Нашествие гениев (СИ)

— Ave Caesar, imperator, morituri te salutant.

Вспомните Рим, Колизей и гладиаторов. Это их приветствие, с латыни переводящееся как: «Здравствуй, Цезарь, император, идущие на смерть приветствуют тебя». Спросите, с какого перепоя я так вежлива со своим моральным (и не только) инквизитором? Отвечу. Во время боя насмерть мне все же нужна поддержка. Юльку в этой толпе не найти: они же все выглядят одинаково — плащ, маска, полное слияние с толпой, а вот Ионов… Он клювом выделяется и своей абсолютной и безоговорочной верой в мою победу. Думаете, то, что он мне вещал, — чушь, и он меня тупо «накручивал»? Может быть, но, памятуя о прошлом опыте, Алексей Леонидович Ионов в меня и правда верит, равно как верит и в то, что говорит мне перед выступлениями. Кстати, речь его всегда меняется, в зависимости от моего состояния, и потому перед боем он из моего врага превращается в моего же союзника, и я начинаю верить в его слова, подбадривая себя ими, а потому поклон отвешиваю вполне искренний и честный — в эти секунды я его даже уважаю, вот такая я странная. Но ведь то, что он говорит мне перед боем, и впрямь помогает мне поверить в себя и победить, а значит, на время сражения он мой Цезарь, тот, кто заставляет меня сражаться, но слепая вера в милость которого не дает мне проиграть. А значит все же…

Ave Caesar, imperator!..

====== 33) «Помнишь замок Бран и звезды?» или «Одиночество, а также планы Киры и L» ======

Мы с Бёздеем встали друг против друга, и я провела ритуал. Куда ж без этого? Надо же мне нервишки успокоить, да на «Мортал Комбат» настроиться? Поднявшись с колен с уверенностью в собственных силах и последовав совету Ионова, я посмотрела в глаза Бейонду, и мы отвесили друг другу поклон. Раздался удар гонга, висевшего над воротами Арены, и мы медленно и плавно заскользили по кругу, не сводя друг с друга глаз. Особого плана боя у меня не было: обычно тактику я продумываю «в процессе», поскольку даже знание стиля боя противника не приведет вас к верной концепции боя с ним, и часто воины такие фортели выкидывают, что тщательно продуманный план, от которого отступать — величайшее табу и «шаг влево, шаг вправо — расстрел на месте», может только помешать. Конечно, какие-то наработки присутствуют, но вот в какой момент их применить, решать надо по ходу боя, а то мало ли — выпад сделаешь, а противник в это время в такой глухой обороне, что стенобитным орудием не прошибешь…

Первым атаковал Бёздей, что было довольно странно, учитывая его выдержку. Ай-яй-яй, маньячелло, как же так? А я надеялась еще помурыжить это сборище мармонов томительным ожиданием бойни… Мгновенно вытащив меч из ножен, я парировала удар и тут же начала контратаку. Этого Бёздей явно не ожидал, и я усилила прессинг, но вскоре ушла в оборону и начала измываться над противником, зрителями и нервами своих болельщиков, ведя «неровный» бой, то активно и «безрассудно» атакуя, то уходя чуть ли не в глухую оборону. Такой стиль боя мне несвойственен, и ВВ явно был озадачен, но сражался просто потрясающе, однако сдаваться я была не намерена. Вот только и он не сдастся, и это было паршиво… Хотя, если честно, я его за это безумно уважаю.

Мы скользили по арене, не отводя друг от друга глаз, сталь пела на разные голоса один и тот же мотив, зрители что-то кричали, но я слышала лишь собственное дыхание, шуршание ботинок противника по деревянному полу и звон мечей, а перед глазами стояли лишь его алые глаза и тонкая серебристая полоска его катаны.

Шаг, поворот, блок. Резкая смена позиции, атака. Удар, удар, удар, не отвлекаться, не останавливаться, не сдаваться… Сталь впивается в сталь, а глаза — в глаза, дыхание ровное, сердца бьются так быстро, что готовы выскочить из грудных клеток… Присесть, увернуться от атаки, отразить еще одну и вновь атаковать. Вперед, только вперед, сконцентрировать удары на корпусе противника. Вновь уйти в оборону, а затем резко атаковать по ногам, дав врагу иллюзию того, что он разгадал план.

Серебристая молния рассекает воздух, и я едва успеваю увернуться от нее — он явно ждал удара по ногам. Что ж, а я ждала, когда ты нанесешь этот удар… Резко шагнув в сторону и вперед, сокращаю дистанцию до минимума и наношу удар тупой стороной лезвия по запястью противника. На секунду его руки теряют хватку, и я наношу сильнейший удар по лезвию его катаны. Та отлетает к противоположному концу арены, и я ловлю яростный взгляд Бёздея. Поздно батенька, старуха сказала «спать», ты ведь даже без меча не сдашься… Резко сближаюсь и ребром правой ладони наношу удар по шее маньяка так быстро, что он просто не успевает его предотвратить. Бёздей падает без сознания на деревянный пол, а над моей головой раздается такой долгожданный удар гонга. Всё. Отмучилась…

