Кузина-самозванка

Энья… Женщина, которая обычно в этой самой комнате удовлетворяла сексуальные аппетиты этого мужчины. Дженни снова почувствовала приступ истеричного хохота, и только гордость заставила ее сдержаться и сохранить вид благопристойного безразличия к происходящему. Она так и сидела на краю кровати, выпрямив спину и сложив руки на коленях. Любопытно, как Данте станет выкручиваться из весьма щекотливой ситуации.

Впрочем, ей было интересно посмотреть на женщину, привлекшую его внимание. Дженни не сомневалась, что та очень красива, и постаралась заглушить непонятно откуда взявшуюся вдруг ревность. Это был не ее мир, и она не должна забывать об этом.

– Извини меня, Данте, – с мольбой протянула Энья медоточивым голосом. – В ванной комнате остались мои туалетные принадлежности. Я пришла забрать их.

Не дав Данте времени ответить, она проскользнула в комнату с явным намерением рассмотреть сестрицу, ради которой ее выдворили из этих апартаментов.

Энья оказалась сладка до приторности. Должно быть, мужчины слетались на нее как пчелы. Роскошные белокурые волосы по плечам, женские прелести едва вмещались в ярко-желтое мини-платье. Длинные гладкие ноги лоснились, будто намазанные маслом. Лицо, обращенное к Дженни, было безупречно красивым. Идеальная кожа, великолепные голубые глаза, пухлые, чувственные губы…

– Извини, что прервала вас. – Глаза Эньи впитывали мельчайшие детали увиденного. – Я на минутку. – Она пересекла комнату, направляясь в ванную.

– Поздоровайся с Изабеллой, Энья!

Она резко остановилась, потому что тон произнесенных Данте слов был похож на удар хлыста.

– Прости, Данте, – виновато залепетала Энья. – Я не хотела показаться невежливой. – Она оскалила белоснежные зубы в сторону Дженни, что должно было означать улыбку. – Привет, Изабелла. Ты не возражаешь, если я заберу свои вещи, правда? Увидимся за ланчем. – Она с улыбкой повернулась к Данте: – Извини меня, дорогой. Недосмотр одной из служанок – она не проверила, все ли мои вещи перенесены.

– Так проверь повнимательнее, чтобы больше сюда не возвращаться!

Это было откровенное хамство со стороны Данте. Но Энья как ни в чем не бывало поцеловала кончики своих пальцев и помахала ему. Затем, демонстративно покачивая бедрами, прошествовала в ванную комнату, забыв закрыть дверь.

Дженни решила молчать и даже не смотреть на Данте. Поднявшись на ноги, уже достаточно окрепшие, она прошла к стеклянным дверям на другом конце комнаты. За ними начиналась широкая дорожка, обсаженная деревьями и ведущая к каменной стене, ограждавшей виллу.

Вид был прекрасным, но думала Дженни совсем о другом. Чувственные струны тела, тронутые умелой рукой Данте, все еще вибрировали. Одна часть ее существа мечтала о продолжении и завершении начатого, но другая настойчиво напоминала о самоуважении.

Увлечься Данте Россини значило бы замутить и без того опасные воды, в которых ей приходится барахтаться. Она должна иметь ясную голову и не думать ни о чем, кроме как о сохранении собственной свободы.

– Я все забрала, – возвестила Энья радостным тоном.

В висевшем в комнате напряженном молчании голос, выражавший радость, прозвучал донельзя фальшиво.

Дженни обернулась из вежливости, но могла бы и не делать этого. Энья ее попросту не видела. Ее взгляд был прикован к Данте, который стоял в открытых дверях спальни и откровенно ждал, когда же она уберется.

– Тогда тебя здесь ничего не задерживает, – произнес он, не скрывая своего нетерпения.

Энья остановилась рядом с ним, подняла к нему свое красивое лицо, капризно надула губки и промурлыкала:

– Ну, я же извинилась за вторжение.

– Раз ты все забрала, уходи!

Окаменевшие черты лица Данте явно говорили о недопустимости спора, поэтому Энья благоразумно ретировалась. Он тут же закрыл за ней дверь, но Дженни была уже готова дать отпор при попытке продолжить то, что прервал приход Эньи. Данте внимательно посмотрел на ее и все понял. Поспешно восстановленные ею барьеры вызвали у него ироническую усмешку.

