Игра на двоих (СИ)

Однако следующим утром мне пришлось пересмотреть свою точку зрения. Если остальные участники, услышав уже ставший традиционным совет о смирении и неизбежной смерти, окончательно опускали руки, замыкались в себе и просто жили в ожидании конца, моя подопечная всерьез разозлилась и показала все, на что способна. А способна она оказалась на многое. Сам того не желая, я признал, что у нее есть шанс, после чего уже не смог вернуться к привычному равнодушию, которому научился за прошедшие годы. За те несколько секунд я успел узнать кое-что новое о девчонке, и это помешало мне относиться к ней как к любому другому трибуту: она оказалась слишком непохожей на остальных. Генриетта хотела выжить, и это желание пересиливало даже элементарные человеческие инстинкты и потребности.

Сразу по прибытии в Капитолий я отправился на поиски стилиста. Из разговоров с многочисленными знакомыми я узнал о Цинне — молодом талантливом парне, которому предложили готовить трибутов к Параду. Судя по отзывам, он мог создать для моей подопечной образ, который бы надолго запомнился зрителям и Организаторам. Цинна оправдал ожидания: юную мисс Роу заметил весь Капитолий.

Вскоре девчонке вновь удалось меня удивить — она попросила, чтобы я стал ее тренером. Опасаясь, как бы меня не постигло очередное разочарование, я попытался отказаться, но было поздно. Потому что уже не мог остаться в стороне, как раньше. Потому что хотел, чтобы она выжила и был готов на все, чтобы помочь ей. На свой страх и риск мне пришлось тренировать ее самостоятельно. Она оказалась очень способной ученицей, и я ни секунды не жалел о принятом решении. Но следовало признать: с каждым часом, проведенным вместе, мы все лучше узнавали один другого, все больше понимали, сколько у нас общего, и все сильнее привязывались друг к другу. Этого я и боялся; судя по поведению Генриетты, подобное развитие событий также не входило в ее планы. Но мы уже были не властны над тем, что происходит. И нам ничего не оставалось, кроме как смириться с неизбежностью нашего поспешного сближения.

Незадолго до аттестации я узнал, что Организаторы, как и раньше, не принимают трибутов Дистрикта 12 всерьез. И если за Джейка беспокоиться не было нужды, то будущее Генриетты вызывало опасения. Эффи не хотела рассказывать ей об этом, опасаясь непредсказуемой реакции, но я к тому времени знал ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в одном: она не захочет сдаваться. Так и произошло: узнав обо всем, моя подопечная сильно разозлилась и решила во что бы то ни стало доказать Сенеке и спонсорам, что её не стоит недооценивать. Я бы многое отдал, чтобы увидеть ее выступление и ужас на лицах Организаторов. Сама того не сознавая, девчонка бросила Капитолию вызов. Немного страшно признавать, что она и правда уже повторила мою судьбу. Теперь остается только ждать последствий, которые, думаю, не заставят себя ждать, как только начнутся Игры.

Её просьба о подготовке к интервью уже не застала меня врасплох. Я объяснил ей, как лучше себя вести и что отвечать Цезарю. За ее манеры можно было не беспокоиться, и этим она выгодно отличалась от своего соперника. Цинна решил немного смягчить выбранный образ и приготовил вечернее платье. Вот только эффект оказался прямо противоположным: все отметили ее независимость, непокорность, подчеркнутое равнодушие и даже исходящую от нее опасность. Но я — как и моя подопечная, которой явно надоело играть роль слабой и беззащитной — был доволен произведенным впечатлением. Пока они с Цезарем мирно беседовали, я поймал себя на том, что не могу оторвать от нее глаз. Хуже того, я ждал момента, когда она вспомнит о менторе и сама посмотрит в мою сторону.

