Игра на двоих (СИ)

Открываю глаза с первым лучом солнца, что едва пробивается сквозь плотную штору. Ментор еще спит, рука обвита вокруг моей талии; я лежу у него на груди. Вспоминаю события прошлой ночи и моментально чувствую смущение. Осторожно выскальзываю из его объятий и встаю с постели, стараясь не издать ни звука. Оглядываюсь по сторонам в поисках одежды и тут же замечаю две пары джинсов, небрежно брошенных на пол. Кое-как нахожу нижнее белье и быстро покидаю комнату, споткнувшись об опрокинутый стул.

Закрываюсь в ванной и долго стою под душем. Слегка потягиваюсь, разминая затекшие мышцы. Все тело ноет, будто жалуясь на то, что ему пришлось пережить прошлой ночью. «Привыкнешь», — усмехаюсь я. Радует, что ко мне возвращается чувство юмора. Не дает покоя тянущая боль в животе и ощущение пустоты и одиночества.

Завернувшись в полотенце, опираюсь на раковину и смотрю в зеркало. На теле тут и там проступают багровые кровоподтеки — следы поцелуев, которые не жалел для меня Хеймитч. Покусанные, припухшие губы растянуты в мечтательно-глупой улыбке. Я счастлива, пусть пока и не до конца понимаю это. Случайно вижу висящую на крючке чистую, слегка мятую рубашку ментора, и рука сама тянется за ней. Не торопясь застегиваю пуговицы и отправляюсь вниз.

Хеймитч находит меня на кухне и неслышно подходит сзади, пока я готовлю кофе.

— Не увидел тебя рядом и подумал, что ты ушла.

У меня недостает слов для ответа. Как люди общаются после первой ночи? Привет, как дела? Как все прошло? Люблю тебя? Любая фраза звучит неуместно и даже пошло.

Мужчина обнимает меня и, отведя в сторону непослушную прядь влажных после душа волос, шепчет:

— Рад, что ты осталась.

А сейчас слова вылетают сами собой:

— Я тоже рада.

Его пальцы касаются моей ноги и скользят вверх по бедру, приподнимая края легкой одежды.

— Не отвлекай. Хочешь, чтобы я обожглась?

— Я спасу тебя.

— От чего? От кипятка? Или от сбежавшего кофе?

— От всего сразу.

Мы смеемся в унисон, и неловкость исчезает. Между нами все изменилось, но осталось как прежде. И я больше не чувствую себя одинокой.

Он ловко расстегивает пуговицы на белой рубашке. И мгновенно мрачнеет, заметив россыпь синяков на плече.

— Прости. Я думал, что держу себя в руках.

Я крепко обнимаю его, пряча лукавую улыбку.

— Что смешного?

Отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза так глубоко, как только смогу.

— У нас нет на это времени, Хейм. На контроль, на выдержку, на страх, на чувство вины, на извинения. Я не знаю, сколько нам осталось. Знаю только, что немного. И не хочу терять ни дня.

— И какие планы на ближайшее утро?

Хеймитч подхватывает меня на руки и прижимает к стене.

— Ну, не знаю, — он так близко, что ловит ртом мое дыхание. — Любить тебя, например. Что скажешь?

— Мне подходит.

Я провожу ладонью по его обнаженной груди, чувствуя, как под рукой напрягаются мышцы.

— Так что, Хейм, сыграем на бис?

— Конечно, детка.

Это — наша Игра. Это — Игра на двоих.

Мы продолжаем с того момента, на котором остановились прошлой ночью. Солнце светит все ярче. На столе стоят две чашки с остывшим кофе.

========== Глава 42. Абонент недоступен ==========

Я появляюсь дома не раньше полудня. Родители делают вид, что чем-то заняты, хотя я вижу, что каждый немедленно бросает все дела и осторожно, украдкой наблюдает за мной. Наконец мама не выдерживает и подходит, но я останавливаю ее.

— Не надо. Все в порядке, правда.

