Игра на двоих (СИ)

С этими словами она и покидает комнату.

— А вот это было жестоко, — замечает моментально протрезвевший Хеймитч. Я лишь снова фыркаю. Плевать. Никто не будет судить меня, пока сам не пройдет мой путь.

***

— Китнисс Эвердин! — голос Президента, усиленный сразу несколькими микрофонами, гремит на всю столицу. — Мы приветствуем вас! Мы салютуем вашей отваге и вашей жертвенности! Счастливых вам Голодных Игр! И пусть удача всегда будет с вами!

Я слишком далеко от девушки, чтобы поймать промелькнувшую на ее красивом лице тень отвращения, злобы и ненависти.

***

И снова шоу. Китнисс кружится на сцене, едва касаясь пола. Подол ее алого платья объят оранжевым пламенем. Однако теперь Цезарь держит все под контролем и, стоит девушке на секунду остановиться, как он ловит ее и усаживает в кресло напротив своего.

— Ну же, Китнисс, расскажи нам все! Зрителям — да и мне — не терпится узнать подробности!

Мисс Эвердин на секунду прикрывает глаза, делая вид, что собирается с мыслями, но их так и не начавшийся разговор прерывает оглушительно-громкий звук, эхом прокатившийся по залу и заставивший замолчать перешептывающихся зрителей, нас с Хеймитчем, спорящих о том, можно ли спасти всех своих подопечных, и самого ведущего, взвизгивающего от нетерпения выведать все тайны нашего трибута.

По обе стороны сцены висят громадные экраны, на которых можно увидеть самые интересные события, происходящие в этот момент на Арене. В поисках источника шума я перевожу взгляд на один из них. И правда, захватывающе. Уверена, зрителям надолго запомнится вид ночного неба и портрет маленькой девочки со светлыми волосами и такой же светлой, доброй улыбкой. Тем звуком был выстрел из пушки, ознаменовавший гибель еще одного трибута, на этот раз — из Дистрикта-12.

— Кажется, это была твоя сестра, Китнисс … — нерешительно произносит Цезарь.

Девушка не отрывает взгляда от экрана, пока изображение Примроуз не рассеивается в усыпанном звездами небе. Эффи вскрикивает и закрывает лицо руками, не заботясь о смазанном макияже. Хеймитч так сильно сжимает бокал, что он трескается у него в руке. Что делаю я? Смеюсь. Без малейшего повода. Каким-то странным, чужим, сумасшедшим смехом. Долго, очень долго.

***

Пока идет подготовка новоиспеченного трибута к Голодным Играм, я на некоторое время перестаю следить за происходящим на Арене. Судя по расширившимся от удивления глазам моего напарника, он совершил ту же ошибку. Мы пропускаем момент, когда все выходит из-под контроля.

Вместо привычной жары на Арене выдается пасмурно-прохладный день. Отдохнувшие и набравшиеся сил профи идут на охоту раньше обычного, еще до захода солнца. Не подозревающие о стремительно надвигающейся опасности Пит и Прим сидят на берегу ручья, опустив ноги в воду, и мирно разговаривают на отвлеченные темы. Это последний раз, когда я вижу живую улыбку на губах девочки. Через час на поблекшем лице останется лишь гримаса спокойствия, мертвая, как и ее обладательница. Пит слышит треск сухой ветки, сломавшейся под чьим-то тяжелым шагом, и замечает натянутую тетиву лука и держащую оружие девушку за секунду до того, как острая стрела отправится в смертельный полет. Он толкает сидящую рядом Прим, заставляя лечь на землю и падает сверху, прикрывая ее собственным телом. Высокая трава на какое-то время скрывает жертв от глаз охотников. Этого достаточно, чтобы Катон выругался и крепче сжал рукоять ножа, Диадема вытащила из колчана новую стрелу, Марвел занес руку назад, готовясь метнуть копье, а Мирта достала самый острый клинок.

Парень и девочка поднимаются на ноги и быстро, насколько хватает сил, бегут прочь. Профи бросаются за ними. Расстояние все сокращается. Оглянувшись по сторонам, Пит замечает растущее неподалеку от берега высокое дерево с раскидистой кроной и, указав на него Прим, сворачивает направо. Он помогает девочке забраться первой и сам ставит ногу на нижнюю ветку, но его настигает озверевший от ярости Катон. В дерево, в миллиметре от лица парня вонзается лезвие. Обернувшись, Пит едва успевает увернуться от нового удара. Выхватив из-за пояса нож, пытается защититься. Сил ему и правда не занимать. Парню удается оттолкнуть противника и запрыгнуть на ствол.

