Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

“Повод не располагает к сердечности, - подумала Женя. – Да и Морозовы есть Морозовы”.

- Женя, пора накрывать стол! – тут обратилась к ней мать. – Игорь Исаевич, нужно поспешить, иначе мы не успеем!

- Разумеется. Вы очень любезны, - сказал Игорь, и с некоторой холодностью во взгляде проследил, как две женщины удаляются на его кухню.

Роман Платонович кашлянул, не решаясь более открыто привлечь к себе внимание. Игорь посмотрел на него.

- Пройдемте пока в комнату, Роман Платонович. Вечер скоро начнется.

- Да, конечно, - сказал тесть, сконфуженный словом “вечер”. Они прошли в гостиную, и Игорь, пригласив господина Прозорова сесть, предложил ему вина, от которого у Жени всегда болела голова. Через некоторое время мужчины, несмотря на ощущаемую обоими разницу между ними, уже довольно живо беседовали.

***

Прибыли все приглашенные – никто не отказался и не опоздал. Лидия приехала предпоследней, перед кругленьким спиритом из “Пегаса”, и у нее хватило воспитания… или ненависти к хозяевам, чтобы почти не обращать на себя внимания. Мужчины не знали, как ей сочувствовать, потому что были едва с нею знакомы; Серафима Афанасьевна тоже почти не знала вдову Василия. И была не такого склада женщина, чтобы бросаться с утешениями к чужому человеку.

Женя была почти счастлива, что ее не затрагивают.

“Может быть, все еще обойдется”, - подумала она.

Наконец сели за стол. Женя и Фрося расстарались, чтобы не посрамить хозяина, но к соблазнительной еде сразу приступать не полагалось - следовало сказать слово о покойном. Что и как говорить – никто почему-то не знал.

Все, словно бы внезапно, вспомнили, кем был Василий Морозов. Поминать такое казалось как-то слишком неприлично. Недопустимо. Здесь сидела вдова, верующая в конечность, окончательность смерти своего мужа; здесь собрались образованные люди. О том, что, по крайней мере, двое из собравшихся - сотрудник “Пегаса” и Женя – убежденные спириты, тем более невозможно было заикнуться. Это сразу превратило бы высочайшую для человека трагедию в фарс…

- Господа, - наконец нарушил молчание Игорь. – Мы собрались здесь, чтобы почтить память моего дорогого брата Василия. Смею надеяться, все присутствующие помнят, каким прекрасным человеком он был и какую смерть принял, смерть истинного рыцаря. Мы вечно будем помнить о нем… наше горе неизбывно…

- Ах, да что ты говоришь! – не вытерпев, воскликнула тут Женя. Она нервно стукнула о стол своим нетронутым бокалом вина.

Все воззрились на нее. Вдова приоткрыла рот, уставившись на Женю взглядом, который и вправду мог бы обратить ее в камень; но Женя уже ни на что не обращала внимания.

- Господа! – звонко воскликнула она; Женя отпила из своего бокала для храбрости и, отсалютовав собравшимся этим бокалом, поставила его обратно на стол. – Господа, разве мы все беспамятны? – продолжала она, обводя взглядом соседей. – Разве мы забыли, кем был Василий? Это был великий медиум, равный Юму, равный девицам Фокс*! Неужели мы презрим все то, что явилось нам через него? Лишим его смерть смысла?..

- И какого же смысла? – выкрикнула Лидия; она сжала свой бокал так, что он чуть не треснул. – Вы смеете сейчас… рассказывать ваши псевдофилософские сказки для глупцов? Сейчас, над гробом моего мужа!..

Женя снова крепко стукнула бокалом о стол. Вино красным кругом плеснулось на скатерть.

- Да, смею, и именно сейчас! – сказала она. – Вы думаете, что только атеисты смелы? Нет, Лидия Сергеевна, я тоже готова идти до конца! Я не собираюсь лгать вам, чтобы потешить вашу слепоту – Василий хотел от меня именно этого!

- Да от Василия сейчас только косточки остались! – воскликнула Лидия, совершенно неожиданно ударившись в слезы. Собравшиеся опешили; потом поднялись с мест и сгрудились вокруг вдовы, нестройно утешая ее. Игорь с негодованием взглянул на Женю. Та ответила прямым и таким же негодующим взглядом.

