Игра на двоих (СИ)

Я подхожу к краю крыши и, глядя на ночной город, спрашиваю:

— Не возражаешь против компании?

— Между прочим, эта «компания» должна уже спать и видеть чудесные сны, — яда в голосе Хеймитча стало еще больше, чем во время тренировок. — Ты в курсе, что усталость на Арене — верный путь к смерти?

— Все равно ничего, кроме кошмаров, я бы этой ночью не увидела. Так что я лишь избавила себя от волнений.

— Найдешь, что ответить. — качает головой ментор.

— Учусь у лучших, — жизнерадостно улыбаюсь я.

Несколько минут мы молчим: я наблюдаю за ночной жизнью Капитолия, а Хеймитч — за мной.

— Почему ты пришла?

— Не смогла уснуть. Захотелось еще раз увидеть тот призрак свободы, что ты показал мне тогда.

— Понравилось, значит?

— Не сравнить с тем, что я вижу в Дистрикте, конечно, но тоже неплохо.

— И что же ты там увидела такого особенного?

— Многое. Нужно знать, где искать, — я вспоминаю наши тренировки и помимо воли тихо посмеиваюсь.

— Поделишься?

Я рассказываю ему о прогулках по лесу, об охоте, о встрече с волком, о том склоне, с которого открывается вид на Дистрикт, — единственном месте, где я чувствую себя свободной от постоянного контроля Капитолия. Завтра начинаются Игры, на которых я, возможно, погибну — так стоит ли волноваться о том, чтобы сохранить в тайне мои развлечения? Тем более, за прошедшие дни ментор успел заслужить доверие, и теперь я уверена, что он не выдаст меня миротворцам. А потому без опаски рассказываю ему почти обо всем.

— И давно ты охотишься?

— Года три-четыре. Сначала вместе с отцом, последнее время все больше сама.

— Ни разу не ловили?

— Нет, к счастью. Миротворцам это невыгодно: сами же и покупают то, что я приношу из леса.

— Смело, ничего не скажешь!

— Когда речь идет о том, чтобы выжить, страх отходит на второй план. А у меня есть те, ради чьей жизни стоит рискнуть.

— Твоя семья, — слова ментора звучат как утверждение. Вдруг, будто осознав что-то очень важное, он резко поворачивается ко мне и почти с ужасом в глазах спрашивает:

— Ты просила вписать свое имя в карточки?

— Не бесплатно.

— О чем ты думала, детка? — в голосе ментора снова чувствуется яд, однако я уже успела понять, что на самом деле за ним скрывается. Беспокойство за подопечную.

— О твоем обещании, — вызывающе отвечаю я.

Судя по его виду, с откровениями пора заканчивать.

— Забыла, что я говорил тебе о любопытстве?

— Нет, просто подумала, что мои вопросы не должны остаться без ответа. Цель оправдывает средства, не так ли? А целей у меня немало.

— Даже не буду спрашивать, какие! — рявкает Хеймитч. Я замолкаю и жду язвительных комментариев в адрес меня и моих поступков, однако ничего подобного не происходит.

Помолчав несколько минут, ментор нерешительно спрашивает:

— Тогда мне, наверное, пора сдержать слово, как считаешь?

— Думаю, сейчас самое время, — невесело смеюсь я.

Я надеялась, что Хеймитч сам захочет рассказать мне обо всем, и потому не торопилась задавать вопросы. Мне казалось, то, что случилось с ним во время и после Пятидесятых Голодных Игр, принадлежит только ему, и никому больше. Его личная территория, куда не имеет права входить никто, кроме него. Исполнив данное год назад обещание, ментор явно демонстрирует мне свое доверие, что очень ценно для меня.

