Нашествие гениев (СИ)
Нашествие гениев (СИ) читать книгу онлайн
История «стара, как мир», но есть отличия: гении «Тетради Смерти» попадают в реальный мир и оказываются в безвыходном положении — пока не выполнят задания загробного мира, они не вернутся назад. А помогать им будут две анимешницы: одну вся эта толпа тихо ненавидит, а вторую считает полной идиоткой. Вот только даже у странноватых анимешниц есть свои тайны и темные страницы прошлого, узнав о которых, гении могут и изменить свое мнение о них. Однако нужно ли это девушкам?..
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту pbn.book@yandex.ru для удаления материала
Майл замолчал, глядя на кровать перед собой, а я осторожно обняла его за шею и прижала к груди. Повисла тишина. Ему было больно, и мне стало стыдно — я вынудила его говорить о таких вещах… Но ведь я убедилась на собственном опыте: когда выговоришься, становится легче. А потому я осторожно гладила Майла по мягким, шелковистым рыжим волосам и крепко прижимала левой рукой к себе за предплечье. Его голова покоилась у меня на груди, а глаза были закрыты. Он дышал очень ровно, но вот сердце билось так, словно готово было вырваться из груди. Наконец он успокоился, сердце начало биться ровнее, и он прошептал:
— Я ведь любил родителей, хоть они меня и не любили. Им на меня было наплевать, да и, если честно, думаю, они меня побаивались. Я всегда был «слишком умным». Но когда они погибли, я подумал, что вообще никому и никогда не буду нужен, и что раз меня не принимали собственные родители, то другие люди тем более не примут. Но я ошибся. Меня не принимали не из-за коэффициента интеллекта, а из-за характера, который во мне воспитали родители. Я привык отгораживаться от мира и боли, которую он может причинить, прятался от окружающих и, как результат, стал полностью самодостаточным и считал, что не должен реагировать на то, что происходит вокруг, потому что, в конечном итоге, все это меня не касается, а если коснется, неминуемо причинит боль, как страх родителей. Но Михаэль эту мою защиту пробил, и я понял, что он единственный человек в мире, которому я могу верить, и который не будет меня чураться. Ведь когда он вытолкнул меня из-под балки, то чуть сам не попал под нее и лишь чудом выжил. Он рисковал собой ради меня, и я ему поверил, но не из-за этого, а из-за того, что он мне сказал, когда мы встали. А именно, он сказал: «Ты чего ворон считаешь, идиот? Я не хочу потерять друга!» Впервые меня назвали идиотом, впервые я почувствовал, что он сказал слово «друг» абсолютно искренне. Впервые я понял, что кто-то не хочет потерять меня, что кому-то я дорог и нужен. И я ему поверил. А когда он ушел из дома Вамми, я и мысли о предательстве не допустил. Я знал, что он не хотел втягивать меня в то, что задумал, вот только, что именно он задумал, было не ясно. Он хотел меня оградить, но я верил, что нужен ему, и пошел следом. В приюте меня ничто не держало, кроме друга, а когда он его покинул, смысла там оставаться у меня не было. Может, я и правда похож на Хатико: четыре года зарабатывал, ломая игры и продавая в сети читы, и упорно разыскивал Михаэля. И я нашел его. Он долго отнекивался и не принимал меня, но я тоже умею убеждать, и в конце концов он все же меня принял. Знаешь, я ему за это благодарен. Несмотря на то, что меня, в конце концов, убили, несмотря на то, что я сам убивал людей, я ему благодарен. Потому что, откажись он тогда меня принять, я бы разочаровался в людях и повесил на всех клеймо «потенциальные предатели». Но он не бросил меня, и я не потерял друга. Единственного человека, которому не было на меня плевать. Когда я оказался в темноте… — Майл снова замолчал, а я еще крепче прижала его к себе, и он продолжил, слегка дрогнувшим голосом: — Когда я там оказался, я не думал ни о чем. Вообще ни о чем. Потому что знал: Михаэль тоже умер. Я просто это чувствовал. И если бы я начал о чем-то думать, это была бы всего одна фраза: «Он умер из-за меня». С его стороны план был идеальный, и погибнуть он мог, только если бы сам подставился, а сделал бы он это лишь если бы узнал, что я погиб. Я был прав. Так и было. Он сам об этом сказал, когда мы оказались здесь. И… Я не мог тогда позволить себе думать о нем, потому что меня бы съедало чувство вины. Но когда я очнулся здесь, я увидел тебя. Меня просто вырвали из темноты, и я оказался в твоей гостиной, а передо мной стояла удивленная и растерянная девушка, которая откуда-то меня знала и начала нести полную, на мой взгляд, ерунду, явно пытаясь меня задобрить.
