Утро нового века (СИ)

— Ты ошибаешься. — Андрей нахмурился. — Арсений жесток и эгоистичен. Когда-то он соблазнил Адель, а потом бросил её. Ещё одна девушка испытала горечь разочарования и боль из-за него. И всё это сделал тот, кого ты называешь несчастливым.

— Соблазнил, бросил?..

— Из-за него, смертельно заболела моя жена.

— Не говори так! — вспыхнула Дарья. — Ты же не знаешь, что происходит в душе твоего сына, поэтому ты не можешь судить его. Долгие годы, мои сёстры думали обо мне, то же самое. Они считали, что из-за эгоизма и жестокости, я допустила смерть дорого нам человека. Но это — неправда! Это была роковая случайность. Ошибка! От этого жизнь для меня стала мукой. Только вера в Бога и его милосердие спасли меня. Возможно, в душе, твой сын переживает сейчас, то же самое.

— Нет, Даша, нет! — поспешил возразить Рунич. — Выброси такие мысли из головы. Арсений может погубить кого угодно. Прошу не подпускайте его близко к себе.

— Удивляюсь я тебе, Андрей. Ты, который первым должен понимать своего ребёнка, совершенно его не понимаешь. При всей своей, как ты говоришь, взбалмошности, у него — чистая душа. Ему не суждено было знать мать. Он был лишён того, что так необходимо любому человеку, тем более такому ранимому как он. Что из того, что у него есть ты? Прости, но это ты должен был уберечь его от ошибок, объяснить и защитить от жестокости жизни. А если он ошибся — помочь ему возродиться, найти себя, обрести уверенность и душевное спокойствие.

— Подумай, чего мне стоит хотя бы не наказывать его за выходки.

— Андрей, неужели ты настолько слеп, что ничего не видишь?

— Даша, милая…

— Я знаю, что чувствует человек, когда от него навсегда уходит тот, кого любишь больше всего на свете. Когда от него отворачиваются те, кто ему дорог. Эта боль знакома твоему сыну.

— Я тоже узнал её, когда потерял жену.

— Но у тебя оставался он! Плоть от плоти, кровь от крови, той, которую ты любил. Арсений и твоя кровь, не забывай об этом.

Голос Дарьи дрогнул, а на глаза навернулись слёзы.

— Даша. — Рунич обеспокоенно поднялся с кресла и взял в ладони её руки. — Успокойся, дорогая моя.

Бывшая монахиня отвернулась от него и горько заплакала.

***

Утром его ждал неожиданный сюрприз.

Катерина, на правах доверенного лица, рассказала ему, что происходит в доме во время его отсутствия.

Андрей, не перебивая, внимательно выслушал её. Несколько минут молчал. Наконец, разжал губы.

— Это правда?

— Он весь светиться при ней. Часто сидят в уголке и воркуют. Опасаюсь, что добром это не кончится. — В голосе девушки зазвучала обида. — Я хотела вас предупредить.

— Нет, нет, Катя, ты правильно поступила. Но, ты уверена в этом?

— Достаточно внимательно понаблюдать за ним. Всё так очевидно. Арсений увлёкся одной из ваших, появившихся ни откуда, гостий.

— Честно говоря, я думал, он неравнодушен к Ксении Карницкой. Казалось она для него свет в окне.

— Увы, — развела руками девушка. — А причина кроется, вон в той комнате.

— Елена Лукинична не Адель. Я не потерплю!

— Нет, нет. — Катя успокаивающе дотронулась до его руки. — Никаких вольностей с ней он себе не позволяет. Он — сама деликатность и порядочность. Но меня настораживают их встречи и, её благосклонность к нему. Если не хотите в дальнейшем неприятностей, остановите его.

— Спасибо, Катя, что предупредила.

— Я опасаюсь беды из-за этой женщины.

— Она не виновата. Как же я не хотел этого знакомства.

— Этого невозможно избежать, когда люди живут под одной крышей.

— Если он у себя, скажи, чтобы пришёл ко мне.

Девушка с довольной улыбкой вышла из кабинета хозяина.

Спустя несколько минут в двери постучали.

— Папа, можно?

— Входи.

Андрей Михайлович мельком оглядел сына с головы до ног. Молод, красив, элегантен. Даже в домашней одежде, он выглядел безупречно.

— Садись, — кивнул на стул.

Сын сел и выжидающе посмотрел на него.

