Upheaval of the Medieval (СИ)

— Сделай лучше шаг назад, — обеспокоенный тон Сокджина рассмешил Пака.

— Ты тоже самое говорил Инсан? Или сам её столкнул? — ядовито спросил он.

— Чимин, — советник подошёл ещё ближе, а Пак отметил, что тот один, без своих людей, — давай поговорим. Ты должен знать правду. Я думал, что тебе будет легче обвинять во всём меня, но теперь вижу, что это не так.

— Нам не о чём говорить, — безразлично ответил Чимин. — Пожалуйста, уйди, дай мне сполна насладиться рассветом.

— Не могу, Чимин, — тихо сказал Сокджин. — Ты должен услышать то, что Инсан попросила меня передать себе, — с каждым словом он медленно продвигался вперёд, подходя всё ближе к Паку.

— Говори же, — буркнул в ответ мужчина, сложив руки на груди.

— Это не я столкнул её, она сама упала, — начал Джин, видя недоверие на лице Чимина. — Я предлагал ей выжечь метку, а пока она бы появилась в другом месте, ты бы мог показать Чонгуку свою пропавшую. Я предлагал ей бежать и родить ребёнка в другом месте, но она не послушала меня, — советник шмыгнул носом. — Она сказала, что не сможет жить в бегах, попросила передать тебе, что будет оберегать вашего ребёнка. Я не успел, только оторвал часть её накидки, а она упала вниз.

Чимин опустился на колени, срываясь на громкие рыдания, и запустил пальцы в волосы, больно цепляясь ими за пряди. Он фактически рвал на себе волосы и выл израненным зверем, не веря собственным ушам. Его девочка Инсан, что казалась мудрой, молодой женщиной, поступила так глупо, так отчаянно. Она лишила Чимина жизни, морально он уже разлагался. Пак поднялся с колен и заметил дорожки слёз бегущие по красивому лицу Сокджина, что стоял совсем близко. И Чимин послушался советника: он сделал шаг назад. Прямо в обрыв.

========== Ain’t no love here, only darkness ==========

I’m fighting demons in my head because I need you.

Чимин изо всех сил пытался выбраться из сильно сжатого кольца рук, а сбившееся дыхание напуганного советника раздражало. Сокджин ухватил Пака за миг до того, как тот успел воспарить. Чимину опять подрезали крылышки, руководствуясь исключительно чистыми побуждениями. Он пытался вырваться, злобно истерил, но сильные руки сжимали его крепко, мужчины барахтались по пыли, и Сокджин весь дрожал, его глаза были полны ярости.

— Пусти меня! — взревел Чимин.

— Не могу поверить, — выплюнул советник, — что ты, больной на всю голову, действительно собирался это сделать. Но почему же ты так тянул? Люди, уверенные в своём решении, делают шаг вперёд, а ты ждал, пока он придёт, чтобы ухватить тебя за руку? Ты не можешь врать себе, ты не слабый человек, которому повадно совершать такие поступки, — голос Джина сбивался, но он продолжал тараторить и удерживать Чимина в захвате. — Для чего же нужна наша жизнь?

— Я слабак, я не смог защитить её! — верещал Чимина. — Она отчаялась, она шагнула туда, ты видел её израненное тело?

— Да, так и есть: власть может отнять и разрушить то, что тебе дорого, но ради чего? Ради чего мы живём, Чимин? — сквозь зубы ответил Сокджин, уворачиваясь от точного взмаха кулака. — Она думала только о себе, побоялась лишиться короны и своих привилегий. Какой бы идеальной она тебе ни казалась, копни глубже.

— Я слабак, — уже тише ответил Пак и попытался укусить советника за руку, но тот резко разжал их и схватил Чимина за воротник, ударяя его затылком об каменную кладку.

— Ты — сильный. Ты видел слабых, что сдавались после одной плохой вести, видел тех, кто на поле боя бежал в отступление, и тех, в грудь которых впивалась горящие стрелы. Ты был на границе, сражался с армией убийц Чона и после этого говоришь, что ты слабак? — Джин придавил коленями грудную клетку Пака и словил его запястья, второй рукой неумело и криво ударил в челюсть, но взвыл от того, что сделал больно только себе, а Чимин даже не дрогнул. — Ты должен побороть эту боль, сделай это ради её трусости, которую она искусно преподнесла, как жертву. Она не была чистым ангелом, что снизошёл с небес, но она знала, что не может выдержать того, как сильно ты будешь тосковать по Чонгуку, что сама не сможет без своей привычной среды обитания и статуса. Ты должен пережить это и двигаться дальше, не нужно думать, что ты уйдёшь в лучший мир, если покончишь жизнь таким прискорбным путём. Ты попадёшь в ад, а мучения только продлятся.