Каждую ночь мне продолжают сниться кошмары. Вот только если раньше это были мои Игры, убитые мной соперники, покойные родители и погибшие за двадцать два года трибуты Дистрикта-12, то теперь все мысли занимает Генриетта. Я вижу, как ее убивают в битве у Рога Изобилия, как за ней охотятся профи, как Организаторы устраивают наводнения и пожары, чтобы уничтожить непокорную девчонку, причинившую им столько хлопот. Как она медленно умирает от голода или жажды, а я ничем не могу ей помочь. Как ее рвут на части переродки. Как она истекает кровью от полученных ран. Как раздается пушечный выстрел и в небе появляется ее изображение. Видения длятся всю ночь напролет, и только к утру я ненадолго проваливаюсь в сон.

Судя по темным кругам под глазами и отрешенному виду, ей тоже не спится. Поэтому за завтраком мы не сговариваясь игнорируем поданные блюда и приводим себя в чувство с помощью нескольких чашек кофе. Вечером, по опыту зная, что нас ждет, я занимаю ее разговорами и отпускаю только к утру, чтобы она хоть немного отдохнула перед тренировкой.

Несмотря на ехидный тон, которым я встречаю присоединившуюся ко мне прошлой ночью девушку, я рад провести с ней еще несколько часов перед Играми. Наш разговор дается мне труднее, чем прошлые полуночные беседы: сегодня слишком много откровений. Я понимаю, что мы целиком и полностью доверяем друг другу, а её доверие значит для меня очень много. Пользуясь случаем, выполняю данное год назад обещание и нахожу в себе силы признаться, насколько важное место заняла она в моей жизни всего за несколько дней. Спешу рассказать обо всем, повторяя про себя: «сейчас или никогда».

Я бы никогда не заговорил об этом, если бы не её же слова о близком человеке во время разговора с Фликерменом. Сколько бы она ни пыталась казаться сильной, ей тоже нужна поддержка. И ждет она её от меня. Потому я и решаю рискнуть. Её реакция не удивляет: я и сам понимаю, что не смогу пережить еще одного разочарования. Но в настоящий момент меня это не волнует. Я лишь хочу, чтобы она знала: рядом с ней есть человек, для которого её жизнь значит куда больше, чем его собственная. А боли нам и так хватает. Так что не все ли равно?

Слышу тихие шаги за спиной и резко оборачиваюсь. Цинна.

— Она готова. Присоединится к тебе через несколько минут.

— Все в порядке?

— Да. Ей просто нужно собраться с мыслями.

Я молча киваю. Парень достает что-то из кармана и протягивает мне.

— Увидел у нее на столе. Видимо, подарок из родного Дистрикта. Передашь ей?

Маленькая серебряная зажигалка с узором из черных язычков пламени. Единственная ниточка, связывающая ее с домом и семьей.

— Постараюсь, — на Арену строго запрещено брать все, что может послужить оружием и дать трибуту преимущество, но когда мы обращали внимание на запреты?

Цинна собирается уйти, но на мгновение задерживается.

— Хеймитч?

— Да?

— Сделай все, чтобы она выжила. Она должна жить.

— Я тоже так думаю, — усмехаюсь я.

И он уходит.

Я стою на крыше и наблюдаю за восходящим солнцем. Еще один год в качестве ментора. Еще одни Голодные Игры. Еще два трибута. Только на этот раз кое-что изменилось. Каждый новый луч, освещающий Капитолий, согревает меня и дарит надежду. Надежду на то, что в этом году все будет по-другому.

На лестнице раздаются осторожные шаги. К зданию Тренировочного центра стремительно приближается планолет.

***

Цинна уже ждет меня в комнате. Под его присмотром я надеваю длинный серый балахон и убираю волосы в хвост. Стилист пристально наблюдает за моими действиями. Меня страшит прощание с ним: я до последнего надеялась, что ему, как и ментору, позволят сопровождать меня в катакомбы. Перед тем, как уйти, парень подходит, кладет руки на плечи и смотрит мне в глаза. Его теплый взгляд успокаивает и поддерживает, напоминая обо всем, что сделал стилист, чтобы помочь мне во время подготовки к Играм.