Трансильвания: Воцарение Ночи (СИ)

Гладя обнаженное, упругое, молодое тело князя, касаясь его лица, обрамленного темными прядями волос, приподняв подолы юбки и насадившись на его разгоряченное естество, Маргарита мерно и интенсивно двигалась, воздевая голову к полной и прекрасной Луне. Когда она соединилась взглядом с ночным светилом, произошло нечто странное, не увиденное никем. Ее глаза стали молочно-белыми, без зрачков и радужки. Длилось это полторы минуты. Все это время девушка была пленницей Луны, а в миг, когда их тела взорвались в единовременном оргазме, ее глаза снова стали зелеными. Выброшенный же заряд энергии их слившихся тел создал в воздухе нечто энергетическое такой силы и мощи, что когда-нибудь в будущем, почувствовав витание этой древней и темной энергетики, не погибшей и не растворившейся в пространстве за века, глупые монахи Ватикана, предчувствуя беду, ощущая этот поток скорее темным, чем светлым, наскоро составят пророчество о воцарении Ночи, предвещавшее гибель всех миров, если Владислав и Маргарита сквозь время и пространство снова обретут друг друга. Но до этого момента должно было пройти немало времени, а пока что молодая цыганка и юный князь все еще дрожали в объятиях друг друга от обрушившейся на них с воздуха волны удовлетворения…

Склонившись к губам Владислава, ведьма коротко и отрывисто поцеловала его.

— Когда ты женишься на этой трепетной лани? — С долей укора, злобы и ревности спросила она.

— Трепетной лани? — Князь улыбнулся, тяжело дыша, чувствуя, как сердце буквально разрывается в его груди, и поправил розу в волосах склонившейся к нему жгучей брюнетки Маргариты. — По-моему, ты сама побуждала меня жениться на ней… Вскоре. На днях вроде бы как должен.

— До сегодняшней ночи. — Серьезно покачала головой ведьма. — Случилось нечто, что еще раз доказало, что ты — моя судьба. На днях мне придется положить конец отношениям с Гэбриэлом. Я знаю, что будет тяжело, но… С этой минуты ты - мой, а я — твоя навеки. Я проведу один обряд, чтобы даже после смерти наши души никогда не упокаивались, а отыскивали друг друга снова и снова. В любой ипостаси. Испив моей крови, ты, даже если умрешь по какой-то причине, воскреснешь. Кем-то другим. Чем-то другим. Существом такой силы и мощи, что все миры падут к твоим ногам. Не медли же. Пей.

Ведьма протянула крошечный флакончик, который как украшение носила на шее. — Двух капель будет достаточно. А теперь я выпью твоей крови, чтобы всегда находить тебя, что бы ни случилось.

Взяв руку князя в свою, ведьма оторвала стебелек осоки от земли и с силой провела по коже юноши острой стороной. Показалась тонкая капля крови, к которой ведьма прильнула полуоткрытым ртом.

— Все. — Резюмировала она. — Уже к вечеру следующего дня наша связь будет нерушима, а мы — бессмертны. Даже если мне придется умереть, а я знаю, что придется. Ведьмы всегда чувствуют свою смерть, а моя уже медленно и верно наступает мне на пятки. Даже в этом случае я буду реинкарнировать. Но тебе переживать не стоит. Моя память останется при мне в любом новом теле. Ты же будешь воскресать в своем. И… Еще одно.

Маргарита резко поднялась с земли и через несколько секунд скрылась внутри своей алой кибитки. Прошла всего минута, и князь Цепеш увидел, как она спрыгивает с колеса легко и непринужденно, точно двенадцатилетняя девочка. Подперев рукой голову, он лежал на земле и окидывал ее изящную фигуру в обтягивающем алом пламенным взглядом, а в голове его не было ни одной правильной или даже праведной мысли. Испытав бурю новых для него ощущений, он хотел повторить эту ночь снова и снова. За размышлениями он даже не успел заметить, как Маргарита подошла к нему вплотную, протягивая плотно закрытый пузырек с черной жидкостью.

— Мой подарочек для Элизы Вестфальской. — Улыбнулась она, и ночь заиграла на ее лице, заостренных скулах и в зеленых, бесовских глазах, всеми оттенками коварства. — Это зелье убивает в считанные секунды. Достаточно лишь капли, перемешанной с едой. И главное его преимущество в том, что смешиваясь с чем угодно, кроме себя, оно становится бесцветным, теряет запах и не имеет вкуса. Определить, что это был яд просто невозможно. Гаджо сдохнет уже тогда, когда все будут думать, что она просто лишилась сознания. Убей ее, Владислав, а потом возвращайся. Я буду ждать тебя так, как не ждала никого и никогда на свете. Мой рома. Мой цыганенок.

