Ангелы не умирают

Не слабость была причиной тому, что я прыгнул под колёса железного состава, а желание причинить боль тем, кто причинил её мне. Никто из нас в старой войне не брал пленных.

Нет, теперь я склонен думать, что смерть Ирэны не была ни самоубийством, ни случайностью.

Как только до моей дорогой Синтии дошло, что между кузиной и «нашим» с нею Ральфом не интрижка, а кое-что куда более серьёзное, девушка была обречена.

И если бы я тогда открыл глаза пошире, если бы только заставил себя увидеть то, что видеть отказывался, может быть, вся история закончилась не так трагично?

Но я предпочёл не вмешиваться. Я не хотел допускать даже мысли, что Синтия не просто избалованна, испорчена и эгоистична, но она с каждым новым действием становится настоящим чудовищем.

Пострашнее меня и Ральфа.

Раздался звонок.

Номер не определился.

Но я и без того сердцем почувствовал, кто звонит.

– Да, дорогая?

– Это ты кому? – мурлыкнул издевательский голос с другого конца пространства.

– Тебе, моя прелесть. Кому же ещё?

– А как ты почувствовал, что это я? – рассмеялась сестрица, и голос её звучал, как мелодичный, но злой, колючий колокольчик (я в курсе, что таких не бывает, но вот такие у меня заковыристые ассоциации).

– Сердцем.

– О! – протянула она, явно подтрунивая. – Как романтично. Я помню, какое оно большое-больше, твоё сердце. Такое вместительное!

– Любимая, чему обязан? И, кстати, я не помню, чтобы оставлял тебе номер своего телефона.

Прозвучавший в ответ смех так и сочился ядом самодовольства.

– Дорогой, я могу узнать всё, что пожелаю. Мир, что когда-то принадлежал Элленджайтам, теперь целиком мой.

– Ну и играй себе. Меня-то чего беспокоить?

– Я не жадная. Могу и поделиться.

– Это всё, что ты хотела сказать? Или ещё что-то есть?

– Не хочу. Забирай себе мою долю.

– Не груби и не будь букой. Тебе всё равно не удастся меня разозлить. Я слишком ценю то, что ты снова вернулся в мою жизнь.

– Ну с чего ты взяла, что в твою? Я просто вернулся. Кто тебе сказал, что отныне командовать парадом будешь ты?

– Когда только успел таких словечек нахвататься? – хихикнула Синтия в ответ.

Я почти видел, как она лежит на кровати, болтая ногами в воздухе. Довольная, улыбающаяся и лучащаяся самодовольством.

– Где мы сегодня увидимся? И во сколько?

– Сегодня – нигде. У меня другие планы.

– Что за планы такие, которые нельзя отложить?

– Надоело жить в отеле. Планирую съехать.

– Могу помочь устроиться на новом месте, братик.

– Не стоит, сестрёнка. У меня, твоими стараниями, есть замечательная невестушка. И дом этот я приобрёл спецом для неё…то есть для нас обоих. Так что твоя помощь не потребуется, отдыхай.

– Если передумаешь…

– Если передумаю, твой номер у меня теперь тоже есть. Так что я отыщу способ с тобой связаться.

– Альберт! – в нежном голоске Синтии зазвенели колокольчиком льдинки.

– Целую, любовь моя, – отключился я, продолжая через пространство видеть смятённое и гневное лицо, за которыми сквозила растерянность.

Синтия всегда ошибочно считала, что я действую исключительно с целью её взбесить.

Ну, ладно, пусть не всегда это мнение ошибочно. Но часто. На самом деле иначе с нею нельзя.

Но сейчас дело было не столько в Синтии, сколько в Катрин. Встречать с Синтией за её спиной сейчас… не честно, как-то?

Нет ничего хуже ситуации, когда в твоей жизни присутствует два равно дорогих существа, каждый из которых претендует на пальму первенства.

Я регулярно в такой оказываюсь. Всё время верчусь между двух огней, пытаясь примирить в принципе непримиримое – разные полюса, огонь и лёд, небо и землю. Мама и Синтия, отец и Синтия, Синтия и Ральф.

Впрочем, Ральф никогда ни на что не претендовал. Ему было довольно и того, если к нему не лезли.

Ах, Ральф. Как же сильно мне тебя не хватает.

