Орлиное гнездо (СИ)

Иоана усмехнулась такому подробному разъяснению.

- Тебе бы епископом быть!

Она легла обратно.

- Будут мертвецы вокруг рыскать – держите кинжалы наготове, - пробормотала она не то в шутку, не то всерьез. И сама тотчас уснула опять.

Утром ее разбудили рано – сколько раз стражи сменялись над нею, Иоана так и не узнала; но теперь ей сказали:

- Нужно ехать дальше, госпожа, пока нас не обнаружили около мертвецов! Если это будет дозор господаря – мы можем оказаться в беде!

- Пожалуй, - проговорила Иоана мрачно.

Она встала, едва заставив одеревеневшее тело разогнуться. Ей опять нужно было сменить белье – но Иоана даже не обмолвилась об этом. Подойдя к лошади, Иоана села на нее с помощью одного из мужчин; и они поскакали вперед.

К гостеприимному замку отряд Иоаны подъехал в разгар дня – из-за вынужденного привала на много часов позже, чем путники думали; ведь теперь, к тому же, с ними была женщина, которой требовался отдых. Раду Кришан с самого начала просчитался, вымеряя их путь!

Будь отряд из одних мужчин – они миновали бы эту подозрительную крепость и без задержки поскакали дальше, помня о разбойниках; но теперь Иоана заставила своих спутников завернуть в замок. Иначе и нельзя было: теперь им придется остаться у хозяев на следующую ночь, чтобы дать госпоже оправиться и завтра выехать в самую рань. На сутки позже, чем думали прежде.

Больше с ними не произошло ничего страшного – только Иоана помрачнела и стала немного иначе думать о приключениях мужчин, о которых прежде грезила. Ее отряд, уменьшившийся только на одного человека, без помех достиг границ Трансильвании – и двинулся дальше, минуя замок Кришан: на север, к Сигишоаре.

========== Глава 12 ==========

На пути к Сигишоаре они должны были проехать еще несколько городов – Куртя-де-Арджеш, Брашов; ночевать на постоялых дворах. Но здесь все же было намного спокойнее, чем в Валахии: вооруженным людям, привыкшим к вольнице и готовым каждый миг биться за нее насмерть, и подавно нечего было страшиться в этой торговой размеренной жизни, где куда больше, чем меч, решали бумаги и слова.

В Брашове, в гостинице, их, однако, встретил сам боярин. Раду Кришан дожидался дочери там, где вернее всего мог ее встретить; и был бесконечно рад этому свиданию. Несмотря на опытность своих воинов, он понимал, что сейчас разъезжать по Валахии – все равно что по лесу с дикими зверями: со зверями, наделенными жестоким человеческим разумом…

Раду долго обнимал дочь; она плакала на его груди, и он тоже плакал от радости. Сейчас рыцарю нечего было стыдиться своего сердца. Пусть стыдятся те, у кого вместо страстного сердца гнилушка – или кошель с деньгами!

- Как вы доехали? – спрашивал он потом, посадив Иоану рядом с собой и заботливо взяв за руку.

- Мы, отец…

- Мы потеряли Иона, господин, - ответил один из их людей раньше, чем Иоана смогла подобрать слова. – На нас напали турки, чтоб им всем сгореть в аду!

Раду замер, уставившись на говорившего, - а потом вскочил и рявкнул:

- Турки? В Валахии?..

Слуга кивнул.

Раду схватил себя за бороду и изрыгнул такие слова, что даже привыкшая к грубости мужчин Иоана вздрогнула.

- Что вы с ними сделали? – продолжал допрашивать боярин, расхаживая по комнате, где они собрались все вместе. Сейчас он казался Иоане таким же зверем, как Дракула.

- Мы перебили половину, - с гордостью ответил его человек. – Госпожа сама заколола главаря!

- Иоана?.. Молодец девчонка! – воскликнул Раду, усмехнувшись и сверкнув дикими глазами.

Потом он помрачнел.

- А что с трупами?

- Мы свалили их там, где перебили, - вступила в разговор Иоана. – Чтобы проезжающий дозор увидел, какие беззакония творят неверные… Мы…

Она запнулась и нахмурилась.

- Мы правильно сделали, отец?

Раду прикрыл глаза – потом опустил голову и выругался так же непристойно, но тихо.

