Upheaval of the Medieval (СИ)
Upheaval of the Medieval (СИ) читать книгу онлайн
soulmate AU, в котором испытанная сильная эмоция одного проявляется на теле другого чёрной краской. И лишь когда солнце сядет за горизонт, а сумрак начнёт укутывать своей дымкой королевство Ким, тогда Тэхён всё вспомнит.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Он настолько запутался в своих чувствах, что боялся так же запутать Тэхёна. Чимин не выходил из головы, а смерть королевы придавливала к земле, заставляя жалеть о своей глупости и беспечности, о том, что он такой дурак и лишил любимого человека пары и ребёнка. Он не верил Чимину, знал, что чувства взаимны, чувствовал, что Пак нагло врёт, говоря, что Чонгук убил их.
Вот только одной ночью он проснулся от того, что лезвие чужого кинжала прижималось к его шее, а лунный свет падал на лицо Чимина, делая его божеством, что пришло свершить правосудие.
***
Пак пропадал на тренировках, ужесточив их, и сам забывался в боях, пытаясь вышколить из своих воинов убийц, которые смогут противостоять хосоковым. Это было единственным, что его держало на плаву. С каждым неудачным выпадом Чимин молил богов, чтобы в одном из боёв его ранили, желательно смертельно, но, будучи первоклассным воином, он не мог позволить себе хоть одну смертельную оплошность. Поэтому драл на себе волосы, выл волком, как только холодная луна восходила на небе, освещая собой его никчёмную жизнь.
У Чимина была цель — свергнуть того, кто погубил его родное государство. Именно поэтому он и лез из кожи вон, продумывая стратегии, зная, что у Чонгука не будет выбора, и всё и будет так, как он посоветует. Чон Хосок должен умереть. И только когда этот кровавый тиран лишится своей головы, только тогда Чимин отомстит и своему королю — Чонгуку, забирая следом и жизнь Ким Сокджина, который был причастен к смерти Инсан.
Король чувствовал эту плохо скрываемую ненависть и боялся, что вся та боль, которую Чимин стал в себе носить, в один день выльется на него, утопит его в себе, заставит молить прощение перед тем, кто потерял женщину и своего не рождённого ребёнка. Чонгук чувствовал себя монстром. А Чимин ненавидел: молча и болезненно переживал ночные часы, почти не спал и впихивал в себя еду, пытаясь прожить на этом свете ещё хоть чуть-чуть, чтобы успеть отомстить тем, кто правят миллионами. Оба государства прогнили, оба правители — и Ким, и Чон заслуживают смерти. Мучительной и долгой.
Но Чимин не смог сдерживаться, когда увидел Тэхёна. Ему было жаль мальчишку, он знал, что тот будет лишь страдать рядом Чонгуком, а потому он не смог больше терпеть.
Дождавшись ночи, он уверенно спрятал один из своих небольших кинжалов в широкий рукав рубашки и накинул сверху сюртук, оглядывая свои покои в последний раз. Ему больше не удастся вернуться сюда вновь, особенно после того, что он задумал. По коридорам гуляли мрачные тени, придуманные воспалённым мозгом Пака, а он шагал вперёд. Стражники короля без слов пропустили ночного гостя, понимая, как именно командующий связан с королём. Чимин лишь благодарно кивнул и вошёл в двери, пытаясь ступать как можно тише.
Прекрасен. Чонгук лежал на спине, его обычно зачёсанные волосы растрепались, ниспадая на лоб, чуть не доходя до глаз. Голое тело, прикрытое тонкой простыню лишь до пояса, заставило Чимина громко вздохнуть и замереть. Но он быстро сморгнул наваждение и подошёл ещё ближе, тихо забираясь на кровать, приставляя лезвие к горлу.
Чонгук моментально открыл глаза. Сначала в них отобразился испуг, но спустя мгновение, когда он разглядел лицо Чимина, его губы растянулись в усмешке, и он схватил Пака за бедро, заставляя перекинуть ногу через свое тело и фактически оседлать себя. Чимин от неожиданной манипуляции потерял равновесие и чуть надавил кинжалом на шею, подмечая маленькие капельки алой крови.
Чонгук на это недовольно зашипел и одним резким движением выбил кинжал из рук Чимина, тут же подмял его под себя, нависая сверху.
Все планы Пака полетели в тартарары.
Тяжесть знакомого тела придавливала к кровати, заставляя смиренно прикрыть глаза, понимая, что он проиграл ещё в тот миг, когда вошёл в покои, когда засмотрелся на черты любимого лица, когда помедлил и дал Чонгуку возможность опять взять над собой верх.
— Чимин, — прошептал король на ушко, опускаясь ниже, касаясь губами нежной кожи, что тут же покрылась мурашками.