- Ты дурно воспитанная, бессердечная девчонка, - прошептала ей Серафима Афанасьевна. Женя улыбнулась.

- Были учителя, мама, - ответила она. – А я только свидетельствую истину, какой она представляется мне! Сейчас самое время!

Тут от двери раздалось мяуканье. Женя вздрогнула. Из-за общего волнения никто не заметил, что в комнату пробралась кошка.

- Буся?

Незабудка вела себя как-то странно. Задрав хвост, она опять мяукнула, а потом фыркнула на пустое место, между дверью и столом.

- Буся?..

Женя подобралась, не замечая больше ничего, кроме кошки.

Через несколько мгновений она, почти непроизвольно, выбросила в сторону руку и крикнула, по-прежнему не отрывая взгляда от Незабудки:

- Господа, требую внимания!

* Удлиненная повозка без кузова, передняя и задняя части которой соединены продольными брусьями.

* Верховная жрица Весты (букв. “великая дева”).

* Сестры Фокс – первые американские медиумы, с которых в середине девятнадцатого века началось спиритическое движение, охватившее Америку и Европу.

========== Глава 29 ==========

Это прозвучало так резко, что даже Лидия перестала плакать. Услышав возглас Жени, от Лидии отвернулся офицер-секундант, утешавший вдову с наибольшим пылом; все посмотрели на хозяйку. Кругленький спирит глядел на нее во все глаза. Как будто только и ждал ее команды.

Женя шагнула в сторону, точно представляя публике артиста, и все увидели Незабудку. Кошка вела себя менее эффектно, чем вначале: просто сидела, обернув лапы пышным хвостом, и изредка мяукала на то же пустое место, не сводя с него круглых желтых глаз.

- Ну, и что же? – произнес наконец Олег Морозов.

Остальные молчали, но после реплики Олега неприличие Жениного поступка вырисовалось перед всеми. Ничего сверхъестественного им не показали – только кошачьи странности. Если кто-то что-то и почувствовал, теперь каждый приписал это разыгравшемуся воображению.

Женя растерянно посмотрела на спирита, но и тот молчал, не зная, что может сказать сейчас, не показавшись смешным сам и не выставив смешною хозяйку.

Женя сжала губы и скрестила руки на груди. Кажется, она была самая верная из апостолов* Василия.

- Господа, Василий сейчас находится здесь или был здесь только что, - проговорила она, прямо и без сомнений глядя на скандализированное общество. – Моя кошка вела себя точно так же всякий раз, когда я наблюдала явление его флюидического образа в моем доме. Вот что я хотела вам показать.

Взгляд ее остановился на лице мужа, смотревшего на нее как угодно, только не с любовью и сочувствием. Женя знала, что, может быть, в эту самую минуту подрывает свой брак, основу благополучия всякой женщины. Но она ни за что не взяла бы своих слов назад.

””Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня”, - думала она. – “Кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня””.*

Лидия в ничем не нарушаемой тишине не то рассмеялась, не то всхлипнула.

- Вам доставляет удовольствие насмехаться над всем святым? - сказала она Жене.

- Над чем святым? – выкрикнула Женя, уже не сдерживаясь, хотя понимала, что каждое ее слово жалит Лидию в сердце. – Что у вас есть святого? Любовь? Но что может быть святого в любви, которая, по вашему убеждению, есть только продукт химических процессов мозга?..

По тому, как изменилось лицо Лидии, она поняла, что попала в точку.

- Знавала я подлых людей, но вы… просто аспид, - прошептала вдова. – Или вы действительно сумасшедшая.

И вдруг Лидия схватилась за грудь и побледнела. Стоявший рядом офицер подхватил ее, а Женя испугалась. Она не подумала, что может действительно повредить Лидии своим выступлением!

Лидия, которую усадили на стул, отдышалась. Офицер начал махать ей в лицо платком, а Олег Морозов пододвинул бокал вина. Лидия сделала несколько больших глотков, после чего ее щеки немного порозовели.