Upheaval of the Medieval (СИ)

Несчастный случай — официально провозглашённая причина.

Чонгук даже не пытался дотронуться до Чимина. Он боялся, что его ударит разрядами молнии, что плескались на дне зрачков Пака, там, за стеклянным и пустым взглядом. Ким впервые не знал, что ему делать. Он жалел так сильно, как только мог, мысленно прося прощения, но из его рта не вырвалось ни слова. Вино кислило, а когда после завершения прощальной церемонии Чимин направился в свои покои, король последовал за ним, осторожно шагая следом. Ночи становилось всё прохладней.

Зажжённые свечи рассеивали мрак, а дверь громко стукнула, когда король затворил её. Но Чимин не пошевелился, сидел прямо на своей постели, погрузившись в свои мысли. Когда Чонгук опустился перед ним на колени и попытался задрать его камзол, руки короля так и остановились чуть выше колен, потому что Чимин накрыл их своими, мягко отстраняя от себя. Но взгляд был всё таким же стеклянным.

— Пожалуйста, — прошептал Ким, прикусывая нижнюю губу. Его сердце разрывалось на части, а понимание того, насколько ужасный поступок он совершил, накрыло с головой.

Чимин даже не шелохнулся.

— Чимин, — едва слышно прохрипел, потираясь щекой об ткань его брюк. Знал, что выглядел крайне жалко, но не мог оторвать колени от пола.

Пак запустил пальцы в волосы короля, но, вместо того, чтобы ласково погладить — больно потянул за них, наклоняясь к лицу короля.

— Чего ты хочешь? — в его тихих словах звенела громкая обида, Пак избегал зрительного контакта.

— Тебя, ты мой, Чимин.

Ким услышал тихое фырканье и ухватился руками за чиминову руку, что крепко держала его волосы, немного поморщился из-за боли и по одному разжал пальчики, освобождая себя от его жёсткой хватки.

— Ты ведь не знаешь, что такое сострадание, не так ли, Чонгук? Меня не было в замке, когда ты стал королём, я прибыл только спустя два года, но, разве ты долго носил траур по своему брату? Зная тебя, избалованного мальчишку, которого я в своё время пожалел и пригрел, ты никчёмный и бесстыдный, для тебя смерть окружающих не является чем-то трагичным, — прошипел Чимин, глядя на свои колени.

— Не смей! — взревел Чонгук. — Ты не знаешь, как плохо мне было, когда умер Намджун! — он ударил Чимина по щеке, тут же подымаясь с колен. — Твои грязные слова не стоят моего брата, ты сам прекрасно знаешь, как сильно я любил его. Пускай я говорил, что стану королём, пускай критиковал его политику, но я никогда бы не стал радоваться его смерти или забывать то, каким прекрасным человеком он был.

Он подсознательно ухватился за нефритовое кольцо на своём безымянном пальце и отступил от Чимина на шаг, видя, как тот склонил голову ещё ниже, а плечи его задрожали.

— Чимин, — прошептал Ким, — Чимин, — выдохнул бессильно.

— Уходи, пожалуйста, — сказал Пак. Он потёр свои глаза и поднял мутный взгляд на Чонгука.

— Я люблю тебя.

— Не любишь, я был твоей первой любовью, но теперь чувств нет, ты сам убил их, Чонгук. Уходи.

— Ты так сильно хотел того ребёнка? Ты был готов оставить меня одного, сбежать с Инсан и теперь отрицаешь свои слова о том, что любишь меня? — с каждым словом голос короля повышался, заставляя Чимина вздрагивать.

— Я не отказываюсь от своих слов, — тихо ответил Пак. — Но я хочу прекратить всё, я больше не могу целовать тебя, зная, что ты причина этого, — он встал и медленно расстегнул свой камзол, задирая рубашку. Провёл пальцами по небольшой повязке, а потом резко сорвал её.

Рваная рана на том месте, где ещё недавно была метка, заставила Чонгука замереть. Насколько же ему должно быть больно, чтобы плоть воспалилась так сильно?

— Мы сможем всё исправить, — прошептал Ким, подходя ближе.

— Уходи, Чонгук, на этот раз сломанное не починить.

Видя лаву в янтарных глазах Чимина, король сделал шаг назад, понимая, как сильно он увяз в болоте, пытаясь усладить своё обиженное эго. Он впервые за время своего правления приказал убить человека. И начал сразу со своей жены. Кровь Инсан только на его руках. Люди советника скинули королеву в воду именно по его приказу.