— Я не буду ходить вокруг и около и скажу прямо.

Заложив руки за спину, Андрей Михайлович прошёлся по кабинету и остановился напротив сына.

— Я запрещаю тебе, в моё отсутствие, видеться с Еленой Лукиничной.

Арсений побледнел.

— Почему?

— Не собираюсь отчитываться перед тобой в своих требованиях, — холодно бросал Андрей. — Это моя воля, мой приказ. Понятно?

— Я ничего плохого… — поднявшись, начал Арсений, но грозный окрик отца оборвал его.

— Хватит! Это не Адель, и не прочие твои увлечения. По-хорошему предупреждаю тебя: остановись. На мой взгляд, тебе стоило бы вернуть себе расположение Ксении Сергеевны. Она красива, молода, умна. Такая партия принесла бы тебе счастье. Опасаюсь, что очень скоро кто-нибудь, скрасит её досуг. Маргарита Львовна прилагает к этому все усилия. Предупреждаю, если ты потеряешь мадемуазель Карницкую, то больше такой женщины в твоей жизни не будет. Останешься с Адель, которая во всём тебе потакает, или будешь подбирать шлюх?

— Папа!

— Ну, что папа?

— Как ты можешь, вот так?..

— Понимаю, тебе неприятно это слышать, но время хотений и желаний прошло. Если уж настала такая необходимость, займись устройством своей личной жизни, а Елену Лукиничну оставь в покое.

— Почему ты решил, что у меня на неё какие-то виды?

— Я знаю тебя.

— Папа, это неправда! Я смотрю на Елену Лукиничну не как на женщину, а как… — под взглядом отца Арсений осёкся и замолчал.

— Ну, договаривай, сынок, на кого ты там смотришь, не как на женщину? — насмешливо произнёс Андрей, глядя сыну в глаза. — Пожалуйста, не смеши меня. Я не хочу неприятностей ни себе, ни тебе, ни ей. Если ты не оставишь свою затею, я приму другие меры. Я сказал всё, что хотел. Ступай, и хорошенько подумай.

Рунич кинул короткий взгляд на сына. Арсений был бледен. Замерев возле дверей и, подперев плечом косяк, он, молчал, уставившись в пол.

***

Холодная петербургская осень была уже не за горами.

Об этом, накануне, вечером, напомнил проливной дождь, перешедший в отвратительную морось. Промозглый, туманный рассвет встретил последнюю неделю этого, необычно жаркого, лета.

«Последний летний ливень», — думала, глядя в окно, Елена.

В густом тумане, контуры домов были размыты, улицы походили на корабли, плывущие в этой туманной мгле. Свет фонарей, как мерцающие глаза мистических существ. Казалось, Нева не сможет вместить в себя всю тяжесть рухнувшего в неё неба. Под плавным изгибом мостов, каналов — рябь воды.

Дом Рунича. Кружева кованой ограды, вокруг промокшего сада, с озябшими цветами и поникшими листьями на деревьях.

Камень, вода, чугун, ветер с залива и висящее низко свинцовое небо.

Елена вздохнула и отошла от окна. Закутавшись в тёплую шаль, села в кресло возле камина.

На душе у неё было тяжело.

Три года назад, в этот день, умер её сын. Её ненаглядный Петя. Кудрявый малыш, с румяными щёчками и с большими карими глазами. Он был её спасением.

С его рождением появилось какое-то чувство привязанности к мужу. Хрупкий храм семейного счастья и только Петруша скрашивал его.

После смерти сына от дифтерии, всё стало рушиться. Если бы не гибель Владимира, она долго бы не выдержала это одиночество вдвоём. Гибель мужа была ужасной и видит Бог, она не желала ему такого.

Как быстро пролетели шесть лет со дня смерти Дмитрия и её венчании с Владимиром Савиным. Ей уже двадцать семь и, никаких изменений в её жизни не предвидится.

Елена зябко укуталась в шаль. От воспоминаний сердце болезненно заныло в груди, ладони похолодели.

— Елена Лукинична.

Она вздрогнула от неожиданности и подняла голову. Рядом стояла Полина.

— Что, Поля?

— Хочу сказать вам. — Девушка села на стул напротив и склонившись, тихо произнесла: — Арсений Андреевич…

— Я не видела его, — поспешно отозвалась Елена.

— Он не совсем в порядке.

— Что-то случилось? — В её глазах колыхнулось беспокойство.