В поисках будущего (СИ)

Максвелл просто кивает и сам отпивает глоток, прежде чем наконец сказать:

– Мне действительно очень жаль, насчет твоего отца. Знаю, это должно быть трудно.

Он говорит это ни с того, ни с сего, но мне уже лучше, и я больше не заливаюсь слезами при каждом упоминании папы. Кроме того, думаю, это мило, что он принес соболезнования, особенно учитывая, что он не так уж хорошо меня и знал.

– Спасибо, – говорю я, киваю и не углубляюсь дальше.

– Малфой очень переживал за тебя, – продолжает он. – Я думаю, ты действительно его волнуешь.

Я не знаю, зачем он мне это говорит, но кто я такая, чтобы понять ход мыслей тридцатидвухлетнего мужчины? Но это мило, то, что он говорит. Я знаю, как на самом деле Скорпиус волнуется, и это мило, что другие люди тоже это замечают.

Кстати о нем, Скорпиус появляется как раз в этот самый момент. Определенно, лучший способ заставить своего парня тебя заметить – поболтать с другим парнем, потому что Скорпиус тут же приходит, обхватывает меня за талию и притягивает к себе для поцелуя. Он уже полупьян, это видно, но все равно так мило.

– Я не мог тебя найти! – говорит он, когда немного отступает. Потом он склоняется ко мне и шепчет. – Я скучал.

– Максвелл составил мне компанию, – говорю я, махнув в сторону его сокомандника, который смотрит на нас с выражением, близким к веселью. Скорпиус кивает ему, и они делают этот дурацкий мужской жест, полухлопок, полурукопожатие. И, несмотря на то, что Скорпиус намного моложе, меньше и явно куда менее устрашающий, он все равно взглядом велит тому держаться подальше. Это забавно, конечно, потому что Максвелл со мной вовсе не флиртовал, но я все равно не могу не радоваться этому.

– Твоя дама устала, – говорит Максвелл, выделяя слово «дама».

Скорпиус быстро оглядывается на меня и говорит:

– Ну, тогда пошли домой.

Но я качаю головой.

– Нет, ты иди, развлекайся. Я в порядке.

Но Скорпиус не покупается на мой фальшивый энтузиазм.

– Пойдем, развлечемся наедине, – тихо и многозначительно говорит он, и я тут же понимаю, что он уже не просто навеселе. Он начинает вести себя так, когда по-настоящему пьян – прямолинейно и флиртующе. Мне это вроде как нравится.

Ну ладно, мне это действительно нравится. И вот почему ему не приходится долго меня уговаривать аппарировать с ним в его коттедж, оставив эту громкую тесную вечеринку. В коттедже, конечно же, намного тише и намного уединеннее. Тут почти зловещая чистота и порядок. Это, естественно, потому, что Скорпиус очень мало времени проводил здесь последние пару месяцев. Он был со мной, и я так благодарна, что вряд ли когда-нибудь смогу ему это сказать. Я люблю то, что он все время рядом. И от этого еще сложнее принять решение.

Скорпиус сразу идет в туалет – еще один признак того, что он, скорее всего, слишком много выпил. Я оглядываю гостиную и снова изумляюсь тому, насколько она кажется нетронутой за долгое время. Он столько для меня сделал. Интересно, понимает ли он, как много это значит, но не думаю, что это так. Нет ничего такого, что я могла бы ему сказать и что объяснило бы ему, что он для меня значит и что значит для меня то, что он делает. Я его люблю.

Когда он выходит, он возвращается к этой своей флиртующей манере и определенно думает, что натиск и соблазнение – то, что нужно. Мне это не мешает, конечно, и я не жалуюсь, когда он, стараясь быть нежным, обнимает меня за талию и зарывается лицом мне в шею. Я даже не призываю его к порядку, когда он медленно ведет меня назад, пока я не упираюсь в стену. Я люблю быть так близко к нему. И мне нравится его запах, и как меня касаются его губы, и практически все в нем. Он идеального для меня роста: всего лишь на пару сантиметров выше, так что неудобно не бывает. И иногда, когда я смотрю на него, я не могу поверить, насколько же он красив. Просто совершенен.

Мы еще некоторое время целуемся у стены, и это просто фантастика. Это один из тех идеальных моментов, когда вы не хотите, чтобы они заканчивались. Наконец он отстраняется и улыбается:

– Я так рад, что ты здесь.