– Почему бы тебе не последовать за Эньей? – бросилась Дженни в наступление. – Мне не нужна твоя помощь в обустройстве. А поскольку ты явно испытываешь разочарование, твоя подружка с радостью утешит тебя.

– Наверное. Но ее утешение мне не нужно.

Сердце Дженни подпрыгнуло в испуге, потому что от недавнего ледяного тона Данте не осталось ни льдинки – все растопил чувственный жар в его голосе. Но тут же оно пустилось в бешеный галоп, потому что Данте начал медленно приближаться к ней. Насмешка в его глазах предупреждала о том, чтобы Дженни даже не вздумала отрицать, что между ними что-то происходит.

– Даже не думай! – решительно сказала Дженни. – И вообще, твой менталитет Казановы мне противен!

Ее презрительное замечание не остановило Данте, он продолжал надвигаться:

– О нет! Казанова – не мой стиль. Я решил закончить отношения с Эньей еще до поездки в Австралию.

– Похоже, она об этом не догадывается. Иначе ее бы здесь не было.

– Энья считается только с собственными желаниями и слышит себя одну. Очевидно, мое предложение найти себе другого мужчину лишь подстегнуло ее усилить натиск на меня, и она с радостью воспользовалась возможностью, так кстати предоставленной ей Люсией.

– Вот и заставь ее потрудиться на славу! – Все что угодно, лишь бы Данте держался подальше!

Он покачал головой:

– Я больше не хочу ее.

Его взгляд стал очень выразительным, и Дженни без труда поняла, что теперь она – объект его желания. Она неистово заметалась между собственным влечением к Данте и пониманием того, что он собирается использовать секс как еще один инструмент подчинения. Он жаждет ее полной капитуляции. А отнюдь не партнерских отношений.

– Не смотри на меня так! – яростно прошипела Дженни. – Я знаю, какой тип женщин тебя привлекает, и совершенно ему не соответствую. А если ты рассчитываешь одурачить меня, подумай еще раз хорошенько.

Данте действительно задумался. Он понимал, что яростное противостояние лишь усугубится, реши он применить силу. Его тактикой должно стать убеждение. Дженни должна поверить, что он хочет ее. А он действительно ее хочет. Данте с удивлением понял, что испытываемое им желание сильнее, чем когда-либо и к кому-либо. Энья со всеми ее ужимками теперь казалась ему пресной и неестественной по сравнению со скрытой страстностью, таящейся в Дженни.

Ему нужно срочно выпроводить Энью с Капри, избавиться от этого «яблока раздора» и только потом предпринять следующую попытку соблазнения, которую он должен хорошо спланировать.

– И учти, – маленькая злючка решила не давать ему спуска, – я буду Изабеллой для твоего дедушки, буду проводить в его обществе столько времени, сколько он захочет, но мне не нравятся ни Люсия, ни Энья, и я не буду общаться с ними, кроме как в присутствии Марко.

– Энья уедет сегодня еще до ланча.

– Отлично! Тогда ты поешь в компании своей настоящей кузины. Скажешь, что у меня разболелась голова, что я никак не адаптируюсь к смене часовых поясов. Скажи что угодно, потому что я не выйду из этой комнаты до вечера. И буду находиться здесь в одиночестве. Иначе я не ручаюсь за свое поведение в присутствии твоего дедушки за обедом.

– Отличная мысль, – одобрил Данте, чем немедленно выбил почву из-под ее ног. – Я распоряжусь, чтобы тебе сюда принесли что-нибудь перекусить. Может быть, хочешь пару таблеток от головной боли?

Дженни поднесла руку ко лбу.

– Не откажусь. Спасибо, – пробормотала она, не скрывая облегчения от его внезапной покладистости.

– Люсия, конечно, большая заноза, но полностью игнорировать ее не удастся, – предупредил Данте, опять-таки миролюбиво. – Но я постараюсь удерживать ее как можно дальше от тебя.

Дженни лишь кивнула, чувствуя себя слишком уставшей, чтобы продолжать препирательство.

– Я ухожу, а ты отдыхай.

Спектакль должен продолжаться во что бы то ни стало, напомнил себе Данте, выходя из апартаментов, отведенных Дженни. Конечно, сексуальная связь с псевдокузиной – это безрассудство с его стороны, но, честно говоря, он не хотел отказываться от такой дополнительной возможности окончательно подчинить себе Дженни.