Любовь во время чумы (СИ)

- Капрал Каллен, пройдите на вакцинацию, - механический голос рядового застал меня врасплох: с тех пор как меня назначили руководителем экспедиции, все мои мысли были заняты только ею.

Я знал, что иду на верную смерть, и дорога по петляющему, воняющему сыростью тёмному коридору, ведущему к кабинету вирусолога, лишь приближала меня к ней. Подойдя к двери, я надавил на ледяной металл обшарпанной ручки, и она легко поддалась. Из приоткрытой щели повеяло ледяным воздухом - хранение вакцины проходило в строгом температурном режиме.

- Капрал Каллен прибыл на вакцинацию, - отрапортовал я.

Врач, одетый в ослепительно белый халат, провёл меня к креслу, где плотно зафиксировал мои кисти и лодыжки.

- Я введу вам синтетическую вакцину второго поколения, - высокий мужчина с закрытым стерильной маской лицом даже не взглянул на меня, набирая в шприц огненно-красную жижу. – А также ударную дозу стимулятора: мы надеемся, что он увеличит ваш иммунный ответ и усилит действие самой вакцины, также он защитит вас на некоторое время от всех известных человеку вирусов. Но имейте в виду, что его действие закончится: после выхода за купол вам необходимо будет делать инъекции каждые сто шестьдесят восемь часов для продления эффекта. При возникновении симптомов у одного из членов команды - он остаётся на точке заражения, остальные следуют дальше. Таков приказ капитана. Инструктаж понятен, капрал?

Я кивнул, вспоминая первую экспедицию, отправившуюся за купол – никто из них так и не вернулся. Убить их могло что угодно: выжившие дикие животные, люди, на которых они охотились, или чума, заразившая некогда чистый воздух нашей планеты. Почему первичная вакцина оказалась недейственной, мы не могли проверить, потому что для этого нужно было сделать вскрытие и обследовать тела погибших солдат, - а как выйти за купол, не рискуя потерять вторую экспедицию?

Мы выжили только благодаря изолированности комплекса «пятьдесят один». Военная база, на которой сконцентрировались лучшие учёные умы Америки, наглухо закрыла шлюзы, как только стало ясно, что зараза распространилась по всей Земле и от неё нет никакого спасения. Несколько десятков семей удалось вывезти из заражённых городов, что чуть было не стало причиной гибели сотен работников базы, но, к счастью, распространение вируса удалось сдержать. Мне было двенадцать, когда это случилось, я помнил, как в спешке отец забирал меня из школы и на вертолете мы летели тысячу миль до «зоны 51». Мои родители заболели спустя два дня и умерли от этой новой чумы, я – единственный из семьи выжил.

Вспоминая покрытое язвами лицо матери, на которое я смотрел сквозь защитное стекло изолированной палаты, я содрогался, представляя, в каких мучениях погибали люди, оставшиеся на поверхности без шанса на выживание. Но все же во имя родителей, спасших меня ценой своей жизни, я собирался выйти за пределы купола и найти лечение для оставшихся в живых. Впрочем, никто моего желания не спрашивал – это был приказ.

Я почувствовал оглушающую резкую боль в районе правой ключицы и едва не потерял сознание. К боли физической добавилась душевная - хоть нам и запрещались дружеские контакты и общение, не касающееся рабочих вопросов, я успел привыкнуть к своей команде, к ребятам, с которыми служил на базе бОльшую часть времени, с того самого дня, когда наш мир изменился.

- Приказ принят, сэр, - сквозь зубы прохрипел я.

- Первую неделю после вакцинации возможны головные боли, слабость и головокружение, но потом организм адаптируется, - доктор задержал на мне взгляд серо-зелёных глаз. - Удачи вам, капрал. Мы надеемся увидеть вас живыми.

Коротко кивнув, я покинул пахнущий хлоркой прохладный кабинет, вновь погружаясь в зловоние подземных переходов базы. Раньше здесь повсюду царила стерильность и горел яркий белый свет, но за пятнадцать лет с начала катастрофы запасы санитарных средств исчерпались и их остатки использовались лишь при крайней необходимости.

