Утро нового века (СИ)

Служащие не успевали подносить кому спиртное, кому кофе и десерт, кому папиросы.

Склонившись к Елене, Рунич спросил:

— Здесь нет никого из ваших знакомых?

— Нет, — ответила она.

— Нравиться?

— Красиво. И музыка такая успокаивающая. — Девушка опять посмотрела вниз. — А можно туда?

— Можно, — Андрей протянул ей руку.

— В жизни всё — игра, а в нашей русской в особенности, — спускаясь по лестнице, говорил он. — Азарт, это — страсть! Она как стихия, неодолима и сокрушительна. Со всеми своими пагубными последствиями. Да, Елена, да! И даже наиумнейшие люди подвержены этому увлечению. Здесь, в моём «Дюссо», все испытывают судьбу.

Появление хозяина заведения с красивой женщиной, заставило завсегдатаев «Дюссо» повернуться в их сторону.

На гул восхищения, прокатившийся по залу, Арсений оглянулся и тот час схватился рукой за край буфетной стойки.

Рядом с отцом, слегка улыбаясь, и кивая головой, на комплименты и восхищённые возгласы, стояла одна из женщин, которых он, столько времени от всех скрывал.

Утонченный овал лица, нежность перламутровой кожи, великолепные светлые волосы и бездонные, карие глаза.

На него смотрела незнакомка из его сна. Видение воплотилось в реальность!

Эти глаза… Он видел их наяву. Глаза сестры Дарьи.

«Нет, не может быть! Неужели монахиня сбросила свой чёрный платок?»

Арсений ощутил, как горячая волна прокатилась по спине, а ладони увлажнились. Крепко вцепившись в стойку, он неотрывно смотрел на неё.

Рунич, обведя присутствующих торжествующим взглядом, объявил:

— Уважаемые господа! Разрешите представить вам мою гостью из Москвы. Она — королева красоты и быть может, удачи.

Елена, смущаясь, возразила:

— Господа, любезный хозяин «Дюссо» лукавит. До сегодняшнего дня, я никому не приносила удачу. Но, кто не рискует…

— Тот не пьёт шампанское! — подхватил Рунич под всеобщие одобрительные аплодисменты.

Елена повела глазами по залу и столкнулась взглядом с каким-то юношей.

Как будто обжёгшись, он вздрогнул и, тот час, опустил глаза.

— Вот эта женщина! — восхищенно прошептал Алексей. — Не удивлюсь, если хозяин даст отставку своей любовнице. Слышишь, Арсений? — он толкнул юного Рунича в бок.

— Оставь меня в покое! — резко бросил ему юноша и быстро зашагал к входу.

***

Далеко за полночь, Андрей Михайлович провожал Елену.

— Ну, как тебе? — полюбопытствовал он, останавливаясь у дверей. — Понравилось?

— Очень.

— Как ты думаешь, Даша сможет там бывать?

— Не знаю. За шесть лет монастырской жизни она отвыкла от мира и его суеты. К тому же, сейчас, Даша в подавленном состоянии, в растерянности, испугана и не совсем здорова. Нужно время, Андрей. Не торопи её.

— Я понимаю. Спокойно ночи. Прислать к тебе Полину, помочь раздеться?

— Не надо. Я привыкла раздеваться сама.

На минуту она замялась, и вдруг задала неожиданный вопрос:

— Андрей, а кто был тот молодой человек, который ушёл тот час после нашего прихода?

Рунич усмехнулся.

— Хоть немного, но он похож на меня, верно?

— Это твой сын?

— Да.

— Почему он ушёл?

— Арсений со странностями, — вздохнул мужчина. — Не обращайте внимания на его выходки и, всё будет хорошо.

— Это его комната? — она кивнула на соседнюю дверь, из-под которой была видна полоса света.

Рунич утверждая кивнул.

— Поздно, а он не спит. Наверное, пишет стихи. Он у меня — поэт.

— Поэт? — удивилась девушка. — Я бы очень хотела прочесть его стихи.

— Елена, — нахмурился Андрей. — Не нужно общаться с ним. Он… — мужчина замялся. — Как бы правильно сказать. Он нечистоплотен в отношениях с женщинами. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Твой сын плохо себя ведёт?

— Кроме любимой писанины, он совершенно ни чем не занимается. Меня это огорчает. Тем более что он не бесталанен. Имеет университетское образование, а тратит свою жизнь на пустяки.

— Почему ты не поговоришь с ним? Возможно, ему нужна твоя помощь.