- Правильно, - ответил он спустя несколько мгновений, уже владея собой. – Как же не правильно! Но будь проклят тот враг, что привел вас напороться на этих слуг сатаны! Теперь господарь узнает, что турки снова мародерствуют на его земле, - и раззадорится против султана еще больше… А может, и не одного только султана!

Люди притихли, не понимая своей вины; хотя чувствовали себя виноватыми перед этим человеком, их отцом и заступником, который столько знал о судьбах мира – и был одним из тех, кто производил передел этого мира по своему усмотрению.

Но Раду уже обрел прежнее спокойствие; он улыбнулся снова. Сел рядом с дочерью и пожал ей руки.

- Я очень горд иметь такую дочь, - проговорил он, глядя Иоане в глаза. – Ты достойна быть княгиней, а не боярышней!

Иоана порозовела от радости.

- Ты меня перехвалил, отец… Ведь это Марину сейчас надо хвалить, она невеста! Когда ее свадьба?

- Как только мы приедем – еще много времени до поста*, - ответил Раду. – Марина сейчас здесь, со мной… Привести ее?

- Что ж ты не сказал!

Иоана всплеснула руками и вскочила. Она сама никогда особенно не любила – или в последние годы охладела к старшей сестре; но такое нескрываемое предпочтение отца, которое тот всегда оказывал ей перед Мариной, изумляло и обижало ее – за Марину. Как все-таки странны и бесчувственны мужчины!

- Конечно, приведи сестру. Я по ней соскучилась! – воскликнула Иоана.

Отец вышел, а Иоана осталась сидеть на табурете в ожидании сестры; она вдруг подумала, что это ей, по чести, надо бы идти к старшей. Но будь воля отца – он сделал бы Иоану и старшей своей дочерью…

- Выйдите, - негромко велела Иоана оставшимся в комнате слугам. – Я сейчас буду говорить с сестрой!

Они поклонились и вышли.

Вскоре вернулся и отец – с Мариной, которая повзрослела за эти месяцы… и подурнела. Она по-прежнему безжалостно стягивала волосы назад, к затылку; Иоана бы посоветовала дать волосам больше свободы, что сделало бы сестру красивее и веселее. Но она молчала, чтобы Марина не оскорбилась.

Однако теперешний землистый цвет лица был не только от природной непригожести – Марина чем-то страдала…

- Что с тобой? – спросила Иоана, протягивая ей руки.

Марина села рядом и взяла ее за руки.

Скупо улыбнулась.

- А с тобой? Ты тоже с лица спала. Муж мытарит?

Иоана поняла, что Марина зачем-то солгала – она-то знала, что, как всегда, прекрасна; слова ее походили на зависть. Но ведь Марина никогда не завидовала ее красоте, просто считала это недостойным себя!

- Нет, с мужем я живу хорошо, - сказала Иоана.

Вдруг ей так захотелось, чтобы это не Марина сидела с ней сейчас – а Корнел! Захотелось опять обнять его, пригладить волосы, подарить ему всю любовь, которой он ждал от нее в их расставание…

- У меня сейчас месячное, - сказала Марина с какой-то гордостью черной ведьмы. – Не смотри на меня так, сестра! Оттого я и пожелтела. Пока отец вез меня сюда, я изгадила мое лучшее дорожное платье, которое так хорошенько и не отстирала.

Иоана рассмеялась с невольным недоверием.

- Мы точно сестры! – сказала она. – У меня тоже сейчас месячное! А по дороге сюда я убила трех турок!

Марина вздрогнула, широко раскрыв черные глаза.

- Вот новости! Да ты не лжешь ли?

Они вдруг показались друг другу страшными – эти юные женщины, связанные так близко, как только могут быть связаны женщины.

- Нет, я не лгу, - ответила Иоана уже мрачно. – По дороге на меня и моих слуг напали турецкие оглоеды, и мы половину перебили, а половину обратили в бегство!

- Вот как, - проговорила Марина с удивлением и некоторой фамильной гордостью. – Ты себя хорошо показала!

- Мне не понравилось убивать, - сказала Иоана, отведя глаза.

Ей не понравилось – но только отчасти; другая же часть ее сердца возликовала, вспомнив этот удар, сразивший сильного мужчину.

- Ты странна, - заметила Марина, пристально глядя на нее. – Не гордиться убийством врага! Все этим гордятся!