Любовь во время чумы (СИ)

Белла закричала и напряглась, и я задрожал, беспокоясь, что причинил ей слишком сильную боль. В широко распахнутых карих глазах застыло удивление, раскрасневшиеся от поцелуев пухлые губы приоткрылись.

- Мне остановиться? – задыхался я, капельки пота стекали по лицу и шее от напряжения. Моё тело не слушалось, хотело двигаться дальше, вопреки моей воле.

- Нет, все нормально, - перевела дух Белла, взглянув на меня доверчиво и с возвращающимся желанием. – Это больнее, чем я думала.

- Я сделал что-то не так, - решил я.

- Заткнись, - улыбнулась девушка и шевельнула бёдрами мне навстречу, сбивая едва-едва вернувшийся контроль. Я задрожал сильнее, волна наслаждения прокатилась по мне. Невыносимое возбуждение толкнуло меня продолжать движение, больше не прерываясь – всё мое тело горело, требуя погасить огонь. Но на этот раз Белла не кричала, а наоборот, с томными вздохами жалась ко мне, бормоча моё имя и моля не останавливаться. Мы были как путники в иссушённой пустыне, внезапно нашедшие источник воды. Мы пили из него, пока не увидели звёзды, раскинувшиеся в бескрайней вселенной. Пока огонь, жгущий наши тела изнутри, не нашёл выход наружу и не выплеснулся через край, сладко обжигая и лаская блаженным теплом чистого экстаза.

Той ночью мы стали близки не только в физическом смысле. Мы словно вышли на более высокий уровень связи, после чего было ясно, что друг без друга не представляем дальнейшей жизни. Я много недель ждал возможности вернуться к своим, под купол. А словно разделился на две части, причем та, которая желала остаться с Беллой, была гораздо сильнее и больше, чем та, что отвечала за долг и ответственность.

****

Мне на своём опыте довелось узнать, каково это, когда весь твой мир меняется в одну секунду, но я не думал, что это произойдёт со мной ещё раз. Тем утром я был в приподнятом настроении: нога почти перестала болеть, я наконец снял бинты и размял затёкшие мускулы. Полноценно ходить я ещё не мог, но возможность сгибать ногу в колене значительно облегчила передвижение. Конечно, до полной реабилитации требовалась ещё пара месяцев, но и такому результату я был рад, учитывая, какой сложности был перелом бедренной кости.

Я услышал шаги задолго то того, как Белла вошла в комнату. Сегодня они звучали немного иначе. Выражение лица лишь подтвердило мои опасения.

- Доброе утро? – спросил я, а ответом был лихорадочный блеск карих глаз. – Всё в порядке?

- Нет… Я не знаю, - Белла тяжело выдохнула. – У меня новости.

- Какие? – осторожно спросил я, задержав дыхание в ожидании ответа.

Три месяца мы избегали болезненной темы, лишь вскользь упоминая её. А именно: я обещал уехать, как только встану на ноги. Люди на базе ждут моего возвращения. Но я не хотел оставлять здесь Беллу. Я нуждался в ней, она стала мне самым близким человеком с тех пор, как я потерял родителей. Взять её с собой я тоже не мог. Нас мигом бы разлучили, а её использовали в качестве донора для изобретения улучшенной вакцины, той, которую не пришлось бы вкалывать каждые сто шестьдесят восемь часов. А после того как используют, её бы сделали инкубатором для восстановления популяции человечества. Меня к ней никогда больше не подпустят!

Я хотел остаться с ней, но Белла боялась вести меня в свою общину, говорила, что чужака непременно убьют, ведь даже местных мужчин её отец держал на расстоянии пушечного выстрела от единственной дочери. Моя смерть ему будет только на руку – ещё одна гарантия безопасности. Никакие мои убеждения на неё не действовали, поэтому я сдался, оставив решение этой проблемы на потом.

- Мама моей подруги… Она врач, - начала девушка, нервно теребя край кофты. – И она заметила, ну, она заметила, что я… что по утрам я…

- Белла, успокойся, малыш, - я ласково обнял девушку, прижав к своей груди, и почувствовал, как она дрожит. – Всё хорошо, слышишь? Просто скажи мне, что случилось.

- Она заметила, что меня тошнит по утрам, и предложила осмотреть, и… В общем, я беременна, - на одном дыхании выпалила Белла и подняла на меня огромные как блюдца глаза.