Шаловливый язык проделал путь до яремной ямки, а Пак резко вдохнул, понимая, чего ему так не хватало.
— Я скучал по тебе, мой Чимин, — сладко промурлыкал Ким, сжимая зубами тонкую кожицу на ключицах.
Паку захотелось взвыть, потому что все мысли вылетели из головы, как кинжал из руки. Он чувствовал, как король избавлял его от одежды, методично вылизывал и целовал каждый участок кожи, проводил рукой по колом стоящему члену и кусал кожу на тазобедренных косточках. Чимин невольно подмахивал бёдрами, толкаясь в ладошку Чонгука, чувствуя, как горячее дыхание опаляло головку, заставляя забиться в экстазе. Как он мог забыть, что ради этого и жил.
Вот только лицо Инсан всё чаще всплывало в голове, а когда Чонгук приставил свой член к предварительно растянутой пальцами дырочке, на него накатила реальность, он оттолкнул Кима ладонями и даже почти выполз из-под него, но Чонгук только хмыкнул и перевернул Пака, словно безвольную куклу, на живот, входя одним резким движением.
Чимин брыкался, выл от раздирающей боли, и даже поцелуи, которые Чонгук лихорадочно оставлял на его спине, пытаясь заглушить резкую боль, не помогали, как прежде.
Он опять совершил ошибку, но король уже не слушал его жалкие просьбы отпустить, он безжалостно вбивался, будто бы вымещая злость за то, что Чимин спал с его женой, сжимал его запястья, отвешивал сильные шлепки по горящим ягодицам. Чимин скулил, пытаясь успокоиться, а то, как крупная головка попадала по простате, заставляло его теряться в жгучей боли и крышесностном наслаждении, его член пульсировал, ожидая разрядки, а Пак яростно закусывал губы, чтобы не проронить ни звука.
— Ну же, я не могу без твоего голоса, — зашипел Чонгук и сильно шлёпнул по половинке, вызывая всхлип и высокий стон.
Слёзы стекали по лицу Пака, а всё его естество было пропитано отвращением к самому себе. Ещё и двух недель не прошло со дня смерти его пары, а он уже самозабвенно стонал под убийцей, подмахивал и пытался насадиться глубже, сильнее, большее, чтобы отрезвить собственное сознание, но всё было тщетно.
Он утонул всё-таки в его глазах, растворился в нём, опадая пеплом на его прекрасные руки. Чимин любил Чонгука. Всегда и навсегда.
Когда нутро заполнилось теплом, Пак кончил от одного тягучего движения руки короля по своему члену. Чонгук вышел и перевернул Чимина на спину, тут же вытирая струйки спермы вперемешку с кровью, что стекали по стройным бёдрам.
А Чимин прикрыл глаза, притворяясь, что спит. Чонгук сделал вид, что поверил и, выбросив запачканную простынь на пол, накрыл Пака одеялом, а сам прижался к нему, положив его голову себе на грудь, чувствуя, как Чимин закинул свои ноги на его.
Вот только Пак не спал. Он мучился, молча кусал ребро ладони, чтобы не закричать, и тихо плакал, но тут же утирал слёзы рукой, чтобы они не падали на размеренно вздымающуюся грудь Чонгука. Ему бы хотелось вернуться в старые времена и не чувствовать всего этого. Хотелось сбежать, но разве от этого сбежишь?
Как только первые холодные утренние проблески света медленно заполнили покои, Чимин бесшумно освободился из объятий короля и, быстро одевшись, направился к одному из мест, которые ему нравились наибольше.
Бастионы никогда не пустовали, но Чимин имел своё тайное местечко, с которого открывался восхитительный вид на восходящее солнце. Когда первые лучи, показавшиеся из-под оранжевого горизонта, осветили его лицо, он мягко улыбнулся, жалея, что не взял с собой вина, чтобы достойно насладиться прекрасным зрелищем. Солнце медленно ползло, а Пак отсчитывал минуты, смиренно сидя на небольшом выступе, окидывая взглядом поля и леса, виднеющиеся у замка деревушки.
Он сидел на самом краю выступа, свешивая ноги над пропастью, болтая ими, словно маленький ребёнок. Вот только он давно уже вырос, познал все радости бытия. Пододвинулся немного ближе к краю, чувствуя, как лёгкий ветерок ласкал его волосы, нежил лицо. Елозить было больно, поэтому он поднялся на ноги, всматриваясь в солнце. Словно Икар, он был готов вспорхнуть навстречу теплу, потому что на земле его было катастрофически мало. И когда шаг вперёд — в саму пропасть — был практически сделан, он услышал голос главного советника.