Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

По комнате пронесся ветер, коснувшись холодом Жениной щеки.

***

Женя проснулась. Голова кружилась со сна, и она не понимала, что ее разбудило. А потом поняла - повернулась и вскрикнула, вжавшись в край стола.

Напротив нее стоял Василий Морозов, скрестив руки на груди, и печально улыбался ей. Он был так же молод и красив, каким Женя его запомнила – так же лежали темные волосы, так же смотрели прекрасные карие глаза. Одет Василий был в черный костюм, в котором его похоронили.

Женя быстро перекрестилась. Василий покачал головой.

- Ты знаешь, что я не причиню тебе зла.

И голос у него был точно такой же, как при жизни, звучный и чувственный. Женя хотела встать, приблизиться к нему, дотронуться… но не посмела; она осталась сидеть, вцепившись в спинку стула, которая отгораживала ее от этого видения.

“Вот уж воистину, “вложи персты в раны””, - думала она, во все глаза глядя на ночного гостя. Женю бросало то в жар, то в холод.

“Я, конечно, сплю”.

- Почему ты печален? – спросила она Василия. – Разве ты не… рад, что жив?..

Василий тихо рассмеялся. Жене казалось совершенно естественным, что теперь они говорят друг другу “ты”, как муж и жена. Как будто она совершенно естественно заместила Лидию – а может, всегда занимала ее место в сердце и желаниях этого человека.

- Верно, у меня много поводов для радости, - сказал Василий. – Я не буду рассказывать тебе, что я видел и пережил, иначе ты прежде времени захочешь ко мне. Земное существование – только тень истинного.

Женя нахмурилась. Ей не верилось в это.

- Но почему же тогда ты огорчаешься? – спросила она.

Женя догадывалась.

Василий поник головой.

- Из-за моей жены, - сказал он. – Из-за многих, кто не верит в меня. Ты знаешь, как чутки духи в сравнении с вами? Мне очень больно видеть, как Лидия отрицает меня и мое существование. Ее слезы жгут меня, как огнем.

Женя, охваченная жалостью к этому фантому, точно к живому существу, поднялась со стула и приблизилась к Василию. Она протянула руку, но не решилась коснуться его.

Василий улыбнулся и взял ее за руку.

Женя ошеломленно смотрела призраку в глаза. Рука его оказалась горячей, сильной и упругой, как рука живого мужчины, и она чувствовала биение пульса под кожей.

Василий погладил ее ладонь, потом поцеловал эту ладонь. Женя почувствовала прикосновение его губ и дыхания.

- Это невероятно, - сказала она жалобно. – Вася, я сошла с ума. Теперь я точно это знаю.

Он укоризненно покачал головой.

- Теперь и ты ранишь меня.

Помедлил.

- Что тебя смущает? Ты думала, что я должен быть чем-то вроде амфоры, наполненной светом? Но ведь то, что ты видишь – мое тело. У меня есть внутренние и наружные органы, подобные вашим… вернее, это ваши физические органы создаются по образцу наших.

- Быть не может, - изумленно сказала Женя.

Она невольно опустила глаза.

Василий понял, что пришло ей на ум, еще раньше нее самой, и гармонически рассмеялся, вогнав Женю в краску.

- Да, я мужчина, - сказал он.

“Конечно, а как иначе объяснить то, что он мог делать со мной в своем флюидическом образе?” - подумала Женя. Поняла, что Василий прочел и эту мысль. Кажется, теперь он мог угадывать, что она думает.

- Пойдем сядем рядом, я объясню тебе, - сказал он.

Женя послушно направилась к дивану. Она ничего не могла поделать с мыслью, трепетавшей на пороге ее сознания – что ей пора в желтый дом или что она уже туда упрятана. Под ноги ей попалась Незабудка, описывавшая круги у ног призрака; Василий нахмурился.

- Брысь!

Кошка вздыбила шерсть, зашипела - а потом вдруг метнулась вон из комнаты, точно ее облили.

Женя села на диван, сложив руки на коленях. Ее знобило.

“Зачем он Бусю обидел?”

Василий сел рядом – совсем как живой, только диванные пружины под ним не прогнулись, как будто призрак не имел веса.