Именно поэтому горстка спасшихся людей пришла к пониманию, что пора выбираться на поверхность: хотя наша база была хорошо оснащена, склад провизии и пресной воды почти опустел, и если мы не найдём способ борьбы с вирусом в ближайшее время, нас всех ждёт голодная смерть. Оранжерея, даже расширенная на пять подземных этажей, не могла прокормить две с половиной тысячи человек, а без мясных консервов мы все рисковали заболеть в конце концов цингой из-за нехватки необходимых организму питательных веществ и микроэлементов.

И если вне пределов нашей зоны кто-то уцелел, нам необходимо было понять, почему это произошло. Возможно, используя их природные барьеры, позволившие им адаптироваться к изменившейся среде, нам удастся найти способ вернуться к нормальной жизни. Но чтобы сделать действующую вакцину, нужен был выживший – если, конечно, таковые там оставались. Наша надежда могла оказаться тщетной, и наверху мы встретим лишь запустение разрушенных безлюдных городов…

Первая подобная экспедиция не принесла никаких результатов - вся команда погибла, разработанная нашими учёными вакцина оказалась несовершенной. Они успели обследовать лежащие в руинах ближайшие городишки и добраться до разрушенного Лас-Вегаса, когда поняли, что заболели – чума не оставила им шанса на спасение, за пятнадцать лет атмосфера планеты так и осталась заражённой. Умирающие от страшных болезненных язв, мужественные исследователи продолжили искать выживших людей, доехав до Чикаго, но их экспедиция не оправдала надежд. В последнем сообщении лейтенант Моррис посоветовал больше никогда не покидать купол, прежде чем мы услышали его предсмертные хрипы. Я молился всем богам, которых знал и помнил, чтобы нас не постигла та же участь…

Медленно бредя в свой отсек, я отдавал честь каждому встречному, будь то офицер или учёный – строго по форме. Никаких дружеских объятий или улыбок, обмена сплетнями или вечеринок – на военной базе каждый занимался полезным делом, а любое сближение строго пресекалось. Суровые условия выживания вынудили нас ввести правила общественного поведения, исключающие ссоры и интриги, именно благодаря этому мы смогли остаться людьми, а не скатиться до уровня скота. Но построенный генералами общественный уклад имел и определённые минусы, о которых думали, но во имя мира не говорили.

Потный и вонючий жилой отсек был полон - мужчины, закончившие рабочий день, возвращались из пищеблока и готовились ко сну, соседи по комнатам вполголоса переговаривались, кратко сообщая новости, большинство из которых были неутешительными – техника все чаще выходила из строя, проводка прогнила, средства гигиены, лекарства, продукты – были на исходе. Последняя надежда – я и шестеро парней, завтра собирающиеся покинуть купол.

В случае успеха нас всех ждало спасение: получив иммунитет, мы сможем, наконец, покинуть загнивающие стены и увидеть солнце. Построить новый мир на осколках старого, возродить цивилизацию людей. Если мы найдем выживших людей, то станем героями, тогда каждый из семерых получит повышение и… женщину, возможность стать отцом ребенка. Это считалось наивысшей наградой, так как обычно физические контакты между полами были невозможны и запрещены.

В коридоре тихая суета сходила на нет: мужчины по режиму ложились спать, в одно и то же время отключался по всей базе свет. Здесь не было женщин – представительницы противоположного пола жили и работали отдельно. Среди них также были учёные, но в основном женщин обязывали заботиться о продолжении рода. Для оплодотворения отбиралась сперма генетически перспективных мужчин, половые же связи были отменены во избежание ссор и скандалов – женщин спаслось гораздо меньше, чем мужчин, и как только стали случаться драки на почве ревности, женщин изолировали навсегда, разлучив при этом даже сложившиеся семейные пары. Все оказались в равных условиях: лишь избранным за какие-то особенные заслуги изредка позволялось разделить с женщиной. И за это любой мужчина готов был выслуживаться до потери пульса.

Хотя я был уверен, что генералы ни в чём себе не отказывают, и только мы, простые смертные, вынуждены беспрекословно соглашаться с установленным порядком. Я не был в восторге от правил нашей базы, поэтому рисковая экспедиция была для меня возможностью вырваться из-под жёсткого и надоевшего контроля вышестоящих, наконец-то ощутить запах свободы. Даже если путешествие закончится смертью, я несколько месяцев буду по-настоящему жить.