Merry dancers (СИ)

— Как она могла подойти вам? Вы совсем не похожи на того, кому могла бы принадлежать эта палочка! — к концу фразы его голос заметно понизился. — Я отдам её за один кнат, Альбус, — уже с улыбкой и навернувшейся слезой сказал Олливандер.

— Но почему так дешево, мистер Олливандер? — спросила Джина удивленно. — Она стоит намного больше, — она с нежностью провела по гладкой, совсем неиспорченной временем волшебной палочке.

— Нет, моя дорогая, она не стоит даже этих денег, это всего лишь символическая плата за её долгую службу, понимаете? Так принято у нас, мастеров. Мерлин, это чудо! — все восхищался он, глядя на смущенную Джину. — Считайте, что это подарок, но помните, что Авгур подчиняется только своим принципам. Палочка может оказаться своенравной…

— Ничего, думаю, мы поладим…

Звякнул колокольчик, когда Дамблдор и довольная приобретением Джина покинули магазин. Теперь место на плакате пустовало, и на пожелтевшей бумаге остался белесый отпечаток волшебной палочки, которая наконец-то нашла своего хозяина. Эту историю Олливандер никогда не забудет, однако, будучи всегда предупредительным, он за потоком нескончаемых эмоций забыл сказать одну вещь — эта палочка просто не могла достаться человеку с легкой судьбой…

*

Последующие недели Джина штудировала учебники, готовясь к экзаменации Альбуса. Издания за пятый курс она проглядела только мельком, не подчеркнув для себя нового, ведь Дамблдор был прав: у неё было образование, и заклинания всплывали в памяти с отточенной легкостью. Вопреки предупреждениям Олливандера, волшебная палочка слушалась её хорошо. Заклинание надзора не действовало в месте, полном скопления магов, а в «Кабаньей голове» всегда находились пьяницы. Вероятно, что на Джину надзор мог и не распространяться, ведь Аврора Уинтер официально мертва.

Она помогала Аберфорту на кухне и иногда в баре, за что, конечно, не получала благодарностей, но и игнорировать прирост клиентов хозяин трактира тоже не мог. У него стали покупать еду благодаря девочке. Джина и в баре постаралась навести порядок. Окна теперь пропускали солнечные лучи, и в трактире стало светлее. Столы были очищены от жира, а пол — от грязи, заставлявшей думать, что вместо него под ногами находится земля. Отношения сожителей улучшились, но ненамного. Каждый день Аберфорт получал пожелания доброго утра, только если и отвечал на них, то так, будто девочка спрашивала, кого хоронят.

К ним часто наведывался Альбус, проверяя способности Джины. Он учил её трансфигурации, зельеварению, чарам и другим предметам за шестой курс. Вместо лаборатории Аврора использовала кухню, и оттуда не раз доносился не очень приятный запах, заставляющий посетителей сбегать. Она находила удовлетворение в работе. К ним пару раз заглядывала целительница Хейли и подолгу разговаривала с Авророй. Эмма очень обрадовалась тому, что на следующий год её любимая пациентка поступит на седьмой курс в Хогвартс и сказала, что девочка очень быстро реабилитируется и отходит от тревожных мыслей о памяти, которая так и не вернулась.

С приходом весны и сезона дождей Джина все чаще стала выбираться на улицу. Она гуляла подолгу по окрестностям Хогсмида, и её теперь знали все: от хозяйки «Трех метел» мадам Розалии, до жителей окраины деревеньки. Она любила подолгу болтать с Розалией в её пабе в компании Чарли — молодого продавца из «Дервиш и Бенгз» и с радостью проводила целый день на улице во время хогвартских прогулок в волшебную деревню, когда в «Сладком королевстве» толпились студенты-сладкоежки, а у «Зонко» — самые отъявленные шалопаи. В «Чайной мадам Паддифут» она познакомилась с тремя девушками с пятого курса Хаффлпаффа. Вечером Джина приходила в «Кабанью голову», чтобы поглазеть на будущих преподавателей, хотя в большинстве своем они выбирали трактир Розалии, но ближайшие друзья Альбуса были гостями Аберфорта. К ним и в обычные дни часто заходил Гораций Слагхорн — веселый пузатый волшебник, преподающий зелья и заведующий факультетом Слизерин. Она могла с точностью сказать, что видела его в своем прошлом. Иногда появлялась Галатея Меррисот — серьезная, но, в то же время, приветливая пожилая женщина, которая будет присутствовать в экзаменационной комиссии по СОВ…

В общем, жизнь Джины налаживалась, и она с нетерпением ждала сдачи экзаменов, в своих силах была уверена, а с таким преподавателем, как Дамблдор, у неё не оставалось ни единого шанса не сдать как СОВ, так и промежуточные экзамены за шестой курс. Она уже выбрала предметы, которые будет изучать на седьмом курсе и, надо сказать, неплохо в них ориентировалась на радость Дамблдору. Однажды Джина вспомнила некоторые сведения из её прошлого по зельеварению, но Альбус лишь удивился и посоветовал не распространяться о зельях, которые еще не изобрели.