— Мне было шестнадцать. Я жил в Дистрикте вместе с матерью и младшим братом; у меня была девушка. Иногда нарушал правила, но умел избежать наказания. Наступил год Пятидесятых Голодных Игр, Второй Квартальной Бойни. Вечером, накануне Жатвы, Сноу с удовольствием сообщил нам об изменениях в правилах: на этот раз трибутов будет в два раза больше. На церемонии выбрали меня и еще трех человек. Так как победителей из Дистрикта-12 не было, нашими менторами стали капитолийцы. Наставниками они были никакими — им было неважно, который из Дистриктов одержит победу, так что они и не пытались нас готовить. Я тренировался самостоятельно: от тренера тоже почти не было пользы. Стилисты, как всегда, нарядили нас в шахтерские робы, поэтому никто не обратил особого внимания на четырех трибутов из Двенадцатого. В тот год Организаторы превзошли себя: Арена превратилась в настоящий Эдем, райский сад — голубое небо, живописные горы, прозрачные озёра, цветущие луга, щебетание птиц, плодовые деревья. Конечно, все это оказалось подделкой: птицы могли заклевать трибута до смерти, одной капли кристально-чистой воды хватало, чтобы лишить всех чувств, приторно-сладкий запах цветов заманивал в ловушки, а сочные плоды безжалостно травили всех, кто от голода или — как в самом начале — по наивности отважился их попробовать. Спустя несколько дней одна из гор превратилась в действующий вулкан: извержение унесло жизни четверти участников.

Я внимательно слушаю и краем глаза наблюдаю за ментором. Он словно вернулся на Игры и заново переживает все случившееся с ним в далекой юности.

— Сам я не горел желанием лишний раз сталкиваться с соперниками: просто старался выжить. Впрочем, пару раз мне все же пришлось нападать, а не прятаться. Во время одной из встреч с компанией профи мне спасла жизнь девушка из моего Дистрикта, Мейсили Доннер. На какое-то время мы стали напарниками: вместе отбивали атаки соперников, искали еду, отдыхали, когда представлялась такая возможность. Когда нас осталось пять, мы с ней решили расстаться. Через пару часов она погибла. А я достиг той цели, к которой стремился на протяжении всех Игр — добрался до края Арены. И узнал о существовании силового поля, которое отражает любую атаку, возвращая брошенное в него оружие. На Арене остался я и девушка из Дистрикта-11. Вскоре мы встретились. Она вполне могла победить, если бы я не воспользовался полученными знаниями. Мы оба умирали от полученных ран и надеялись пережить один другого. Ее убил собственный топор, брошенный в меня, но упавший в пропасть, где и находилось силовое поле. Меня признали Победителем Второй Квартальной Бойни. Я вернулся в родной Дистрикт, переехал вместе с семьей в Деревню Победителей и продолжил жить нормальной жизнью, стараясь поскорее вытеснить из памяти все, что произошло на Арене. Мне это почти удалось, чего не скажешь о Капитолии.

На некоторое время Хеймитч замолкает, словно давая мне возможность обдумать его последние слова. Я еще раз прокручиваю в памяти все сказанное им и понимаю: Организаторы Игр не предполагали, что трибутам придет в голову использовать силовое поле как оружие, и расценили выходку ментора как акт неповиновения, как вызов могуществу Капитолия. А они такого не прощают.

— Во сколько же тебе обошлась твоя идея с силовым полем? — с замиранием сердца спрашиваю я, не решаясь взглянуть на ментора.

— Две недели спустя мать, младшего брата и девушку убили, даже не потрудившись представить это как несчастный случай. На следующий год, во время Тура Победителей, Сноу намекнул: отныне и впредь я буду служить живым напоминанием о том, что случается с теми, кто пытается играть по своим правилам, не принимая в расчет силу и власть Капитолия. Меня назначили ментором, ответственным за тренировку новых трибутов Дистрикта-12. Сначала я не увидел в этом никакого подвоха, наивно полагая, что смогу подготовить своих подопечных к Арене, но уже спустя несколько лет понял всю изощренность плана Сноу: год за годом готовишь таких же ребят, каким недавно был ты, и год за годом наблюдаешь, как они гибнут в первые же минуты, у Рога Изобилия. Знаешь, я отлично помню каждого своего трибута: их имена, внешность, оружие, слабости, место и время смерти. Они приходят ко мне по ночам, и каждый раз я вынужден заново переживать их гибель и немой укор в глазах их родителей. Не понимаю, как они до сих пор не отомстили мне за своих детей.