Утро нового века (СИ)

Когда с едой было покончено, по предписанию врача, больной отправился в постель. Небольшая температура ещё держалась, но, в общем, чувствовал он себя не плохо.

Он полусидел, облокотившись спиной о гору подушек и покорно пил горячее молоко с мёдом. Ксения вполголоса читала ему вслух. За дверью послышались шаги.

Арсений напрягся и прислушался.

— Кажется, мой отец изменил твоей матери, — склонившись к ней ближе, зашептал он. — Хоть это и не моё дело, но всё же, Маргарита Львовна — дама и твоя мать. Может, сказать ей об этом?

— А надо? Вдруг, это временное увлечение и, потом… — покраснев, Ксения потупилась. — Мне жаль отца, но не мать. Пожалуйста, Арсений, не говори ей ничего.

— Как скажешь.

— А кто она, эта женщина?

— Не знаю. Я не видел её. Ты права, какое нам дело до отношений наших родителей.

Прервав чтение, они стали рассказывать друг другу, как жили, всё время пока не виделись. Со времён их тайных встреч в монастыре, у них вошло в привычку ничего не скрывать друг от друга.

Неожиданно дверь резко распахнулась. Арсений вздрогнул. Ксения подняла голову.

На пороге стояла разгневанная француженка.

Вперив в юную барышню ненавидящий взгляд, она обратилась к Арсению:

— Ответь, до каких пор она будет здесь?

— Адель.

Он быстро выбрался из постели и встал между ней и Ксенией.

— Она хочет отнять тебя у меня.

— Ну, пожалуйста, хоть сейчас, не начинай.

— Довольно! — остановила его Ксения. — Почему эта парвеню смеет разговаривать со мной в подобном тоне?

— Потому что это мой мужчина!

— Ну и что?

— Мы занимаемся любовью вот на этой постели!

Француженка указала пальцем на кровать.

— Прекрати, Адель. Ксения, прошу, не слушай её.

Стоя между девушками, Арсений пытался остановить любовницу и успокоить подругу.

Не обращая внимания на него, Ксения вспыхнула:

— Мне хорошо известно, кто вы. Нашли чем хвалиться.

— Барышня, не вам стыдить меня! — парировала Адель.

Губы Ксении Карницкой кривила презрительная насмешка.

— Как сказать.

Видя излом нежных, алых как лепестки роз, губ, Адель потеряла контроль над собой.

Быть может эти губы, сегодня, целовал он!..

Негодование захлестнуло её. Француженке хотелось оскорбить, унизить, раздавить ту, в ком она увидела свою соперницу. И если бы сейчас у неё было змеиное жало, она бы без колебания, насмерть ужалила бы эту высокомерную дворянку.

— Знаете, милочка, что я вам скажу? Правду! Вы увидели смазливого мужчину, но вот беда, никак не решитесь забраться к нему в постель. Хотите этого, милая мадемуазель, но боитесь. Ну, как же! Пострадает дворянская честь и имя!

— Замолчи! — не выдержав, закричал Арсений. — Сейчас же, замолчи!

Губы Ксении задрожали. Едва слышно, она произнесла:

— С меня довольно этого унижения. — И решительно направилась к двери.

— Ксения, постой! — Арсений загородил ей дорогу. — Ну, куда же ты?

— Мне невыносимо это слышать. Эта наглая женщина посмела…

— Адель выпила и говорит вздор! — быстро говоря, убеждал её юноша. — Не обращай на её слова внимания. Она глупа и ревнива как чертовка!

— Ты уже ищешь ей оправдание. Может, заодно, поищешь его для себя.

— О чём ты?

Он удивлённо смотрел на разгневанную подругу.

— Обо всём! Вместо того чтобы выставить мерзавку вон, ты защищаешь её. Я думала, что смогу простить тебе обиду, что ты нанёс мне со своей любовницей. Забыть. — Ксения опустила взор под его пристальным взглядом. — Однако я ошиблась.

— Ошиблась. — Арсений побледнел. — Зачем же ты приходила в дом к Адель?

— Я хотела, чтобы ты вернулся к отцу.

— Ты шутишь?

— Нет.

Он взял её за руку.

— Сестричка, перестань. Мы не должны ссориться из-за пустяка.

— Ты считаешь это пустяком?! — глаза Ксении гневно сверкнули. — Пусти меня! — Она вырвалась из его ладони руку. — Я хочу навсегда покинуть этот вертеп!.