Дживас усмехнулся и уткнулся лбом мне в плечо, а затем заявил:
— Вот только ты меня крайне озадачила, когда вдруг резко изменила поведение, а потом позвала Михаэля. Я растерялся, не знал, что ему сказать, не знал, как извиниться, но видел, что он терзает себя еще больше, и это делало чувство вины еще острее. Но ты, незнакомая странная девица, подтолкнула меня к нему и сказала то, что мне так нужно было в тот момент услышать. Спасибо тебе за это.
— Не за что, — улыбнулась я, осторожно гладя Майла по волосам. — Я ведь от чистого сердца.
— Вот потому и спасибо, — улыбнулся он. — Когда мы с Михаэлем разобрались во всем, я подумал, что за тобой надо понаблюдать, потому что ты явно понимала нас, и чем больше я за тобой наблюдал, тем больше убеждался — ты очень необычный человек. Добрая, но язвительная, казалось бы, открытая и приветливая, но близко к себе никого не подпускающая, ранимая, но надевшая маску эдакого колючего ёжика. А еще ты и впрямь нас понимала. Нас всех: и L, и Ниара, и Михаэля, и меня. И это удивляло меня больше всего, ведь мы абсолютно не похожи… Я к тебе привязался, но Михаэль упорно твердил, что ты мне нравишься. Он был не прав.
Я усмехнулась и потрепала Дживаса по волосам, зарывшись в них пальцами, а он вдруг выпрямился и, посмотрев мне прямо в глаза, сказал:
— Вот только, когда ты пошла ко дну, я вдруг подумал, что могу потерять тебя, и мне стало больно. Никогда еще так больно не было. А когда я тебя вытащил, и ты так доверчиво ко мне прижалась, стало еще больнее, потому что я понял, что я для тебя — всего лишь товарищ, а твое сердце отдано Михаэлю. Но мешать вам я не хотел, потому что думал, что ты не заслужила того, чтобы тебя ставили перед выбором. Тебе ведь было бы тяжело отказать одному из нас, я знаю. И я решил самоустраниться. Вот только Михаэль тебя не любил, и, видя, как ты мучаешься, мучился и я сам. Я старался выбросить тебя из головы и сердца, но не получилось — ты только прочнее там обосновывалась. А когда ты сказала те слова у церкви… Знаешь, я на секунду подумал, что, может быть, еще не все потеряно, и это выбило из колеи. Но ты ясно дала понять, что не хочешь становиться даже моим другом, сказав, что ничего не хочешь обо мне знать, и это был единственный раз, когда я и впрямь вышел из себя. Прости. Но когда ты убежала, я понял, что ты сказала неправду. Понял, что я идиот. И понял, что я тебя люблю.
Повисла тишина. Я смотрела в глубокие, сияющие, затягивающие глаза Майла, которые были так близко от моих собственных. Ловила губами его дыхание, обжигающее, заставляющее чувствовать себя живой, и понимала, что люблю его больше жизни, больше кого бы то ни было в этом, да и во всех мирах в принципе, и что это взаимно. Впервые он сказал, что любит меня, признался открыто и без обиняков, и это заставляло сердце бешено биться, а кровь стучать в висках набатом.
— Майл…
Я осторожно коснулась кончиками пальцев его щеки, и он слабо улыбнулся.
— Маша, я тебя люблю.
Сердце готово было вырваться из груди от счастья.
— Я тоже люблю тебя, Майл, — прошептала я, и он осторожно зарылся пальцами в мои волосы.
Секунды или часы? Нежные прикосновения теплых ладоней, обжигающий, полный нежности и любви взгляд, и добрая улыбка, обещающая: «Я не забуду». Майл придвинулся ближе, и я вздрогнула. В памяти вспыхнула картина, которую я всеми силами старалась забыть. Он замер.
— Нельзя, да? — едва слышно прошептал он, и я растерянно на него посмотрела. Сил сказать что-то просто не было. Опять я все порчу…
Я опустила взгляд, а Майл прижал меня к груди и тихо сказал:
— Когда ты рассказывала о том, как чуть не утонула, ты постоянно прижимала пальцы к губам, и словно старалась с них что-то стереть. Я не психолог, но думаю…
— Он целовал меня… — задрожав, перебила я геймера, понимая, что он подумал не о том, и не желая слышать слово «изнасиловал», ведь этого не было. — Он меня только целовал. Каждый раз, как умирала кошка, он подходил ко мне и целовал, а затем говорил: «Я дарю тебе ее жизнь — чувствуешь ее вкус на своих губах?» Ведь кошки… Он касался губами их макушки перед тем, как опустить в реку. Считал, что таким образом забирает их жизнь…