И я не могу остановиться и глупо улыбаюсь ему в ответ. Он слишком мил, чтобы вызвать какую-нибудь другую реакцию.

– Ты действительно здорово играл.

И это правда. Он действительно потрясающий, и газеты уже называют его лучшим ловцом лиги, и что у Англии на кубке Мира был бы результат получше, если бы он был в сборной. Неплохо для второго года…

– Я несколько минут говорил с менеджером в раздевалке, – его глаза светятся, и у него немного полупьяный взгляд. – Кажется, я буду зарабатывать больше со следующего сезона.

– Правда?

Я не думала об этом на самом деле, но, полагаю, в этом есть смысл. Он зарабатывает, наверное, в шесть раз меньше, чем Джеймс, и это совершенно нечестно, потому что он ведь в чаще побеждающей команде. И он точно лучше, чем Джеймс… Я скажу, что Джеймс несколько переоценен, если вы меня спросите (знаю, что никто не спросит), но ему платят за его имя и имидж, а не за настоящий талант. Я имею в виду, он не ужасен, но он совершенно точно не лучший. И все равно он самый высокооплачиваемый игрок лиги, если верить последним цифрам из Квиддичного Еженедельника. (Я начала читать его, когда помешалась на Скорпиусе во время нашего разрыва – ну, засудите меня теперь. Или не стоит, потому что у меня важная мама, так что суд вам не выиграть).

Скорпиус кивает, и он действительно выглядит довольно восторженным, что странно, потому что он никогда даже и не задумывался о деньгах. Уверена, это связано с тем, что его семья просто утопает в древнем богатстве, и он жил в более привилегированной обстановке, чем я, что бы там люди ни думали. Он совсем не думает о деньгах, потому что они, серьезно, никогда не были для него проблемой. Но теперь он радуется из-за повышения зарплаты.

– Ага, – говорит он и улыбается почти стеснительно. – Так что я подумал… Может, если хочешь, конечно… – он очарователен, когда заикается. – Мы могли бы начать искать общую квартиру. Я имею в виду, купить… Если хочешь. В смысле, если ты хочешь переехать поближе к Лондону и все такое.

Я просто смотрю на него.

Я так люблю каждую его частичку. И все, что он делает, и все, что говорит, только снова и снова подтверждает, что он самый совершенный человек на планете.

– Я возвращаюсь в академию.

Я просто говорю это. Не знаю, почему я вообще нервничала. Скорпиус уже давно уговаривал меня вернуться, так что не то чтобы он стал бы расстраиваться. Думаю, я волновалась, что скажу это вслух и тем самым сделаю это настоящим. Потому что, сказав один раз, вернуть слова назад очень трудно.

Скорпиус с секунду смотрит на меня, словно проверяя, не шучу ли я. Когда он убеждается, что нет, не шучу, он улыбается широко и искренне:

– Правда?

Я киваю:

– Ага… Думаю, я хочу заняться психологическим целительством… – а вот от этого я нервничаю. Я никогда даже не намекала, что могу захотеть этого, так что не уверена, как отреагируют другие. Но Скорпиус не смотрит на меня так, будто я сумасшедшая (ну, разве это было бы не иронично?). Вместо этого он медленно кивает.

– Когда ты решила?

И я рассказываю ему о разговоре с Кейт и как она это предложила. Я никогда не думала об этом раньше, но с тех пор, как она сказала, это не выходит у меня из головы. Я все думаю о том, почему это действительно будет замечательно, и как мне это понравится, и как у меня все получится. В конце концов, у меня есть кое-какой опыт на этом поприще, пусть и с другой стороны.

– И ты думаешь, что действительно этого хочешь?

Я киваю.

– Думаешь, у меня получится?

– Ты будешь великолепна, – говорит он и крепко меня обнимает. – Я действительно рад, что ты решила снова попробовать, – говорит он, пряча лицо в моих волосах. – Думаю, это правильно.

– Я говорила с главным профессором. Она сказала, если я сдам экзамены, смогу остаться на своем курсе.

– Ты отлично справишься, – искренне говорит он и отстраняется. Я рада, что он так уверен, потому что у меня в животе все крутится. Я пропустила уже два месяца занятий, а мысленно была не там еще месяц до того. Мне столько надо будет нагнать. – Если понадобится, я тебе помогу. Конечно, не думаю, что особо помогу, но я постараюсь…