Нарколепсия (СИ)

Яркая вспышка. Она режет глаза своими пучками фотонов, что должны порождать кислород, но доставляют лишь боль. Ослепляют. Моргаешь, чтобы избавиться от белоснежной пелены, которая сгодилась бы лишь для того, чтобы закрыть окна на ночь, не дав возможности мошкаре пробраться в дом и сожрать разлагающееся тело, оставляя в нём своё потомство.

Белое солнце уже не опаляет сетчатку, не разъедает колбочки своей интенсивностью сигнала и позволяет увидеть землю - жёлтый песок, граничащий своей палитрой тонов с коричневым… Как капучино, но без пенки, хоть и с тёмными тенями химерных рисунков. Пустыня. Барханы разных размеров - острые пики, маленькие и большие, почти затрагивающие небо, которое, отдаляясь от небесного диска, становится всё более чёрным. Гладкие верхушки, срезанные, тонкие, с которых должны съезжать песчинки, но они, как и всё вокруг, точно замерли во времени.

На полотне цвета капучино плывут тени правильных геометрических фигур. Поднять взгляд вверх и обнаружить чёрные кубы, перемещающиеся в воздухе, словно подгоняемые ветром. Но ветра нет. Лишь гладкие чёрные бока, притягивающие к себе. И стоит только поднять руку, коснуться пальцем до самого низкого куба, как тот лопается с тихим хлопком и осыпается на песчинки маленькими копиями своего прародителя, что, словно голодные черви, прорвавшиеся из-под земли, поедают чужеродное.

Порыв ветра берётся из ниоткуда, его можно увидеть белыми всполохами, которые закручиваются в причудливые спирали. Если проследить за ними, то можно натолкнуться взглядом на воду - тёмно-синюю гладь, что на горизонте мелькает бликами. Мираж? Стоит только моргнуть, как на горизонте появляется странная точка… пятно, напоминающее обычную лодку. Два весла, у одного из которых сломана ручка. Шаг навстречу, чтобы лучше рассмотреть, - и из песка пробивается тоненький песочный стебелёк. Светлые песчинки тянутся вверх, хрупкий стебель растёт и расправляет всего лишь три тоненьких листика, колышущихся на ветру. Песчинки поднимаются выше, создавая упругую головку бутона, что раскрывается темными и светлыми лепестками, чередующимися между собой, как зебра: светлый, тёмный, светлый, тёмный… Если сосчитать каждый отдельный лепесток, то тёмных будет больше ровно на две штуки, а один, что находится в самом центре, - полосатый: половина почти белая, половина почти чёрная. Роза пустыни, которую тяжело найти, ещё тяжелее увидеть с такой расцветкой. Но стоит только коснуться кончиками пальцев лепестков, как их бархат приласкает дотронувшуюся до них плоть. Цветок живой.

С каждым новым шагом цветков становится всё больше. Чем ближе к воде, тем стебельки более тонкие, с трудом держащие тяжёлые нераспустившиеся бутоны.

Порывы ветра стали в разы сильнее: они подминают мелкие песчинки, что вопьются иглами в глаза, если не успеть их закрыть, в глотку, если сделать неосмотрительный вдох. Они разорвут плоть. Они проберутся внутрь кровяного русла, чтобы домчаться до сердца и остановить его.

Небольшой валун почти у самой воды приятно удивляет. Такой же, как все камни, но стоит только сесть, как осознание неправильности добавляет ненормальности окружающей картине. Мягко. Камень мягкий, как будто сел на диван.

Трандуилу нравится тут, в этом мире. Здесь нет времени, которое безжалостно ко всему. Новый порыв ветра подхватывает волосы мужчины, играя с прядями, словно маленький ребёнок с игрушкой. Взгляд бродит по небу, где уже нет забавных кубов, останавливается на деревянной лодке со сломанным веслом… Возможность уплыть? Но что там, на другой стороне мира?