Арсений несколько мгновений, молча, смотрел на неё, затем отступил на шаг в сторону, уступая ей дорогу.

— Иди.

Зябко кутаясь в шаль, Ксения выскользнула за двери.

Арсений повернул к француженке бледное лицо.

— Убирайся. — Не повышая голоса, едва выдавил он. — Чтобы я тебя больше не видел. Вон.

Съёжившись под его гневным взглядом, Адель попятилась и, выбежала из комнаты.

***

Отдыхая от дневных забот, Андрей Михайлович размышлял.

Нужно было принять меры предосторожности, чтобы слухи об его гостьях не просочились за пределы заведения. И прежде всего, чтобы они не дошли до Маргариты. Иначе, она, со своей ревностью, испортит всё.

Вечером, проведя некоторое время в заведении и, убедившись, что всё идёт своим чередом, он решил ещё раз хорошенько обдумать стратегию поведения с Маргаритой, в тишине любимого кабинета.

Проходя мимо ванной комнаты, услышал плеск воды и, возмущенный голос Катерины.

— Боже, нужно быть полным идиотом, чтобы вести себя подобным образом! Посмотри на себя, на кого ты похож!

Голос Арсения ответил:

— Оставь, Катя.

Этот голос не внушал Руничу ничего хорошего.

— Сейчас тебе станет легче. Дай вытру лицо. Говори, что произошло?

— Катя… нехорошо мне.

— Боже мой!

Услышав крик девушки, Андрей рывком распахнул дверь.

Его сын без чувств полулежал в кресле. Голова его покоилась на высокой груди

Катерины.

— Очнись, пожалуйста! — от страха девушка заплакала. — Не пугай меня.

Рунич положил ладонь на обнаженную грудь сына и, почувствовал, как сильно бьётся его сердце.

— Доигрался. Катя, быстро в его комнату за лекарством. Где Краев? Я же посылал за ним!

Он обнял сына за плечи. Приподняв бледное лицо за подбородок и, пытаясь привести в чувство, легонько похлопал его по щекам.

Арсений прерывисто вздохнул и, не открывая глаз, прошептал:

— Это ты, папа?

— Конечно я.

Катерина поднесла, в дрожащих пальцах, стакан с лекарством к губам юноши. Он покорно выпил содержимое. Поморщился.

— До чего довёл себя, глупыш! — возмутилась девушка.

— Не шуми, — остановил её Рунич. — Помоги мне отвести его в кровать.

Когда Арсений был уже в постели, Андрей отослал девушку и закрыл двери. Тихо спросил:

— Ксения?

Лёжа ничком, уткнув лицо в подушку, сын промолчал.

— Не мучай себя. Женщины бывают, своеобразны и непредсказуемы. Ты еще мало их знаешь.

— Может быть, — глухо произнёс юноша. — Но мне от этого не легче.

Андрей сел на кровать, тронул сына за плечо.

— Прошу, будь благоразумен. Не мсти ей, уничтожая себя. Этим ты её ни в чём не убедишь, а себя погубишь.

Когда приехал Краев, попросил:

— Доктор, вы — психиатр. Постарайтесь убедить его в неизбежности некоторых событий. Он никого не хочет слушать.

— Чем смогу — помогу. Однако, Арсений Андреевич всё должен решать сам. Будьте

добры, оставьте нас одних.

***

Андрей Рунич привык считать себя бесстрастным.

Встречи с любовницей были для него просто встречи с очаровательной женщиной. Встречи, для удовлетворения потребностей мужчины и, утешения себя в одиночестве.

Понимая, что это безнравственно, он не мог отрицать очевидного, что после смерти Ольги, ни одна из встреченных им женщин, не оставила хоть сколько-нибудь заметного следа в его душе. Никто. Даже Маргарита.

Вначале он даже пытался понять, что с ним не так? Потом махнул рукой. Наверное, он больше не способен никого полюбить.

И вот теперь, нежданно, в его жизни, появилась женщина, которая, не предпринимая для этого ничего, сумела завладеть всеми его мыслями.

И не только ими.

Сердце Андрея сжималось, когда он видел печаль в глазах Даши и, наполнялось радостью, если она улыбалась. От весёлых искорок в её глазах, непонятное тепло разливалось внутри, и он был готов всё бросить к её ногам.

До этой встречи, Андрей Рунич не догадывался, что его сердце ещё способно чувствовать и, оказывается, всё не так уж безнадёжно.