В ее глазах мечется все тот же ужас, что и вчера, в момент объявления правил Квартальной Бойни. В них страх, сожаление и немножко вины, может, за то, что сначала она пожалела саму себя, потому что вскоре лишится дочери, а не дочь, которая скоро лишится жизни. Поддавшись внезапному порыву, притягиваю ее к себе и обнимаю. Она опускает голову мне на плечо, и я моментально чувствую ее слезы на своей коже.

— Где ты была?

Странно, родители давно не задавали мне подобных вопросов.

— Мне просто нужно было время.

— Мы думали, ты сбежала.

В ее голосе нет места беспокойству, постепенно переходящему в панику. В нем — надежда.

— Вы хотели бы этого?

— Да.

— Вас убьют.

— В ином случае убьют тебя.

— Я могу победить.

— Непохоже, что в этой Игре есть место Победителю.

Они удивляют меня все сильнее: понимают все слишком правильно.

— Я не уйду.

По телу мамы пробегает волна дрожи.

— Из-за нас?

— У меня есть много причин, чтобы остаться. Определенно больше, чем уйти.

— Тогда… Мы можем чем-то помочь?

— Да.

Отстраняюсь и ловлю взгляд карих глаз.

— Слушайте меня внимательно и сделайте все, что я скажу.

Та кивает. Боковым зрением замечаю, как дедушка обнял бабушку за плечи. Я прошу их за оставшееся время успеть собрать все самое необходимое в небольшую сумку и спрятать ее так надежно, чтобы даже в случае обыска ни один миротворец не подумал, что они готовятся к побегу.

Вчера вечером, пока я была у Пита, Хеймитчу звонил Плутарх Хевенсби. Не из Штаба, но с какого-то засекреченного места, чтобы избежать прослушки (свой телефон ментор давно проверил). Связь постоянно прерывалась, но напарнику удалось услышать главное — рано или поздно на Арену бросят всех оставшихся в живых Победителей. Жатва будет, и в Капитолий, как обычно, отправятся два трибута и менторы, но что случится после — известно одному Президенту. В любом случае, в родной Дистрикт мы уже не вернемся. После объявления о начале подготовки к близящейся Квартальной Бойне Плутарх созвал экстренное собрание мятежников — он, Лео, часть Организаторов, которых ему удалось перетянуть на нашу сторону, и несколько Победителей прошлых лет, из тех, кто работает на Сноу и почти не покидает столицу, как Бити. В результате долгих обсуждений Игры было решено сорвать, так как другого шанса спасти основных участников готовящегося действа может уже не представиться. Хевенсби предположил, что, узнав обо всем, Президент незамедлительно нанесет ответный удар по единственному, чем мы еще хоть немного дорожим — по нашим семьям и дому. Теперь нам нужно придумать, как незаметно помочь им сбежать из Дистрикта-12, на который в любой момент может обрушиться удар.

— И где им прятаться? Не в Капитолии же, — скептически усмехнулась я, когда Хеймитч пересказал мне последние новости.

— Бери выше, детка. Хевенсби ведет переговоры с Альмой Койн, Президентом Тринадцатого, — пояснил Эбернети.

Два года назад, накануне моих Игр, ментор рассказал мне о непростой судьбе Дистрикта-13. Он не уничтожен, как считает большинство мирных жителей. Да, стерт с лица Земли, но продолжает существовать под ней. Тогда, целую вечность назад, мне хотелось верить, что это правда. Есть в этом мире кто-то, кто смог противостоять Капитолию, выйти из-под его контроля и одержать победу в борьбе с жестокими порядками. Кто-то, у кого хватило сил, ума и выдержки построить собственный мир со своими правилами. Время шло, и мысли о мятежном Дистрикте и его возможной роли в будущем восстании отходили на задний план, пока не оказались задвинутый в самый дальний ящик. И вдруг в разговорах снова звучит «Тринадцатый». И не просто звучит. Совершенно неожиданно то, что казалось чем-то, пусть и реально существующим, но нематериальным и очень далеким, обретает вполне осязаемые формы и оказывается на расстоянии вытянутой руки — протяни и коснись.

— Уже есть результаты?

— Все, что могу сказать, — она отнеслась к нашей идее с должным вниманием и даже интересом. Более чем уверен, что убежище нам предоставят.