Нашествие гениев (СИ)

Итак, набухавшись валерианки и выпив протянутые мне две таблетки пустырника, я откинулась на спинку дивана, и Ионов, усевшись рядом, начал вещать о том, какая я молодец и как красиво победила врага. Я же слушала его краем уха, стараясь прийти в себя. Странно, но мирная, монотонная болтовня абсолютно статичного соседа по дивану меня и впрямь начала успокаивать, и я прислушалась к его словам. Уловив, что я его уже не игнорирую и не использую как источник шума успокаивающего характера, Алексей усмехнулся и возвестил:

— Ты молодец, ты смогла преодолеть свой страх. Страхи порождает наше подсознание, потому с ними так сложно справиться, но и на него можно влиять — стоит лишь подумать о том, что способно тебя успокоить, что вызывает улыбку на устах, что согревает душу. Ты сильная женщина, ты вспомнила тепло, погружаясь в могильный холод, как я учил тебя, и это дало тебе силы преодолеть свой страх. Он не ушел — он затаился, но чтобы ты смогла снова бороться с ним, попробуй вспомнить, что же успокоило тебя сегодня больше всего, и сохрани этот образ в самых потаенных глубинах души. Защити его от ударов судьбы, и даже если жизнь попытается его исковеркать, оставь нетронутым. И лишь если этот человек предаст тебя, выброси его из своей души, сердца, памяти и мыслей.

Я с благодарностью посмотрела на Ионова и улыбнулась:

— Спасибо, Лёш, ты мне очень помог.

— Надеюсь на это, — кивнул он, и начал вещать о том, что, оказывается, недавно в замке Бран прошла небольшая реконструкция торговых секторов, а также был сделан ремонт, и что он мечтает снова туда съездить.

Я с интересом внимала его повествованиям, откинувшись на спинку дивана, и вскоре окончательно успокоилась. Врубившись в это, мой работодатель встал, помог мне подняться, протянув лапку, на которую я оперлась всем своим хилым весом, и, напялив маску и плащ, проводил меня в раздевалку. Когда он ушел, я быстренько переоделась, отметив, что следов пребывания Бёздея нет, а значит, скорее всего, он уже уехал, и пошлепала к выходу. У двери меня снова просканировали металлоискателем и выпустили в недра подвала. «Alfa Romeo», она же готичная карета, ждала только меня: Юлька сидела на переднем сидении и бросала в зеркало заднего вида злобные взгляды на моего работодателя, с пофигистичным видом что-то строчившего в записной книжке. Вломившись в салон и беззвучно захлопнув дверь, я вопросила:

— Юль, ты как?

— Это я тебя должна спросить, «ты как?»! — возмутилась моя подруга, а машина плавно покатилась к «лифту» местного разлива.

— Да я нормиком, меня вот валерианкой отпоили, так что жива, — усмехнулась я.

— Ага, «отпоили»! — возмутилась Юля. — Не втянули бы во всю эту байду — не пришлось бы отпаивать!

— Это да, — кивнула я покладисто. — Но раз уж втянули, спасибо за валерианку и поддержку.

Юля начала было возмущаться и осыпать моего нанимателя всяческими нелестными отзывами, кои он безразлично пропускал мимо ушей, но я укуренно его защищала. Бред бредом, но после боя я всегда ему благодарна, ведь как бы Алексей ни был занят, он всегда выходит меня поддержать, не важно, есть ли еще бои в программе вечера, а ведь его возвращения никто не ждет, и он таким образом пропускает любимое шоу, общаясь со мной и выясняя, как я, все ли в порядке, да и вообще всячески подбадривая и поддерживая. Да, он гад. Да, он та еще пакость. Но вот того факта, что он умеет поддержать, это не отменяет, и я ему за это после боев обычно бываю благодарна. Ясное дело, наутро это проходит, ибо «отходняк» после боя заканчивается, и я вспоминаю все его пакости, но вот по-вечерам он прямо мой товарищ, брат и я не знаю кто, а потому я уперто защищаю его от нападок своего личного аловолосого шинигами.