Я отвесила поклон Ионову, затем левой трибуне, потом правой и, убрав меч в ножны, под аплодисменты и привычное улюлюканье свалила с арены. Хотелось кинуться к Бейонду, проверить, как он там, но я понимала, что вряд ли он такому повороту событий обрадуется, да и вообще, не принято здесь это…

Но как только я вышла с Арены, меня затрясло. Паника, отправленная мной перед боем в задний карман брюк, возвращалась, утроенная и помноженная на истерику от воспоминаний. Я прислонилась плечом к стене и закрыла лицо ладонью. Сил двигаться не было. Мимо меня сновали люди: кажется, на Арену вышел медик — привести в чувство Бёздея. Логика бы повелела мне уносить ноги, пока ВВ меня не увидел, но она бухала вместе со спокойствием, а потому я, в состоянии «порог инфаркта, не троньте, а то помру», подпирала стену. И тут меня все же тронули за свободное от прижимания к стеночке плечо, а знакомый спокойный и уверенный голос произнес:

— Я был в тебе уверен. Ты молодец.

Я вяло посмотрела на подошедшего и тяжко вздохнула, не удостоив его ответом.

— Я знал, что тебе будет сложно сразу же выйти против одного из старых знакомых, — продолжал мой персональный кошмар, размеренно потирая мое предплечье. Это бесплатный сеанс массажа? А он что, в мою оплату входит? Не помню такого пункта… — Но также я понимал, что ты будешь сильно переживать, а потому поединок с незнакомым человеком, чей стиль боя ты не знаешь, будет лишь дополнительным стресс-фактором. Потому я поставил тебя на бой против твоего партнера по тренировкам — ты знаешь его стиль, и он не питает к тебе жгучей ненависти, да и вообще является твоим товарищем, а потому ты могла драться спокойно и не волноваться о том, что будет в случае проигрыша. Я не верю, что ты можешь проиграть, но ты себя сильно недооцениваешь, и потому я решил, что этот партнер для тебя идеален.

— Спасибо, — пробормотала я, «проникнувшись» словами Ионова. Знал бы он, что Бёздей — серийный убийца! Хотя откуда же ему знать? И это хорошо… Но он, как всегда, обо мне заботился, и это вновь заставило меня забыть о том, что, собственно, не будь его, мне вообще бы драться не пришлось, и вязала бы я себе носочки у монитора, глядя как Наруто с воплем: «Разенган!» — мочит клонов Зецу…

— Всегда пожалуйста, я же забочусь о тебе, — разулыбался мой работодатель и, встав рядышком и отлепив меня от стеночки, повел под ручку в раздевалку.

Я внаглую на него облокотилась и пошлепала по темному коридору, вот только вместо раздевалки он привел меня в свой кабинет, лишенный камер видеонаблюдения, но оснащенный огромным мягким диваном, письменным столом черного дерева и парой кресел рядом с ним, а также небольшим круглым столиком на тонкой высокой ножке рядом с диваном и бра, освещавшими выкрашенные в серый цвет стены. Ионов приземлил меня на диван и, сняв плащ и маску, накапал в стакан с водой нечто, запахом своим ясно говорившее миру: «Имя мне — валериана обыкновенная, нервоуспокаивающая». Когда мафиози протянул мне стакан, я бесстрашно его опустошила, ибо наркоту он мне дать не мог: я ему была нужна в здравом уме и трезвой памяти, а из наркош бойцы никакие, да и вообще, уж в чем, в чем, а в вопросе собственного здоровья я ему доверяла — этот человек не способен был навредить мне ничем, кроме самих боев и всех «правд и неправд», коими он меня на них загонял. В остальном же он был сама лояльность и даже, можно сказать, доброта: когда я валялась в хирургии с аппендицитом, например, он оплатил отдельную палату и медикаменты, причем я потом так и не сумела вернуть ему долг, ибо он отказывался брать деньги; во время самой операции он подпирал стеночку коридора больницы, а когда я «отходила» от наркоза, сидел со мной и толкал меня, если я «забывала» дышать, ибо родители мои в день операции в больницу не пришли, да и вообще навестили меня всего дважды, а вот он приходил каждый день. А еще, помнится, он даже на курорт меня возил, хоть я и сопротивлялась, на второй год нашего сотрудничества. Мы тогда укуренно обшарили замок Бран, что в Трансильвании, некогда принадлежавший Владу Цепешу, он же граф Дракула, да и вообще неделю жили как настоящая семья: эдакие «старший братик» и «младшая сестренка», которые любят препираться, причем брат спускает сестре все выходки, начиная от таскания его, несчастного, по магазинам сувениров, до эпичного шандараханья дверью об косяк и «ухода из дома во мглу ночную». Я тогда, помнится, два часа шлялась по улицам, а когда остыла, но в силу «гордости и пафосности» решила не возвращаться, он сам меня нашел и словами: «Успокоилась? Идем, нас ждет поздний ужин», — разрулил конфликт, а затем, выслушав мою гневную тираду о том, какая он «редиска», отвел-таки меня в отель…