На попутных ветрах (СИ)

— Будешь простым матросом, — почти безразлично предложил Стиву Брок. — Самая черная работа. И не дури, тебе некуда бежать.

Стив меньшего и не ждал от человека, который когда-то его любил, но сейчас, похоже, искать даже тень того чувства было бесполезно. Да Стив бы и не стал.

— Одевайся и пошли, приступаешь немедленно, — швырнул Брок в Стива простые штаны и рубашку. — Ты знаешь, я не отличаюсь терпением.

Стив шел по палубе и чувствовал на себе прожигающие его взгляды людей, которых он когда-то знал, с кем-то даже дружил. Он поднял голову и увидел Роллинза, который стоял на мостике и старательно отводил от Стива глаза. А потом, пытаясь куда-то приткнуть взгляд, чтобы ни на кого не смотреть, увидел Джеймса, который с двумя другими матросами тянул какой-то шкот, Стив не успел понять, какой, да ему было все равно, он разом впился взглядом в принца и, наплевав на Брока, подошёл к нему.

— Ваше выс… — обратился он к Джеймсу, но тот на него так посмотрел, что слова официального обращения застряли в горле. — Джеймс, что вы тут делаете?

— Учусь, — пожал он плечами, крепя шкот на кофельнагеле.

Стив был ошарашен этим ответом, потому что успел надумал себе всякого, что могло приключиться с Джеймсом, и никак не ожидал, что тот окажется матросом на “Гидре”.

Брок не пытался как-то препятствовать их общению, не тащил Стива на аркане к МакКуину, здоровенному детине, который был у него за боцмана, а просто цепко наблюдал за ними.

— Но я думал… — Стив не знал, что сказать, он гнался за Броком, чтобы повесить предателя и вернуть своего жениха, который, судя по всему, себя очень неплохо чувствовал на этом корабле. — Простите меня.

Стив не знал почему, но чувствовал себя виноватым, что Джеймсу приходилось заниматься тяжёлым физическим трудом. Он считал его в первую очередь принцем, а принцы часто изнеженные, хотя военная карьера Джеймса Стива впечатлила, тот не был белоручкой. Но все же знаться с матросней… Нет, Стив не считал их людьми второго сорта, но они были ниже по положению, а с этим приходилось считаться, особенно, когда ты адмирал.

— Все в порядке, — заверил его Джеймс, ободряюще, как показалось Стиву, улыбнувшись.

— Эй, салага, чего сачкуешь? — крикнул ему один из матросов, и Джеймс, кивнув ему, убежал, легко балансируя на качающейся палубе.

Стив ждал вопросов, но Брок ничего не спросил, только подозвал своего боцмана.

— Держи тебе пополнение, — паскудно улыбаясь, обрадовал МакКуина Брок. — Пусть ведро со шваброй из рук не выпускает.

— Понял, капитан, — усмехнулся МакКуин и приказал Стиву: — Вперёд, драить гальюны, ты знаешь, где они.

— Есть драить гальюны, — нехотя отозвался Стив под тяжёлым взглядом Брока.

Он стоял на коленях со щеткой в руках и пытался понять, что хуже: быть пленником или быть поломойкой. По всему выходило, что пленником быть почетнее, но пришлось бы сидеть в клетке в трюме, где и ног-то не вытянешь, и хорошо, если там не особо сыро. Поломойкой быть было унизительно после своего адмиральского положения, и не потому, что Стив считал зазорным драить палубу, он драил, а потому, что эти люди знали его адмиралом, он командовал ими. А теперь командуют им.

Надо сказать, никто над ним не издевался и не зверствовал, заставляя работать без отдыха. А ещё у него была возможность свободно ходить по кораблю, и это дорогого стоило, хотя, он понимал, что особой возможности прохлаждаться у него не будет.

Стив хотел поймать вечером момент и поговорить с Джеймсом, выяснить, что происходит, и что он тут делает, но увидел его за штурвалом, а за его спиной обнимающего его Брока. Тот обнимал Джеймса, так знакомо поглаживая по животу, как когда-то гладил и самого Стива, а Джеймс смеялся, уверенно ведя корабль вперёд. У Стива что-то оборвалось внутри, стало горько и как-то обречённо, и он отвернулся, чтобы не смотреть как один его жених прижимал к себе другого. Стив даже подумал, что просто не создан для счастья, а потому, чтобы совсем не думать, взялся за щётку и стал тереть палубу с удвоенным усердием. Теперь это было его занятие на неопределенное время.