Интересно, чтобы ты сказал о сложившейся ситуации?

В глубине души я уверен, ты бы принял бы сторону Катрин.

Я и сам понимаю, что она тот самый второй шанс, о котором когда-то я просил… даже сам не знаю кого? Бога? Случай? Пространство?

Вот только просить одно. Получить – другое. Что мне теперь с такой экзотикой делать?

Она слишком хороша для меня. Каждое привычное мне движение будет причинять ей боль, а перемениться?

Ну как переменишься? Получится ли?

Да и хочу ли я меняться?

Вчера Катрин однозначно дала понять, что согласна отдать деньги, которые на удивление мало ценит, а затем хочет расстаться с нами.

Такой вариант может устроить всех. Даже Синтию.

Такой вариант сохранит обеим барышням кучу нервов. И всё бы хорошо, но…

Ладно, себе-то признаться можно? Пусть это эгоистично и по-свински, но я не хочу отпустить мою малышку Кэтти из своей жизни. Может быть быть, потом. Но не сейчас.

Мне нужно время, чтобы принять решение. Когда события похожи на камнепад, рвущийся с обрыва, легко растеряться.

Вопрос в том, что дамы не желают тормозить. Каждая из них уже приняла все решения за меня.

У Синтии, как всегда, план написан поглавно и всё по полочкам. Я должен буду дойти из точки «А» в точку «В», принести то-то, сделать так-то, смотреть прямо, дышать ровно, улыбаться мило, любить преданно и верно.

 И ей совершенно фиолетово, что ни разу в жизни её поглавные планы не реализовывались, что всё котилось в клоаку, не доходя даже до середины намеченного ею отрезка.

А у Катрин у той вообще всё просто. Чего заморачиваться? Выяснять отношения? Раз нет ни лошади белой, ни букета белых роз, расстанемся прямо здесь.

Хотя, если уж быть справедливым, а что ещё ей делать? Цепляться за меня из последних сил? Чего ради? Она скорее всего даже не до конца понимаем, куда и к кому попала.

И вообще, с чего я вообще взял, что эта серая мышка в меня влюблена? Потому что привык к тому, что большинство женщин от меня без ума?

Но женщин, похожих на Катрин, я всегда старался обходить по широкой дуге во имя избежание встреч со своей совестью. Откуда мне знать, что ими движет? Может быть (да так скорее всего и было) она позволила мне остаться рядом с собой из жалости, куда уж меня, болезного, девать, раз уж навязался на её голову.

Такие как Катрин любят жалеть и сострадать.

А таким, как я, её жалость и сострадание без надобности. Вернее, я не могу придумать причину, по которой вообще меня можно пожалеть? С другой стороны, было бы желание, повод-то найдётся.

В своих глазах такие особы всегда жертвуют ради одной им понятное цели, а когда получается, что эти самые жертвы никому, кроме жертвующего не нужны, начинаются вселенская скорбь и такая же вселенская обида.

Ну да ладно. Время ещё терпит. Определюсь с окончательным решением потом. Или оно сам как-нибудь уладится. Время иногда всё расставляет по местам с искусством достойным лучшего драматурга.

Иногда, чтобы выплыть лучше не сражаться с волной, а плыть по течению. Главное, держаться на поверхности.

Экран сотового телефона снова засветился, высвечивая повторный вызов.

Не имея ни малейшего желания пререкаться с Синтией, я оставил вызов без ответа. Расплатившись за завтрак, покинул столовую Гранд Отеля.

Погода, насколько можно было судить, глядя в окно, отвратительная. Но сидеть дома категорически не хотелось. Избыток свободного времени не есть благо. Нужно придумать себе постоянное занятие.

Пойти учиться?

В своё время я получил классическое образование, но в новом времени столько всего неизвестного. А руки так и чесались самому заняться бизнесом в условиях новых реалий.

 Идея выглядела здравой и не подлежала критике.

После вчерашних упражнений драгоценной сестрички, умело продемонстрировавшей новые грани возросших ведьмовских талантов, но забывшей их нивелировать, внутренности завязывались узлом от боли.  И последняя, кажется, стихать не намеревалась. Это начинало надоедать. Во время приступов боль бывала волнообразной, то увеличится резким спазмом, то стихнет. А тут на одно ноте, скучно, монотонно и… слишком сильно.