— Меньше всего он слушает меня. Если я скажу ему сделать так, он сделает всё с точностью наоборот. Так мы с ним всю жизнь живём.

Андрей посмотрел на притихшую девушку.

— Тебе нужен отдых. К тому же, Даша ждёт. Покойной ночи.

Простившись, он отправился обратно в залы «Дюссо».

***

Всю ночь Арсений не сомкнул глаз, потому что не мог понять, что произошло?

Ведь он знал сестру Дарью раньше и даже разговаривал с ней несколько раз.

Почему же он испытал шок, когда увидел её?

Тысяча почему, роились у него в голове. Почему она сняла монашеское обличье, почему оказалась здесь, а не в монастыре, почему она с отцом?

Завтра, немедленно, нужно всё разузнать.

« Завтра, завтра, завтра», — как молитву повторял он себе, лёжа на кровати и вглядываясь во мрак за окном.

В душе он не находил себе места, чувствуя, что ему не хватает дыхания и, только когда вспоминал устремлённый на него тёплый и нежный взгляд, его подхватывала лёгкая волна неожиданного ощущения счастья. Хотелось смеяться и плакать, одновременно.

Что-то непредсказуемое, безграничное, светлое и чистое, чудилось ему в завтрашнем дне.

***

Утром, в дурном расположении духа, он переступил порог кабинета отца и замер.

Тот был не один. Рядом с ним стояла вчерашняя незнакомка.

Скрывая охватившее его волнение, с деланным безразличием, произнёс:

— Папа, представь меня своей гостье. Хотя не надо. — Он склонился перед ней в поклоне. — Меньше всего ожидал встретить вас здесь. Без монашеского платья вы ещё прелестнее.

Андрей Михайлович изумлённо уставился на сына.

Девушка, слегка кивнув в ответ, спросила:

— Разве мы знакомы?

— О, да! — улыбаясь, воскликнул Арсений. — Мы знакомы.

Её щёки покраснели.

— Я рад, что вы здесь, — он подошёл ближе. — Я не представляю, почему вы здесь, но я счастлив, что вы здесь.

— Не понимаю вас, молодой человек.

— Почему же, сестра Дарья?

— Дарья? — девушка переглянулась с Руничем.

— Разве вы не помните меня? Мы встречались с вами несколько раз.

— Дело в том, юноша, что я не Дарья. Вы приняли меня за другую.

— Знакомься, Елена. — Наконец разжал губы Рунич. — Это мой сын, Арсений.

Арсений Андреевич. Я говорил тебе о нём.

— Простите… Елена? — на миг Арсений смутился, но уловив хмурым взглядом отца, продолжил. — Значит, ты уже говорил обо мне. Я уверен, мадемуазель, мой отец представил меня вам, как некое чудовище, которого все должны бояться. — С горечью усмехнулся он. — Арсений, это — бестолковый, никчемный человек, мот и поэт, стихи которого никто не читал.

— Твои стихи может понять не каждый человек, — резонно заметил Рунич.

Усмехнувшись наполовину смущенно, наполовину презрительно, Арсений окинул отца взглядом с головы до ног.

— Да, ладно, папа, не преукрашай наших с тобой отношений перед мадемуазель. —

Он махнул рукой и вновь уставился в лицо девушки.

Елена тоже не отводила от него глаз. Это не укрылось от Андрея.

— Прошу, прости его за бестактность, — попросил он.

— Мы не знакомы, — не слушая Рунича, обратилась она к юноше. — Но мне кажется, будто я… знаю вас.

— И я знаю… лицо… Оно, безусловно, прекрасно. — Арсений подался вперёд. — Но… ваши глаза. В них столько боли и затаённой скорби. Какой злой рок тяготеет над вами, мадемуазель?

Елена испуганно метнула взгляд на Андрея. Начиная терять терпение, он сжал её ладонь.

— Не слушай его.

— Пусть говорит.

— Над вами, тяготеет печать обречённости. — Арсений перевёл взгляд на отца. — И вы надеетесь, что мой отец поможет вам? Запомните, «Великий Рунич» ничего не делает даром. Особенно, — он окинул оценивающим взглядом фигуру Елены с головы до ног. — Для таких красивых женщин, как вы.

— Замолчи! — прикрикнул Рунич.

Движением руки, Елена остановила его.

— Я сама отвечу твоему сыну. Молодой человек, ваш отец спас мою сестру от того, что ужасней смерти. От бесчестья и тюрьмы. Он пожалел нас и отнёсся к нам по-человечески. Поэтому мы здесь.