Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

- Вот очки, Евгения Романовна.

Женя, сжав губы, забрала очки, едва заставив себя поблагодарить горничную. Снова почувствовав себя полноценным человеком, она глубоко вздохнула и спросила:

- Где барин?

- По делам уехали, - услужливо откликнулась Фрося. – Сказали, что будут к обеду! Вас не велели будить!

Женя с усилием улыбнулась и выскользнула из постели. У нее все еще ломило все косточки. Фрося рядом с нею казалась особенно здоровой… даже какой-то монументальной. Вроде Саши, только совсем опростившейся.

- Фросенька, ты завтрак приготовила? Спасибо.

- Рада стараться, Евгения Романовна, - улыбаясь, ответила Фрося, довольная собой. Женя, как никогда, почувствовала себя лишней и ненужной в этом доме.

Не утруждая себя умыванием – все равно с этим, в отсутствие Игоря, нечего было спешить – Женя села к столику и взяла чашку кофе.

- Фрося, ты не убирала моих тетрадей со стола в гостиной?

- Тетрадей?

Фрося замерла, поднеся руку ко лбу.

- Не было никаких тетрадей, барыня! – растерянно и испуганно сказала она. – А что? Это нужное?

- Как не было? Иди-ка посмотри! – Женя приподнялась, забыв о боли.

- Чичас!

Фрося убежала.

Через несколько мгновений из гостиной донесся ее зычный голос:

- Нету тут никаких тетрадей!

- Ах, черт!..

Женя вскочила и, спотыкаясь, бросилась в гостиную. Она остановилась на пороге, схватившись за косяк – стол был чист. Дальше можно было не спешить.

“Игорь убрал их, он, наверное, даже читал мои записи, - уныло подумала Женя. – Я живу, как в полицейском участке!”

Она села на корточки, готовая заплакать.

“Я ему устрою скандал, когда он вернется!”

Но тут же поняла, что не отважится. В этом союзе Женя была подчиненной, и странно было бы ожидать другого – даже после всех сладких песен Игоря Морозова о ее богатой душе и своей любви к ней. Игорь еще очень хорош. Он хотя бы ее не унижает, наоборот – восхваляет, поднимая над самой собою. Однако свободы жене предоставить не хочет, потому что он – мужчина…

После завтрака, наскоро совершив туалет, Женя поехала на примерку к модистке, у которой они с мужем вчера заказывали траурное платье. Это было первое самостоятельное действие, совершенное ею после свадьбы. Игорь хотя бы оставил ей денег на расходы.

Приехала Женя незадолго до обеда. У нее осталось время только на то, чтобы переодеться и хотя бы поинтересоваться, что Фрося затеяла на обед – Женя почувствовала, что бразды правления в этом хозяйстве принадлежат Фросе, и теперь вознамерилась побороться с таким положением. К счастью, Фрося покладиста, а спорить с госпожой ей не положено.

“Сам учил меня!”

Фрося, однако, оказалась менее сговорчивой, чем ожидала хозяйка, и разговор перерос в маленькую баталию. Во время жаркого обсуждения меню Жене вдруг пришла в голову мысль, что за все это время она ни разу не вспомнила о Василии. Ну и чем она лучше Игоря?

Муж припозднился – и сразу зашел на кухню, почуяв, где сейчас его “гарем”. Увидев, чем занята Женя с Фросей, он явно был удовлетворен. Подошел к жене и поцеловал.

“Где он был, интересно?”

Выглядел Игорь спокойным и отстраненным.

- Как ты? – спросил он.

Женя улыбнулась.

- Дорогой…

Тут она вспомнила, как он ворошил ее сокровенное, и ей захотелось ударить мужа.

- Игорь, я хочу с тобой побеседовать, если ты не против.

- Хорошо, - ответил Игорь, почти не казавшийся удивленным. – Только после обеда, если ты не возражаешь. Я очень устал.

Тут только Женя заметила, как он осунулся.

- Ладно, - заявила она. Вид мужа не вызвал в ней жалости, только удовлетворение. – Так и быть.

Игорь удивленно улыбнулся ее тону – та самая “морозная” морозовская улыбка – потом вышел и направился в ванную комнату. Женя несколько мгновений смотрела ему вслед так, точно хотела провертеть в спине мужа дыру. Затем шумно вздохнула и заставила себя взять себя в руки.