***

Пустыня была белой, безликой, обширной, как само небо. Её можно назвать стерильной - ничего кроме песка и резких колючек кустарника. Не было и указателей - Леголас шёл без всякого ориентира, стараясь идти по прямой, а не петлять между барханами. Ветер поднимал облака колкого белого песка. “Едкость у песка как у бытовой химии”, - отметил Леголас, когда не успел закрыться и частичка этого облака попала ему в горло. Он упал на колени и прижал ладонь к носу и рту, а грудь его сотряс такой кашель, что казалось, он сейчас увидит в кулаке кусочки своих лёгких или ребра сломаются и их острые обломки прорвут плоть.

Что удивительно, пить он не хотел. И в целом для пустыни Леголас страдал как-то мало. Лишь испытывал неудобство и раздражение. Наверное, то же чувствует моллюск в своей раковине, когда извне в неё попадает песчинка. Вообще, что-то настораживало его в этой пустыне.

Леголас оглянулся. Как он и думал: ветра подчищали его следы с усердием дворников месяца. Гладкое пространство, словно по нему провели керамическим ножом.

Взгляд на свой путь. Леголас поставил ладонь козырьком. На самом краю горизонта на фоне неба вышагивали слоны на длинных многоколенчатых ногах, возносивших их на высоту многоэтажного дома. Хоботы их уныло поникли. Мираж. Ничего более. Он сделал пару шагов в их сторону, но поднявшееся облако белого песка заставило его закрыть сгибами локтей глаза и рот. Когда Леголас убрал руки от лица, слонов уже не было. Да, всего лишь мираж.

Леголас поднял глаза к палящему в макушку солнцу. Оно было лохматым, словно нарисованная ребенком комета. Раздражение усилилось. Леголас зашагал дальше, впечатывая свои следы в песок, становившийся темнее. Бежевый, рыжий, коричневый. Это казалось хорошим знаком. Он взобрался на очередной бархан, и перед ним раскинулось море, сливаясь с отражающимся небом так, что нельзя было точно сказать, где кончается одно и начинается другое. И ещё… Человек, сидящий на камне. С белыми, как эта пустыня, волосами.

Вдруг раздражение как рукой сняло и Леголас почувствовал прилив радости. Он сбежал вниз, оставляя за собой борозды в песке, и, не рассчитав силу разгона, едва успел затормозить у кромки воды. С облегчением рухнул на песок, чуть не придавив тоненький цветок с чёрно-белыми лепестками.

Чуть не в воду. Леголас посмотрел на маленькие гребни волн. В приподнятом настроении он встал, стряхнул песок с одежды и повернулся к сидящему.

- Привет? - с вопросительной интонаций произнес он. Незнакомец посмотрел на него глазами прозрачнее, чем море, в которое он чуть не упал.

Хлопок рядом испугал Трандуила, заставил резко поднять голову и с недоверием воззриться на тело, только что чуть не полетевшее в воду. Снова его воображение? Новый мираж? Но со спины Трандуил понимает, что это тело такого же человека, как и он сам. Волосы пшеничного цвета сливались самыми кончиками с песком. Мягкие черты лица. Довольно пухлые губы. И зелёные глаза, настолько яркие, что казались чужеродными. Трандуил лишь едва заметно кивнул в ответ и вновь обратил взгляд к морю, которое не переставало медленно набрасывать на берег волны с белыми гребешками.

Он давно уже гуляет по этим мирам. Всё бродит, надеясь найти что-то… Многие встречались ему здесь. Хоть и не такие живые и весёлые.

- Тут… – Леголас прикусывает себе кончик языка, подбирая слово, чтобы ненароком не обидеть незнакомца - вдруг он тут живёт? - …Интересное местечко.

Впервые Трандуил видел настолько живую личность, которая к тому же совершенно не умела лгать. Губ всё-таки касается лёгкая улыбка, но сам мужчина отвлекается на ветер, порыв которого в этот раз куда сильнее. Он разбивает розу, подхватывает её песчинки, что чёрно-белыми полосами уносятся в море.

- Ты впервые здесь, - скорее констатация, чем вопрос.

- Я… без понятия. Наверное, да. Они что, из песка? - оживился Леголас.

- Здесь всё из песка. Только море и лодка настоящие, нетронутые временем, - с усталыми нотками в голосе отвечает Трандуил и поджимает губы, когда новая волна набегает на берег, забирая с собой очередную порцию песка.