Всю дорогу Ионов молчал, внимая звукам скрипки, которые как всегда оглашали готичный салон авто, Юлька возмущалась, а я старалась свести все к позиции «мир, труд, марихуана» и клевала носом: шутка ли, валерьянка, пустырник и отходняк от дикого стресса в куче? Наконец, мы прибыли к моему дому, Ионов заявил: «Сладких снов, моя Королева», — и, получив от меня слова: «И тебе не хворать, мое Мрачнейшество», — был оставлен в салоне в гордом одиночестве — водила, сливавшийся с сиденьем, не в счет. Мы с Юлей, вдохнув ароматы ночного воздуха и не первой, но все же свежести, обнялись, постояли так пару минут, а затем пошлепали домой.

— Как Бейонд? — осторожно спросила я, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

— Не знаю, — пробормотала Юля. — Он пришел в себя, поднял катану и ушел, но так злобно зыркал на всех, что даже мне жутко стало. Он же впервые за четыре года, что в подпольных боях участвует, проиграл…

— Прости, — пробормотала я, а Юля отмахнулась:

— Да все нормально! Он сильный, просто ему не повезло. Но следующего врага он по стенке размажет, это я точно знаю! Он же у меня настоящий мужик, может добиться чего угодно! Он победит, и все будет чики-пуки!

— Это точно! — довольно улыбнулась я и открыла дверь своей хатки.

L обнаружился в спальне, и мы, бросив ему дружное: «Йо, человечище», — прошлепали на кухню, закинув мои шмотки и катану в мою же спальню. Я выудила из холодильника котлеты, а Юлька начала чистить картошку. Она хоть и не любит готовить, простейшие блюда сварганить способна, а потому решила мне помочь. В дверь позвонили, и Юля порулила открывать — как оказалось, вернулись Ниар и мафия. Бёздей же, как он говорил Юле еще до отчаливания на бой, должен был по его завершении отправится в парк махать мечом в целях успокоения нервов. Это был его план на случай проигрыша, и он просил Греллю к нему туда не приходить. Мы переживали, как бы он не съехал с катушек — убийца все-таки — но все же пойти туда Юлька не решалась, а мне так и вовсе там появляться не стоило. Нужно человеку пар выпустить — пусть выпускает, нечего у него над душой стоять, особенно тому, кто его в это состояние вогнал.

Я сидела за столом, котлеты шкворчали на сковородке, а в раковине текла вода, когда на кухню вломился Ниар и с порога нервно спросил:

— Как ты?

Я удивленно на него воззрилась: мой зефирный Принц был весь на взводе и даже не пытался это скрыть.

— Нормиком, — улыбнулась я, показав Риверу знак «победа».

— Точно? — недоверчиво спросил он.

— Ага, — кивнула я. — Я выпила пустырник и валерьянку, так что уже прихожу в себя. Вот посплю, вообще все будет в шоколадных зайцах и яойной капусте, она же в народе «роза обыкновенная, нарисованная».

Ниар расслабился и уселся на диванчик у окна, а на кухню вернулась Грелля в сопровождении мафии. Кэль был злой, как стадо дикобразов, из которых иголки повыдергать пытались, а Майл флегматично дымил цыбулькой, но, к счастью, додумался открыть окно и загрязнять атмосферу вне моей кухни.

— Что это вообще такое было?! — возмущенно проорал Михаэль, подбегая ко мне и хватая мою бренную тушку за предплечья, правда, на этот раз не больно. Прогресс…

— Ты о чем? — вскинула бровь я. Слава пустырнику, мне все до лампочки…

— Да этот парень, второй боец, своего противника несмотря на гонг убил! А тот ведь без сознания был!

— Михаэль, ты меня пугаешь, — усмехнулась я, чуть удивленно глядя на пышущего яростью Кэля. В синих глазах плескались злость, раздражение и, что интересно, явное беспокойство. — Ты был главным советником босса мафиозного клана, и ты не знаешь, что такое «подпольные бои»?

— Знаю! — возмутился арийский мафиози. — Но у нас было запрещено добивать противника после удара гонга! Что за беспредел здесь творится?!

— Народ жаждет хлеба и зрелищ, — все с той же усмешкой выдала я, пофигистично взирая на Кэля. — А ты думал, там можно кинуть катану на пол, проорать: «Я сдаюсь, не превращай меня в котлету», — и тебя отпустят? Да если ты сдашься, тебя скорее всего зарубят — трусов данное общество не любит. К тому же, если ты кому-то в прошлом насолил, тебе с удовольствием отомстят, потому выход всегда только один. «Aut vincere, aut mori». «Или побеждать, или умирать».

— И ты ничего не сказала?! — возмутился Михаэль. — Да я бы…