Улочки, полные веселого смеха студентов Хогвартса, постепенно пустели, на Хогсмид опускались сумерки, по краям дороги загорались фонари, а в помещениях можно было разглядеть людей. Джина торопилась скорее попасть в «Кабанью голову»: сегодня должна прийти профессор Меррисот. Лужи хлюпали под резиновыми сапожками в цветочек, и она с какой-то невероятной радостью бежала по ним к трактиру. Ноги уже промокли, но Джина не замечала этого. Вновь начинающийся дождь забарабанил по козырькам и крышам. Она весело помахала Чарли, протирающему витрину «Дервиш и Бенгз», и помчалась дальше. Четверо припозднившихся студентов в гриффиндорских шарфах выходили из «Зонко» с небольшими пакетиками будущих «отработок». Они проводили взглядом немного странно одетую девушку, буквально летящую по лужам, и засмеялись. Помимо цветастых сапожек и салатовой мантии «вырви глаз», на ней была яркая желтая шапка, подаренная Розалией, нашедшей этот предмет гардероба слишком ярким для того, чтобы носить самой. Но, к всеобщему удивлению, несмотря на пестроту, одежда неплохо сочеталась.

Вот таким ярким пятном Аврора неслась по улице, привлекая к себе внимание привыкших видеть её жителей деревни и любопытных студентов. Дождь усиливался, и она радовалась ему, подставляя лицо каплям…

*

— Я видел сегодня, как Прюэтт со своими дружками заходит в «Зонко», — произнес шестикурсник, ставя кружку со сливочным пивом на стол. — Опять планируют какую-то гадость. Я слышал, они снова сцепились с Розиром…

— Очень важная информация, Цигнус, — ответил Том, боковым зрением оглядывая посетителей трактира. — Мне плевать на ваши разборки, — холодно продолжил он. — Ты сам постоянно нарываешься на стычки с ними, и я уже устал от этой вашей детской возни. Это не то, о чем ты должен думать. — Его спутник ничего не ответил, пытаясь отследить, куда же смотрит Риддл. — Ты — потомок древнейшего чистокровного рода Блэков, пора уже вылезти из пеленок и быть выше этого. В отличие от тебя, Розир не бежит ко мне жаловаться по каждому мелкому поводу.

— Правильно, потому что у Розира сестра — префект, он все выкладывает ей.

Риддл смерил Цигнуса уничтожающим взглядом. Ни одно дело не решается без ведома Тома, ни одна ссора или мелкая склока не проходит мимо его черных глаз, и он прекрасно знает, что Розир частенько перебрасывается не самыми приятными заклятиями с Прюэттом и Уизли, но он намного умнее истеричных Блэков всех вместе взятых. Йен Розир прекрасно знает, что Риддл осведомлен обо всех его делах, но никогда не жалуется и не доносит ни на кого. То есть, доносит, но только по важному поводу, что делало его фаворитом Тома.

Они давненько не заходили в «Кабанью голову», плюс этого паба был в том, что здесь практически никогда не было ушей, и, на удивление, даже сегодня, в день прогулки в Хогсмид, сюда не заглянул ни один преподаватель. Хотя еще не вечер… Том скрыл удивление от того, что в трактире отчего-то стало намного чище. Стаканы, впрочем, все равно приходилось очищать заклинаниями.

Том даже не пытался выглядеть заинтересованным в беседе с Блэком, он вообще мало интересовался другими людьми, но не всегда... Цигнус был нужен: он был ушами и глазами Хогвартса. Такие, как этот богатенький мальчик, были чуть выше серой массы Слизерина, которая негласно подчинялась Тому. Круг так называемых избранных — чистокровных отпрысков магического мира — был посвящен в тайну происхождения Риддла — потомка самого Салазара Слизерина. Трое доверенных — Цигнус, Розир и Каспар Крауч, вокруг которых бурлила вся факультетская жизнь — были его свитой. Своим благоговейным отношением они побуждали всех лебезить перед Томом, но нередко ругались между собой, вынуждая своего лидера их мирить. Том вел «светскую жизнь» в Хогвартсе, выстроил под собой пирамиду из вассалов и сюзеренов. И ни один из его псевдодрузей не мог похвастаться настоящим знанием его биографии.