Лабиринт памяти (СИ)

— У меня отдельная комната, я же староста.

Он слегка улыбается, а потом говорит:

— Хорошо.

Эту ночь они впервые проводят в мягкой кровати и на этот раз отдаются друг другу, как никогда раньше. Гермиона не помнит, чтобы Драко прикасался к ней трепетнее, чем в этот раз, она не помнит, чтобы его руки были так нежны, а поцелуи так чувственны. И в какой-то момент она сама настолько переполнена эмоциями, названия которых не смеет озвучить вслух, что, заставив его лечь на спину, начинает спускаться робкими поцелуями ниже. Малфой смотрит на неё с восхищением и удивлением, смешанным с предвкушением, а когда она впервые в жизни прикасается к его плоти языком, то шумно, рвано вдыхает, вцепившись руками в простыни. Гермиона замирает, не зная, правильно ли она всё делает, но Драко обращает на неё взгляд, полный мольбы, а потому она уже смелее обхватывает его губами и скользит вниз. Видимо, у неё получается, потому что Малфой откликается на её ласки учащённым дыханием, низкими стонами, а иногда и вовсе грязными словами, срывающимися с губ. Он не сводит с неё тёмного взгляда, а Гермиона, заворожённая моментом, сама не может оторвать от него глаз, чувствуя какую-то странную власть над ним. И в миг, когда она ускоряет движения, ощущая вместе с тем новый прилив возбуждения, Драко неожиданно отстраняет её, но только для того, чтобы перевернуть на спину, подмяв под себя, и одним движением заполнить до конца.

Позже, когда они, уже выдохшиеся, уставшие и согревшиеся, лежат лицами друг к другу и просто безмолвно смотрят в глаза, Гермиона неожиданно осознаёт, что так хорошо, как сейчас, ей не было никогда.

И она не жалеет о том, что сегодня совершила столько безрассудных поступков, в том числе и рассказав про мантию-невидимку, благодаря которой Драко смог прийти в её комнату незамеченным.

Она жалеет лишь о том, что, несмотря ни на что, они всё ещё остаются Драко Малфоем и Гермионой Грейнджер — людьми, которые никогда не смогут быть вместе, а потому то, что они зашли так далеко, является огромной ошибкой.

Самой приятной ошибкой, которую Гермионе когда-либо приходилось совершать.

Она едва себя сдерживает, чтобы не совершить вторую, когда спустя час Драко одевается и молча уходит, унося с собой так и не сорвавшееся с её губ «Останься».

*

На следующий день Гермиона видит, что Драко задумчив и хмур. Она обеспокоенно наблюдает за ним, и поначалу он делает вид, что не замечает её взгляда, хотя за обедом всё же быстро на неё смотрит и отводит глаза. Гермиона не знает, в чём причина, но почти уверена, что он ощущает то же, что и она — неловкость. Вчера, следуя какому-то странному порыву, они вели себя совершенно иначе, позволив себе лишнее, и тогда происходящее не казалось чем-то странным. Но с наступлением утра пришло и понимание, как всё-таки неправильно и опрометчиво они поступили, позволив себе такие поступки, будто они… Встречаются?

Гермиону передёргивает от одного этого слова, всплывшего в голове.

Их должен связывать только секс, не более. Вот только то, чем они занимались прошлой ночью, вряд ли можно назвать таким сухим и безэмоциональным словом. Гермиона, кажется, знает, какое бы определение подошло, но боится об этом даже думать.

Она по-настоящему напугана.

— Кстати, Рон постоянно спрашивает про тебя, Гермиона. Он говорит, ты стала реже писать ему, — отвлекает её голос Джинни.

Гермиона отводит взгляд от Драко и, стараясь выкинуть из головы ненужные мысли, рассеянно интересуется:

— Спрашивает? О чём?

— Волнуется, что с тобой. Он думает, ты снова с головой погрузилась в учёбу, а ещё… — она на миг задумывается, словно припоминая что-то, — говорит что-то про обиду. Ты же на него не в обиде, правда?

Джинни вопросительно смотрит на неё, а Гермиона ощущает, как стыд затапливает всё её существо: она ведь на самом деле уже забыла, когда в последний раз писала Рону. Возможно, он действительно переживает, что она могла расстроиться из-за произошедшего в Норе.