Ким в последний раз окинул взглядом любимые глаза. Он тихой поступью направился на выход, а когда затворил дверь, прижался к ней затылком, слыша тихие всхлипы Чимина. Он медленно сполз вниз, садясь прямо на пол, не внимая настороженным взглядам своих стражников, что услужливо стояли подле.

***

Возле гробницы в усыпальнице горело несколько свечей, но одна разительно отличалась от других. Чонгук велел стражникам остаться у входа и направился прямо к этому огоньку, что очёркивал смутно знакомый сутулый силуэт.

— Я никогда не видел Её Величество. Она была красива? — раздался чужой голос, заставляя короля облегчённо вздохнуть.

— Разве я разрешал тебе покидать свои покои? — устало спросил Чонгук. — Почему ты не спишь?

— Нефрит — дорогой камень? Лекарь сказал, что я украл его, а я видел такой же у вас на пальце.

— Тэхён, я видел твой камешек, но он не идет ни в какое сравнение с моим огранённым. Форма твоего немного странновата, а мой — идеален, — медленно ответил Чонгук, подходя ещё ближе.

— Но мне его дал дорогой человек, поэтому важен не вид, а значение, — хмыкнул Тэ.

— Я свой получил от брата, — лёгкие нотки нескрываемой грусти проскользнули в его голосе. — Почему свеча без подставки? — немного сварливо спросил Чонгук. — Хочешь…

Он не успел договорить, как Тэ нечаянно наклонил свечу и горячий воск капнул прямо на его большой палец. Мальчишка зашипел, а король тут же забрал свечку и прижал пальчик Тэ к своему чёрному камзолу, вытирая его. Он не удержался и подул на поражённый участок, но приблизился губами слишком близко, нечаянно оставляя на нём невесомый поцелуй. Тэхён замер и даже перестал дышать, пока Чонгук ласково провёл губами вдоль фаланг и отпустил руку.

— Болит? — хриплый шёпот короля заставил мальчишку вздрогнуть и улыбнуться. Он отрицательно покачал головой и уставился своими медовыми глазами в чонгуковы.

— Так она была красива? — спросил Тэхён, любопытно приподнимая брови, ожидая ответа.

— Она была невероятно красива, — прошептал Чонгук, не отрывая взгляда. — Но оказалась не в том месте и не в то время. Полюбила того, кто принадлежит мне.

— Хотите сказать, — Тэ понизил шёпот, воровато оглядываясь, — её смерть — не случайность? Кто принадлежит вам?

— Всё, время уже близится к полуночи, так что идём, детям пора спать, — строго ответил Чонгук.

— Я не ребёнок, — обидчиво фыркнул Тэхён. — Поверьте, я пережил такое, что вам и не снилось.

Чонгук спорить не хотел, поэтому молча кивнул, развернулся и направился на выход, но шагов позади него не послышалось. Он раздражённо обернулся и заметил, как Тэ провёл ладонью по мрамору, и его губы зашевелились, будто бы он что-то говорил. Изначально Чонгук хотел побыть здесь один, но наткнулся на этого мальчишку, чему был теперь рад. Так у него не было времени на самобичевание, а это было лучшим средством от депрессии, что по одному маленькому кусочку смаковала его душа. Он чувствовал всю ту ношу принятого решения. Наконец осознал, что даже для Сокджина слово короля закон, и он беспрекословно выполнил приказ. Инсан же теперь холодна, как лёд.

— О чём вы задумались? — Чонгук рассеянно взглянул на подошедшего мальчишку.

— О том, что тебе не место на полу в моих покоях, — хмыкнул король.

— Можно я продолжу обучение у лекаря? Старая комната, в которую меня поселил господин Пак, мне нравится, честно. Пожалуйста, позвольте мне жить в ней.

Чонгук подозрительно оглядел мальчика, но потом кивнул, понимая, что ему не помешает образование, а тем более лекарские навыки. Вот только при упоминании Чимина сердце предательски ёкнуло.

Чонгук почти сразу же приказал своим стражникам, что стояли возле входа, распорядиться, чтобы комнату подготовили, а сам пошёл к себе в покои, ловя обеспокоенный взгляд мальчика, оставляя его на попечение своих людей.

Он прекрасно видел то, что стало с Чимином после смерти его пары, поэтому он не мог позволить себе подпустить Тэхёна к себе, так как уже невольно попадал под его очарование, отдавал ему почти все подушки с королевского ложа. Ему нравилось то, что мальчик покорно ждал его в покоях, но так дальше продолжаться не могло. Он и так еле сдерживал себя, не позволяя себе тоже лечь на пол, чтобы обнимать Тэ, чувствовать его худое тело в своих руках. Нет.