Баки снова вел корабль, чувствуя Брока у себя за спиной, он старался не смотреть на Стива, гордого адмирала, надраивающего сейчас палубу.

— Не слишком ты с ним жестоко? — спросил он у Брока.

— Пусть смирит свое эго, — фыркнул Брок, но Баки, обернувшись и заглянув ему в глаза, увидел там грусть.

— Оставишь его с матросней? — снова подал голос Баки, уже не отвлекаясь от горизонта, а Брок, перестав его поглаживать и обнимать, встал рядом.

— Золотце, прекрати культивировать во мне чувство вины. Он матрос, вот пусть остаётся там, где ему и место, — усмешка стала злой, но Баки понимал, чувствовал, что Брок просто бесится, не зная, что делать. — Всяко лучше, чем в трюме сидеть.

Тут Баки был с Броком совершенно согласен, он был в той части трюма, что отводилась пленникам, и это было более чем мерзким, промозглым и мокрым местом.

— Можно я хоть с ним поговорю? — спросил Баки. — Объясню, что со мной все в порядке, я тут по доброй воле и во спасении не нуждаюсь.

— Не стоит, — ответил ему Брок. — Он уже увидел все, что нужно.

— Как знаешь, — пожал плечами Баки. — Но просто говорить с ним, особенно, если он сам ко мне обратится, я же могу? Он же, в конечном итоге, не прокаженный.

— Можешь, конечно. Что я, изверг какой… — Брок положил ладонь на руку Баки, чуть поправляя штурвал. — Теряешь ветер, золотце.

Баки прекратил пустой трёп и весь окунулся в корабль. Он сначала боялся, что Брок услышал, как Стив обратился к нему, но тот не подавал никаких признаков этого, и Баки расслабился, как оказалось, зря.

— Я не ослышался, и Стив хотел назвать тебя ваше высочество? — невинно спросил Брок, когда они с Баки устроились в кровати.

Баки замер и открыл рот, чтобы возразить, что ничего он не принц, но не успел сказать и слова.

— Да, лучшей партии для Роджерса и придумать нельзя, — как-то невесело усмехнулся Брок. — Принц, а я-то все думал, откуда манеры, выучка и такое владение оружием. Джеймс, значит…

— Я тебе не врал, — почему-то начал оправдываться Баки, так горько прозвучали слова Брока. — Баки меня называет мама, а Барнс — имя ее рода. А что, я должен был сразу заявить, что я принц, верни меня обратно, злой пират?

— Теперь понятно, чего Стив так отчаянно за мной гнался, — задумчиво сказал Брок. — Я увез не просто его жениха, я целого принца спиздил. Ну что же, ваше высочество…

— Прекрати, Брок, — попросил Баки, беря его за руку и целуя пальцы. — Я прошу тебя, прекрати. Какая разница, теперь, кто я?

Брок вздохнул, а потом посмотрел на Баки с нежной улыбкой и провел пальцами по лицу, словно что-то решая для себя.

— Теперь — никакой, золотце, — сказал он и приник к губам Баки поцелуем.

Этой ночью Брок отдавался Баки как никогда страстно, яростно, но во всем этом Баки чувствовал надрыв, словно руками, губами, членом Баки, всем им Брок пытался вытравить из себя память о бывшем любовнике, который оказался непозволительно близко к нему.

Баки давал Броку все, что тот хотел и даже больше, всего себя, сколько мог, но чувствовал — мало. Брок спрятал лицо у него на груди, обнимая, сжимая до боли, и Баки гладил его по волосам, плечам, спине.

— Все будет хорошо, Брок, — шептал он. — Все будет хорошо.

Но сам Баки не верил в это, потому что появление Стива разбередило раны в душе Брока, тот вновь вспомнил, как любил и был любим. Вспомнил то большое и светлое, что у него было много лет, и что он потерял. Баки боялся, что не сможет заменить Броку Стива, что тот все равно будет вспоминать его, видеть там, где его нет.

— Я люблю тебя, Брок, — тихо-тихо, на грани слышимости шепнул Баки. — Очень-очень люблю.

И Брок ещё сильнее сжал его, давая понять, что услышал, что верит. Он промаялся, вертясь в кровати всю ночь, и уснул тревожным сном только под утро, подгребя Баки под себя так, что тот не смог выбраться из-под него на свою обычную вахту.