Маргарита склонилась к князю, протягивая ему флакон с ядом. Он же резко отпрянул от нее с ужасом и неприязнью в глазах. — Что ты делаешь, Рита? Мы можем быть счастливы и так, никого не убивая. Зачем ты вешаешь на мою душу такой тяжкий грех? Зачем заставляешь убить девушку? В чем она виновата? Бог покарает меня за такие деяния. Это не по законам святого писания.

— Я лучше знаю, что мы можем, а что - нет. Судьба — низменная дрянь. Пока Элиза Вестфальская дышит, демоны говорят, что мне не владеть тобой никогда. — Ведьма с нажимом вложила в руку Владислава пузырек с черным ядом. — Убей эту трепетную лань и возвращайся. Или забудь обо мне навсегда. Не ищи. А найдешь — не зови с собой. Ты знал, на что идешь, когда связывался с ведьмой. Я говорила, что тьма шлейфом тянется за мной. Или прими ее или живи трусом в своем свете, за пазухой у своего Боженьки. Ты юн, молод и неопытен. Я же к своим двадцати семи ощущаю себя сгорбленной старухой. Чтобы жить со старухой, нужно постареть и испортиться душой самому. Выбор за тобой. Выбирай. Либо я, либо она. Да поскорее. Мой мужчина не станет колебаться. Я готова к этой вечности с тобой, к которой ты подготовился, судя по сведенным бровям и нахмуренному лицу, не так ответственно, как должен был, и как я тебя предупреждала. Просто знай. Если мне придется гореть в аду, я хотела бы видеть тебя горящим рядом, Владислав.

— Хорошо. Я сделаю это. Только ради тебя. — Князь решительно посмотрел на девушку, зажимая в руке пузырек с ядом, отданный ему ведьмой. — Гореть мне в пламени ада из-за тебя, Маргарита Ланшери. Но лучше я буду гореть за тебя, чем без тебя. Надеюсь, Бог прощает проступки, свершенные во имя великой любви, или не найти мне покоя ни на небе, ни на земле. Я вернусь за тобой, как только смогу. Не покидай Валахию.

— Я буду ждать. Куда мне ехать. Дом мой - лес, крыша — луна и звезды. — Ведьма на прощание поцеловала его так крепко, что у юного князя перехватило дыхание. — В тебе течет моя кровь. Пусть и всего две капли, но даже они уже успели омрачить твою душу. Сомнения не должны сломить тебя в самый ответственный момент. Кровь ведьмы сильнее человеческих убеждений. Буду молиться за твою удачу в черном деле Дьяволу. Ступай.

Скривив губы в демонической усмешке, ведьма легонько подтолкнула одевшегося князя в сторону дома, и он, крепко зажимая яд в руке, направился к замку своего могущественного воина-отца, Валерия-завоевателя…

Это оказалось жутко. Намного страшнее, чем он предполагал. Они уединились в своей комнате, и он, почти что с жалостью, окинул взглядом голубоглазого белокурого ангела, которым была юная семнадцатилетняя Элиза. Князь Владислав Цепеш знал, что путь, который был им избран — путь нисхождения, ведущий в самые бездны мрака. Он знал, что Бог, в которого он верил все это время, и которому поклонялся, больше никогда не повернется к нему лицом после содеянного, но, увы, он ничего не мог с собой поделать. Чувства к ведьме держали его крепко, и мысль о том, что ему придется провести эту вечность без Маргариты, пугала его гораздо сильнее, нежели угроза быть проклятым самим Всевышним существом. Должно свершиться так, как сказала она. Рита. Пока Элиза жива, им никогда не быть вместе…

Предложив девушке вина и отойдя в сторону, чтобы налить его из высокого кувшина, он, незаметно для нее, подлил в тонкий витиеватый бокал черную жидкость из пузырька. Вступив во взаимодействие с красным напитком, жидкость и правда утеряла свой цвет, будто ничего в бокале с вином кроме вина и не было… Протянув юной княжне Вестфальской напиток, Владислав ожидал, что случится. Она отпила лишь глоток и даже не успела ничего сказать. Вены не выступили на ее лице, и щеки ее не посинели, как под воздействием большинства известных князю ядов. Она просто замертво повалилась на кровать, на которой сидела. Ее не извивали конвульсии, не было и традиционной пены изо рта, даже глаза девушки не были широко распахнуты и полны ужаса. Веки ее просто мирно сомкнулись, словно бы она спала, чересчур утомившись. Владислав подождал для полной уверенности еще несколько мгновений, даже не из холодного расчета и мыслей о том, что, если пройдет какое-то время, княжну уже точно будет невозможно спасти, а просто потому что он сдвинуться с места не мог в состоянии шока. До этого момента при нем никто не умирал. И вот первый человек, смерть которого он наблюдал воочию, погиб от его руки. Впав на продолжительное время в ступор безумия, он даже был не в состоянии себя корить и только сдавленным голосом смог прокричать через, казалось, миллионы мучительных секунд: — Помогите! Скорее!