— Нет, что ты! Просто… Эти обязанности, уроки… Не бери в голову, — отмахивается Гермиона и ловит на себе пристальный взгляд Джинни.

— С тобой всё в порядке? Ты какая-то странная в последнее время.

Гермиона чувствует: щёки предательски краснеют, и понимает, что просто не в состоянии смотреть в глаза подруге: сейчас она не может нагло врать.

— Да, всё хорошо! — поднимаясь с места, отвечает Гермиона неестественным голосом. — Ладно, мне нужно прийти в класс немного раньше: хотела кое-что уточнить у преподавателя. Увидимся там!

Гермиона не дожидается ответа Джинни, а быстро идёт к дверям, думая, что всё уже становится не просто неправильным, но ещё и опасным.

Как и следовало ожидать, она приходит в класс первая и едва успевает выложить на парту учебники, как слышит за спиной голос:

— Что происходит, Грейнджер?

Гермиона вздрагивает, но продолжает раскладывать книги, не оборачиваясь.

— Не понимаю, о чём ты.

— Врёшь.

Она на миг зажмуривается и замирает, пытаясь справиться с бьющимся в груди волнением, а в следующую секунду медленно оборачивается и смотрит прямо в напряжённое лицо Драко.

Гермиона не знает, что сказать — она чувствует себя абсолютно беспомощной.

— Что происходит с нами? — уже тише спрашивает Драко голосом, полным горчеи, и она догадывается, что он напуган не меньше.

— Нет никаких «нас», Малфой. Мы просто… трахаемся, — зло выплёвывает Гермиона, стараясь совладать с подступающими к глазам слезами.

Услышав её слова, Драко морщится, а затем делает несколько шагов к ней.

— Это ложь.

— Нет, это…

— Это ложь, твою мать! Как ты не понимаешь? — кричит Малфой, и в этот момент выглядит настолько раздавленным, что Гермиона осознаёт: он тоже чувствует… это.

— Мы справимся. Мы сможем забыть в любой момент, — убеждает его, а заодно и себя Гермиона, в то время как Драко уже подходит вплотную и обхватывает ладонями её лицо.

— Сможем ли, Грейнджер? — тихо озвучивает он тот вопрос, который разъедает её изнутри уже несколько дней, потому что ответ ещё никогда не был столь близок.

И она сама подаётся навстречу его губам, целуя так, словно уже никогда не сможет этого сделать вновь, а Драко с готовностью отвечает, неистово исследуя её рот.

И всё становится неважным. Гермиона не думает, что они находятся в классе, в который вот-вот может зайти кто угодно. Не думает, что вопреки своему заключению о неправильности происходящего, сама опять добровольно падает, на огромной скорости летит в ещё большую пропасть.

Она вспоминает об этом лишь вмиг, когда слышит громкий вскрик и грохот от упавшей сумки.

Гермиона резко отстраняется, оборачивается и замирает, чувствуя, как холод пробирает её до самых костей.

На пороге стоит Джинни.

*

Гермиона догоняет Джинни, когда та уже добежала практически до картины с Полной Дамой.

— Прошу тебя, остановись! — отчаянно кричит она, запыхавшись.

Услышав её слова, Джинни наконец останавливается и резко оборачивается.

— И давно это происходит, Гермиона? Вообще, какого чёрта это происходит?! — с искажённым от смеси самых разных эмоций лицом с жаром начинает Джинни.

Гермиона чувствует, что не может врать. Она так устала это делать. И ей нужно, необходимо сказать, даже разрушив тем самым свою поганую жизнь окончательно.

— Несколько месяцев, — обречённо произносит она. — То, что ты видела, — это происходит на протяжении нескольких месяцев.

— То, что я видела?! — с горькой усмешкой переспрашивает Джинни. — То есть в тот момент, когда мы сидели за общим столом в Норе и я тебя спрашивала про отношения с Роном, ты уже трахалась с Малфоем?!

Гермиона чувствует, будто отчаяние её бьёт по щёкам, а в носу щиплет.

— Нет… Тогда ещё нет, — предельно честно отвечает она, и Джинни поражённо вздыхает.

Какое-то время она смотрит на Гермиону, словно не веря своим ушам, а затем в её взгляде медленно мелькает понимание.