Ветреный мальчишка (СИ)

Здесь слова устают от желания быть. Здесь мечты умирают от плача в подушку.

Здесь влюблённые не могут тепла ощутить, а друзья не находят друг у друга поддержки.

В тишине беззащитности слёз. В нестихающем эхе боли.

В сером мареве развеянных грёз. В сердце, полном чужой крови.

Я прошу, не забудь обо мне. Я прошу, загляни в своё сердце.

Тёплый ветер и море во сне принесу, как сказку о лете.

Распечатал сказку. Она уместилась на двух страницах. На полдороге, когда от холодного ветра, что дул сбоку, замёрзло и заболело ухо, понял, что стоило надеть шапку. Я её в последнее время начал везде забывать. Мама говорит, что лучше б я голову свою забыл. Она не понимает, насколько права. А может, и понимает, ведь видно, наверное, что в последнее время моя голова витает неизвестно где. Вот так идёшь по земле, а сам где-то очень далеко. Куски дней выпадают неведомо куда. Очнёшься, начнёшь вспоминать, и вроде бы ты что-то делал, а вспоминается так, словно это делал не ты, а кто-то другой.

Поднял воротник и, закрыв ухо ладонью, двинулся дальше. В окне её комнаты горел свет, значит, она дома. Бешено заколотилось сердце. Я остановился у ступенек крыльца, пытаясь унять охватившую тело дрожь. Поднялся по ступенькам. Как встретит она меня? Может, мой приход окажется нежеланным? Наверно, надо было сначала позвонить и договориться. Если я прочту в её глазах, что она отталкивает меня и не хочет, чтобы я был рядом, сразу уйду. Ничего не говоря, развернусь и уйду и по собственной воле никогда больше не вернусь. Постучал в дверь. Через пару минут её открыла сожительница отца Нины, мутно на меня посмотрела.

— Ну!

Я молчал. В её глазах мелькнуло узнавание.

— Ты к Нинке, что ль?

Я кивнул. Не собираясь меня впускать, она повернулась и крикнула в дом:

— Нин, к тебе тут пришли!

В голосе слышна издёвка.

— Кто? — раздражённо отозвалась Нина.

Тётка окинула меня блуждающим взглядом. И до меня дошло, что она пьяна.

— Кавалер! — уже спокойнее сообщила она и захлопнула дверь перед моим носом. Я в растерянности отступил. Через некоторое время дверь открылась, и выглянула Нина.

— Жди, — бросила она, и дверь вновь захлопнулась.

Я не успел прочесть её чувств. Спустился с крыльца, привалился к шатким деревянным перилам. Ждать, конечно, легче, это я привык. Ничего решать не надо, приказ принят к исполнению. Я ждал, потихоньку расслабляясь, но у меня по-прежнему внутри всё дрожало. Замёрз я, наверно. Надежда зайти к ней домой и попить горячего чаю рушилась на глазах. Куда ещё можно пойти? Денег с собой я, конечно, не взял. Так не хотелось бродить на холодном и пронизывающем ветру.

Вышла Нина. Я сразу отметил, что она в шапке и вязаном шарфе. Подошла, посмотрела на меня и развернула к себе спиной. Ударила по руке, когда я попытался стянуть шарф, который она повязала мне на голову. Я благодарно прекратил свои попытки.

— Тут недалеко кафе есть, пойдём туда.

Она взяла меня под руку, и мы неспешно направились в сторону кафе. Я косился на её лицо, но оно оставалось совершенно бесстрастным, и я понятия не имел, чего от неё ждать. Как и в первый раз, Нина непонятным образом выбила почву из-под моих ног и взяла инициативу в свои руки.

Мы зашли в кафе. Мне сразу сделалось неуютно среди людей. Словно чувствуя моё состояние, она утянула меня в самый дальний и тёмный угол, где мы сели за пустой столик. К нам подошла официантка.

— Что будете заказывать?

По причине отсутствия денег я промолчал.

— Два кофе с молоком.

— Со сгущённым, — вырвалось у меня.

Они вдвоём посмотрели на меня. Моё ухо покраснело и согрелось. Я снял шарф и повесил его на спинку стула.

— Ему со сгущённым, а мне с обычным и без сахара. Тебе с сахаром? — спросила Нина и, видя моё стеснение, добавила: — Ему с сахаром.

Официантка ушла. Мы молчали, я разглядывал свои руки, она разглядывала моё лицо.

— Нина, я сказку принёс…

Тишина. А потом её прорвало.

— Как же я ненавижу этот чёртов мир, задыхаюсь в этом гнилом мареве, в этом болоте, в этой непроходимой тупости и дебилизме.

Она говорила шёпотом, но от её ярости меня бросило в жар.

Так вот что она сдерживала и скрывала за маской хладнокровия. С каждым словом из неё хлестала бешеная ярость. Она захлёстывала сознание, я не понимал смысла большинства слов. Только на заднем плане стояли её слова: «Я хожу по земле». А я принёс ей сказку, добрую сказку.

— Я принёс сказку, — повторил я.

Её взор прояснился, погасло тёмное и яростное пламя. На стол поставили принесённые чашки с кофе.

— Спасибо.

— Приятного аппетита.

Официантка механически растянула губы. Я улыбнулся в ответ. И она ответила уже искренне, глаза приобрели живое человеческое выражение.

— Забери меня туда, — попросила Нина.

— Куда?

— В свою сказку, в мир, которым живёшь.

— Я не знаю, получится у меня или нет, — честно признался я.

— Но себя ведь смог. И других. Святослава, например, тоже смог. Ты меня только забрось, а дальше я сама удержусь, вцеплюсь зубами.

Я ухмыльнулся, представив вцепившуюся в сказочный мир Нину. Она тоже усмехнулась. Наконец-то её отпускало, и я видел перед собой разумное существо, в которое когда-то влюбился.

— Нужна сказка-переход. Текст, в котором будет заключена сила перемещения и который перенесёт тебя.

— Создай.

— Нельзя жить в иллюзиях, это всегда заканчивается падением.

— Ты сам знаешь, что твой мир реален настолько, насколько ты его осознаёшь.

Зачем я только к ней пришёл?

— Ты хочешь, чтобы я была с тобой?

Я задумался. Посмотрел на неё. «Он ещё думает!» — читалось во взгляде.

— Наверное, хочу.

— Даже меня ты не хочешь пускать дальше, чем тебе хочется. Думаю, мне стоит уйти.

— Даже сказку не прочитаешь?

— К чёрту твои сказки и иллюзии, — в ней вновь закипал гнев, — живи в них сам, страдай от одиночества, предавайся вволю саможалению.

Я опустил глаза и плечи. Надо мной бушевал ураган. Когда он немного утих, я услышал вопрос:

— Как она называется?

Я поднял взор, расправил плечи, сердце раскрывалось безудержно и необратимо, заблестели и наполнились силой глаза.

— Дверь в небо.

— Когда-нибудь я тебя убью, — тихо прошептала она.

Её пальцы, державшие чашку, задрожали.

— Но ты не будешь со мной.