- Вы здесь, в вашей скорбной юдоли, не имеете понятия о могуществе духа, - начал он, устремив проникновенный взгляд на Женю. – Но даже здесь силою этого духа создаете вещи, достойные восхищения.

Василий улыбнулся. Женя поняла, что он говорит о ее романе, и была польщена.

- Мы же силою духа создаем как наши одеяния, так и наши тела, - продолжал Василий.

- Вася… но как же это возможно, такое сообщение между нами? – прервала его Женя, пораженная новой мыслью. – Вы же на небесах? Как вы можете спускаться к нам?

Молодой человек засмеялся.

- Где они, по-твоему, эти небеса? – спросил он. – Ты давно знаешь, что господня обитель лежит не над нами, как и то, что небес нет – есть космос, а расположение звезд, как оно вам представляется, лишь оптическая иллюзия.

- Ну и где же она, господня обитель? – произнесла Женя. – А? И где ваши небеса?

У нее возникло обидное чувство, что Василий смеется над нею, как слишком молодой самоуверенный учитель над туповатым учеником. Что ж, разве следовало ожидать, что его характер переменится?

Тогда это был бы уже не он, а кто-то другой…

- Господня обитель здесь, - улыбаясь, сказал Василий, приложив руку к сердцу. – И здесь.

Он придвинулся к Жене и приложил руку к ее сердцу.

- И здесь, - продолжал он, обводя рукою комнату. – Везде. Куда бы ты ни кинула взор.

- А… небеса? – спросила Женя.

Ей почему-то было жалко расставаться с этим детским представлением.

- Небес нет, - серьезно ответил Василий. – Есть только одна вселенная, и мы все едины для Творца. Просто вы не видите, кем эта вселенная наполнена.

Женя опустила глаза, внутренне соглашаясь со своим собеседником. Только сейчас она чувствовала себя здравой умом – тогда как, будучи с другими людьми, по большей части чувствовала себя сумасшедшей или, по крайней мере, странной.

- Тебе следует показаться Лидии, - сказала она.

Василий некоторое время не отвечал; ей показалось, что он думает о чем-то неприятном.

- Еще не время, Женя.

- Вася, это… стыдно, - неожиданно сказала Женя, думая о Лидии. – Видишь ли, я чувствую, что неприлично близка к тебе, мы и раньше были близки. А ведь я замужем. Но что мне делать с моими мыслями?

- Женечка, мы все близки друг другу, - сказал Василий. Он понимающе улыбался. – Ты права - мы с тобой всегда были в особенных отношениях. Раньше я не сознавал, что творю - теперь же успокойся, я не приближусь к тебе так, как ты думаешь, потому что впервые стал над собою властен.

- А мне-то что делать? – спросила Женя. – Разводиться?

Ей показалось, что в призраке на несколько мгновений проступило что-то враждебное.

- Зачем? – сказал Василий. – Мой брат живой человек. Вы подходите друг другу. А я тебя ничуть не осуждаю – пока мы живем на земле, мы в мыслях все прелюбодействуем, такова наша природа.

Он вдруг просветлел опять.

- Кстати говоря, ma vraie Aurore du monde*, ты никогда не замечала, что слово “прелюбодеяние” также имеет в основе своей “любовь”?

Женя, не слушая, в ужасе прижала руки к щекам.

- Так значит, ты знаешь мои мысли… желания?

- Я их слышу тогда, когда они направлены на меня и обладают большой силой и длительностью. Такой силой и длительностью обладает твоя половая любовь, - объяснил Василий, тоном врача, просвещающего пациентку. Он глядел все так же ясно, ровно.

Женя запустила пальцы в волосы; между бровей обозначилась давно наметившаяся складка.

- Стыд какой… Я и не думала…

Он улыбнулся.

- Ничего. Мы всегда желали друг друга взаимно.

- Как я буду мужу в глаза смотреть, - не слушая его, говорила Женя. – Как я смогу с ним остаться!

“Когда я отдавалась Игорю, я отдавалась Василию. Он оттягивал мое влечение на себя, как более сильный магнит. И это по-прежнему так! Вот что такое “брак, заключенный на небесах”, это никакая не метафора!”

- Сейчас ты пойдешь спать, - неожиданно сказал Василий. – Завтра ты будешь покойна. Ты не вспомнишь окончания нашего разговора. Большую часть того, что знает наша душа, мы забываем.