май преображалась и глумилась над окружающими, ее сыновья, заключенные в человеческий сосуд, шли по ее кровавым пятам, не переставая бормотать про мир во всем мире и отсутствие необходимости убивать все живое. Май их стоически игнорировала. Дети, что с них взять.

— Вы слишком юны и наивны, — в очередной раз отмахнулась Май от сыновей. — Я была такой же, честное слово.