“Спокойствие! Главное - суметь поставить себя сейчас!”

Жене вдруг показалось, что рядом с нею стоит мать и дает ей эти советы. Уж Серафима-то Афанасьевна умела себя поставить с кем угодно.

Когда они наконец поели и спровадили Фросю на кухню, подальше от господских дискуссий, Женя расположилась напротив мужа в кресле, сурово глядя ему в глаза. Он несколько мгновений испытывал ее взглядом, потом сухо рассмеялся.

- Дорогая, может быть, ты наконец предъявишь мне обвинение?

- Охотно, - сказала Женя, игнорируя его сарказм, которым Игорь попытался сходу ее сразить. – Предъявлю! Игорь, это ты вчера убирал мои тетради со стола?

- Да, - ответил муж.

Женя попыталась сохранять спокойствие.

- Игорь, мне очень неприятно, что ты касаешься моих личных вещей.

- Я не люблю, когда на моем столе беспорядок, - ответил он хладнокровно. – Тебе следовало попросить у меня разрешения воспользоваться этим столом. И ты выбрала совсем неподходящее время для своих…

Тут губы его дрогнули.

- Чем ты занималась?

Женя вдруг почувствовала, что муж близок к взрыву. Она стиснула кулачки, заставляя себя сохранять мужество.

- А что? – спросила она.

Игорь с усмешкой покачал головой.

- Женя, тебе не кажется, что это… по меньшей мере бестактно? – проговорил он. – Ты забыла, что у нас в доме траур? Или ты совсем не можешь обходиться без своего увлечения?

Женя ощутила себя виноватой, какой-то недоразвитой. Но потом это прошло.

- Игорь, мне это очень нужно, особенно в тяжелые минуты, - глухо сказала она. – Я ни на миг не забываю о Василии. Это помогает мне облегчить душу. И я думаю, что, может быть…

- Ты думаешь, что Василий все еще где-то существует, - проговорил Игорь, глядя мимо нее.

Казалось, в этот миг он сожалел, что женился на Жене.

- Женя, ты всерьез веришь спиритизму? – спросил ее муж. – Мне раньше казалось, что у тебя это временно. Ты ведь очень умная женщина.

- А что – умные люди должны перестать верить своим глазам? – ответила Женя. – Как ты объяснишь то, что было со всеми нами?

Игорь несколько мгновений молчал.

- Не знаю, - сказал он наконец. – Не знаю, - повторил Игорь. – Но хуже всего было бы в конце концов обнаружить, что мы обманывались в этой надежде.

- Игорь, ты не будешь мешать моему творчеству? – спросила Женя.

Он вздрогнул.

- Ты хочешь что-то доказать своими сочинениями? Но кого ты этим убедишь?

- Возможно, кого-нибудь и смогу, - задумчиво ответила Женя. – Но я не могу молчать, Игорь, теперь - только не молчать. Мой долг – говорить. Мне порою кажется, будто моею рукой водит что-то… неподвластное мне, что-то, что больше меня.

========== Глава 28 ==========

Утро, на которое было назначено отпевание, оказалось хмурым – серое разбухшее от сырости небо низко нависло над землей. Как будто природа ознаменовала гибель выдающегося своего творения, которое, тем не менее, было таким же тленом.

Погребальная процессия вначале была небольшой – только близкие родственники Морозовых, коллеги и друзья; но по дороге к церкви толпа провожающих увеличилась в несколько раз. Женя недооценивала популярность Василия. Игорь вначале был сконфужен, расстроен такой публичностью, а потом смирился, поняв, что ничего не может поделать с народною любовью и славой, заслуженными или нет. Прошел только слух о том, кого это хоронят, а к процессии на каждой улице примыкали все новые и новые люди.

Многие горько, искренне плакали. Кое-кто, особенно публика попроще, вслух сетовали на бога и недоумевали, как это такой человек мог умереть.

Идя рядом с безмолвным печальным мужем за черным лакированным гробом, который везли погребальные дроги*, Женя чувствовала все меньше уверенности в том, что от “российского Юма” осталось что-то, пережившее смерть…

Лидия вместе с сестрой и матерью шли отдельно от Морозовых. Женя чувствовала облегчение хотя бы от этого. Она ощущала себя принадлежащей к другому… лагерю.