В тот момент я даже не мог осознать, что происходило в моём сознании. Сердце будто бы рухнуло вниз, а затем воспарило в невесомости, в животе завязался узел, а к горлу подкатил ком, лишая возможности вымолвить хоть слово. Хотя, даже если бы не он, вряд ли я смог бы произнести что-то членораздельное. Мысли сменяли одна другую с такой скоростью, что я не успевал цепляться за них.

- Так, собирайся, мы идём к твоему отцу, - я принялся хаотично разбрасывать вещи в поисках свежей рубашки. Почему-то в тот момент это было всё, что я мог сделать и сказать. Мне было просто необходимо на что-то решиться, совершить какое-то правильное действие.

- Нет, Эдвард, прошу тебя, не надо, не сейчас, пожалуйста, - защебетала девушка, отчаянно хватая меня руками.

- Ты права, - я замер посреди комнаты, так же резко остановившись. – Мы должны сперва всё обсудить.

И снова Белла была непреклонна, она не хотела вести меня к отцу, а умоляла дать ей время самой ему всё рассказать. Я мог бы проследить за ней и узнать, где находится их община, но считал, что не имею право обманом появляться там, тем более сейчас, когда она готовится стать матерью моего ребёнка.

У меня будет ребёнок! Эта мысль никак не хотела укладываться в голове. Под куполом нашей базы иметь ребёнка было величайшей честью, которую заслуживали только самые достойные представители, к коим я не относился. Мой ДНК не содержал никаких выгодных для нового общества генов - я не был гениальным учёным или выдающимся военным, а значит и права на размножение не имел.

Прошёл уже месяц с тех пор, как Белла сообщила мне о беременности, а я всё ещё не мог поверить в происходящее. Нас обоих тревожило будущее, а особенно, будущее третьего, ещё не родившегося человека, которому мы должны были подарить жизнь. Мы часто спорили на эту тему: я был готов к решительным действиям, а Белла их избегала, надеясь, видимо, что ситуация решится сама собой.

До прихода Беллы оставались считанные минуты, и взглянув на импровизированный календарь, где каждый седьмой день был отмечен кружком, я пододвинул к себе рюкзак с вакцинами. Печально было осознавать, что я выживал столько времени за пределами купола только благодаря смерти товарищей – запас их вакцин увеличил время моего пребывания в шесть раз.

Привычно вытащив ампулу из специального отсека, я уже приготовился отломить кончик стеклянной ёмкости, чтобы вобрать в шприц огненно-красную жидкость, как вдруг меня пронзило тяжёлое осознание – а что если у ребенка не будет иммунитета, как у матери? Что если он унаследует его от отца?

Шприц выпал из рук. Сердце сжалось до размера булавочной головки. Глаза защипало от скопившейся влаги. Глупец. Идиот. Сколько лекарства я потратил на себя? Сколько дней жизни оно бы подарило моему ребёнку? Месяц. Целый месяц я был так слеп, заботясь лишь о своей эгоистичной потребности в признании меня отцом этого малыша, что совсем забыл о том, почему мы здесь. Никогда ещё я не чувствовал себя таким жалким и беспомощным. Никогда ещё мне не приходилось выбирать между своей жизнью и жизнью другого человека. Никогда ещё выбор не был так прост и очевиден.

- Привет, - тихо произнесла Белла, замерев на пороге.

- Завтра мы идём к твоему отцу, Белла, - чётко проговорил я. – Отказы не принимаются.

- Почему именно завтра? – робко спросила девушка.

- Я больше не буду колоть вакцину, - звенящая тишина наполнила каменное помещение. – Могу не успеть объясниться с ним.

- Что?.. - в голосе Беллы появились истеричные нотки. – Почему, Эдвард?!

- Подумай, Белла, что если ребёнок не унаследует твоего иммунитета? Что тогда? - я пристально всматривался в её лицо, наблюдая за тем, как до неё постепенно доходит смысл моих слов. – Без лекарства он умрёт. Я не допущу этого. С оставшимися ампулами у тебя будет запас времени, чтобы добраться до базы. Я оставлю тебе карты и всё необходимое. Напишу им письмо. Ты уедешь туда с малышом, и клянусь, они позаботятся о вас. Конечно, там свои правила. Но вы оба будете живы и в безопасности. К тому же, твой иммунитет позволит создать вакцину, которая спасёт нашего ребенка и в будущем.