Не ожидавшие столь упорного сопротивления профи теряются и, пока они держат совет, как лучше снять противников с дерева, Мелларк успевает присоединиться к Прим, сидящей на самом верху, там, где толщина веток так мала, что не едва выдерживает даже незначительный вес девочки. Диадема вновь хватается за колчан, но стрел слишком мало.

— А вы подождите, пока мы сами свалимся отсюда вам в руки! — насмешливо кричит Пит.

Насмешка насмешкой, но страх в его голосе слышен, по-моему, всем. Сначала кажется, что профи решают последовать его совету и разбить лагерь прямо вокруг ствола: они приносят сухие ветки, разводят костер, чистят и натачивают ножи, готовят обед. Но примерно час спустя Катон резко встает, говорит своим союзникам пару слов, после чего разворачивается и уходит. В это время Сенека объявляет о принятом решении «слегка» изменить правила игры. Голос Распорядителя звучит словно раскаты грома в ясном небе. Прим поднимает голову и, глядя вверх, внимательно слушает. Как и я, она уже знает, кто способен прийти на Арену добровольцем. Катон возвращается, держа в каждой руке по небольшому топору. Уставшие от погони Примроуз и Пит в полусне не сразу понимают, откуда доносится стук и отчего казавшееся надежным дерево вдруг начинает мерно покачиваться. Трибуты судорожно хватаются за ветки, на которых сидят. Кажется, долго они не продержатся.

Все заканчивается быстрее, чем я думаю. Вскрикнув от очередного, более сильного толчка, Прим соскальзывает с дерева и падает вниз, но парень успевает схватить ее за руку в самый последний момент. «Держись!». Внизу слышны одобрительные крики. Марвел и Катон продолжают рубить дерево. Блестящее острие топора все глубже и легче входит в светлую древесину. Мирта и Диадема прыгают вокруг, подбадривая союзников и дразня напуганных соперников. Нам почти не видно, что происходит наверху, за замысловатым сплетением тонких ветвей. Все, что я успеваю заметить — это как камера пытается сфокусироваться на глазах парня, в которых плещется ужас. В следующее мгновение мы видим его опустевшие руки и Прим, летящую вниз, прямо под ноги злорадно ухмыляющимся профи. Она приземляется на выступающие из-под земли корни, сильно ударившись головой. Разметавшиеся по траве длинные светло-русые волосы окрашиваются красным, а по корням стекают брызги крови. Забыв, как дышать, я не мигая смотрю на экран, где камеры еще долго остаются в том же положении, надолго запечатлевая на пленку и в память зрителей кадры с гибелью малолетнего трибута Дистрикта-12.

Ты должна была это увидеть. Ты должна выдержать все зрелище от начала до конца. Прим — да и Китнисс — в этот момент намного хуже, чем тебе. Хеймитч подвигается чуть ближе и берет меня за руку, но я механическим жестом высвобождаю свою ладонь из его холодных пальцев. Все в порядке, правда.

Отбросив в сторону топоры, профи окружают тело Примроуз и склоняются над ее лицом.

— Жива?

— Не знаю! Подай нож, закончим начатое. Чтоб уж наверняка.

Девочка не кошка, у нее всего одна жизнь вместо девяти. Профи не удается привести свой кровожадный план в исполнение: Прим мертва, что спешит засвидетельствовать выстрел пушки, звук которого гулким эхом прокатывается по всей Арене. Проходит не меньше пяти минут, когда Катон и остальные вспоминают, что трибутов было двое. Подняв с окровавленной земли топоры, они смотрят вверх, пытаясь разглядеть скорчившуюся между веток фигуру Пита. Но тот куда-то исчез. Профи злятся: когда и куда успел ускользнуть парень? Я и сама теряюсь в догадках, тщетно всматриваясь в опустившийся на Арену вечерний сумрак. Прилетает планолет: его стальные челюсти заключают Примроуз в железные объятия и забирают с собой. Ты возвращаешься домой, девочка. Счастливого пути. Профи уходят. Изображение медленно гаснет. Не хватает только занавеса и оваций из зрительного зала, прослезившегося от столь искусной актерской игры.