Пак застыл, будто бы слова советника отпечатались у него на коже, ложась красивыми буквами, сверкая ими в беспроглядной темноте, что до этого, казалось, заполнила собой всё его нутро. Он дёрнул свои руки, освобождая их из плена Сокджина, и перевёл стеклянный взгляд на солнце, рассвет которого стал знамением восхода, чистого листа и нового дня. Инсан в этом дне не будет.

— Ты делаешь это из-за Чонгука? Или тебя жаль меня? — обессилено спросил Пак, глядя на небольшие ватные облака, что усеяли всё небо, создавая волны и различные фигуры.

Сокджин слез с Чимина и присел рядышком, обнимая руками свои ноги. Он смотрел на небольшой оранжевый диск, что с каждым часом грел всё сильнее. Красивый, нужный, но иногда заносчивый диск, создающий засуху.

— Я уже говорил тебе, что ты мне нравишься, а Чонгук иногда не совсем понимает, что творит. На нём груз ответственности за целую страну.

— Почему она лишила меня моего ребёнка? Она так легко отказалась от всего, побоявшись… остаться безродной? — так же тихо спросил Чимин. Он поднялся с земли и сел на манер советника.

— Думаю, да, — ответил Сокджин, пожимая плечами. — Инсан выросла, купаясь в деньгах, а холёные королевские розы в дикой природе не растут. Что ты мог ей дать? Небольшую хижину и «жили долго и счастливо», периодически вспоминая Чонгука? Открой глаза, Чимин, не будь глупцом. Она — лишь одна из тех немногих жизней, что стоят на твоём пути. Она — твоя слабость. Разве ты знал её? Говорил с ней, как с равной себе по интеллекту особой? Ты вообще говорил с ней или как?

Чимин стыдливо опустил голову, а его щеки заалели.

— Она всегда спрашивала, думаю ли я о Чонгуке, когда я с ней, — он неловко заламывал пальчики.

— Выходит, ты даже толком и не знал её. Вас держала только связь, и ты надеялся, что она окажется готовой к тому, что придётся стирать на речке вручную? — фыркнул Сокджин.

— Я бы нанял служанок, — тихо ответил Чимин.

— Прости конечно, но твоё жалование не позволило бы вам долго прожить. Как я знаю, ты стал командующим Восточной ветви не так давно, так что земель у тебя нет.

— У меня не было выбора, я знал, что Чонгук выкинет что-то подобное и…

— Подожди, давай разложим всё по полочкам? — Чимин оживился и любопытно кивнул. — Значит ты бегал к покойной королеве из-за метки, как итог — ребёнок. Тебя не смутило то, что Чонгук — её муж?

— У них же был договор о том, что Инсан ни ногой в его постель, — возразил Чимин. Ему не хотелось обсуждать это с советником, но неразбериха в собственных чувствах раздражала ещё больше.

— Поверь, я сам это прекрасно знаю. А ты знаешь, как сложно было унять бушующий двор, когда Инсан не родила наследника? Мне пришлось тогда знатно потрудиться, чтобы замять сплетни и слухи о бесплодности королевы. Но я сейчас не об этом. Разве тебе не было противно фактически изменять Чонгуку? Или, может, ты просто убил таким образом двух зайцев сразу? И запрыгнул в кровать королевы, и отомстил королю за то, что тот женился, а тебя не было даже на торжестве, — участливо спросил Сокджин.

— Я никогда не думал об этом в таком ключе, — пролепетал Чимин, кусая губы.

— Человеческая натура — наиболее сложная система, а то, что здесь, — он пальцем коснулся виска Чимина, — необъяснимо, но удивительно.

— Знаешь, — вдруг выдохнул Пак, — возможно, ты прав, но Чонгук…

— Ты ведь слышал, что лучший лекарь — время? — спросил советник, поднимаясь с земли. — На Чонгука тоже много чего свалилось, включая этого оболтуса Тэхёна, которого, кстати, ты сам и притащил в замок. Дай ему время опомниться и разобраться во всём. Я же вижу тебя во главе армии королевства Ким, поэтому продолжай тренировки и забудь эту ночь, как страшный сон, — он протянул руку сидящему Паку, и тот благодарно кивнул и принял её, вставая с холодной, остывшей за ночь каменной кладки.